Читать книгу "Адмирал - Михаил Михеев"

Одиннадцатидюймовый снаряд, выпущенный с «Гнейзенау», угодил в британский корабль позади второй башни и с грохотом разорвался среди пирамиды надстроек. Особого вреда он не причинил – вместо прямого удара произошла цепь рикошетов, и обошлось без пробития брони. «Ринаун», по сути, только хорошенько тряхнуло. Три с лишним сотни килограммов стали и взрывчатки превратились в огненный смерч и ливень осколков, но вред от него ограничился парой раненых. Однако вспышка от взрыва была замечена на германских кораблях, и известие, что «влепили», моментально прошло по отсекам. Естественно, реакция немцев была куда сдержаннее, чем у оказавшихся в подобной ситуации русских, но настрой сразу же заметно поменялся. Люди стали действовать и веселее, и злее, а это в бою немаловажно.

Для британцев это было звоночком, и, возможно, сделай они правильные выводы, все могло бы пойти и по-другому, но тут им повезло, причем дважды. Во-первых, залило-таки носовую башню «Шарнхорста». Замыкание в электропроводке – и громада массой в сотни тонн и огневой мощью с хороший, полностью автономный форт моментально превратилась в груду мертвого железа. Во-вторых, один из британских снарядов угодил в немецкого флагмана. По счастью, он ограничился тем, что сковырнул за борт грот-мачту, хотя на самом деле последствия от попадания оказались куда серьезнее. Сотрясение привело к выходу из строя кормового радара, что пока что не влияло на боевую эффективность корабля, но грозило серьезными проблемами в будущем.

Из вспышки взрыва и резкого снижения интенсивности обстрела британцы сделали не вполне корректные по причинно-следственным связям, но абсолютно логичные и правильные выводы. Германский флагман поврежден, и надо его поскорее добить, а учитывая шторм, для этого требовалось сблизиться. При всей своей чопорности англичане и азартный, куда более азартный, чем считающиеся импульсивными французы и итальянцы, и храбрый народ, поэтому даже мысли о том, что стоит отвернуть, уклоняясь от боя с двумя немецкими кораблями, моментально выветрилась из их голов. Напротив, они еще решительнее устремились вперед и даже увеличили скорость, что оказалось роковой ошибкой.

Колесников с каменным лицом стоял, не обращая внимания на взгляды подчиненных. Те в свете открывшихся обстоятельств совсем не против были бы отвернуть, но адмирал одним лишь холодным взглядом заставил их отшатнуться. Что творилось у него на душе, можно было понять лишь по тому, как хрустнули сжатые в кулаки пальцы. Продержаться, любой ценой продержаться, пусть и с уменьшившейся на треть огневой мощью и под жестоким обстрелом. Сократить дистанцию – и раздавить британца сосредоточенным огнем двух кораблей, а иначе никак. Всего несколько минут… И его линейные крейсера с немецкой дисциплинированностью шли вперед.

Дистанция сокращалась, точность огня возрастала. «Шарнхорст» практически не выходил из-под накрытий, то справа, то слева от него вставали огромные водяные столбы, некоторые даже окатывали палубу, словно того, что забрасывал на нее шторм, оказалось мало. От гидравлических ударов постепенно сдавала обшивка, по стыкам начала где понемногу, а где все интенсивнее просачиваться вода. Дважды пятнадцатидюймовые «чемоданы» попадали в корабль, разворотив палубу, а третий проделал огромную сквозную дыру в надстройках и благополучно разорвался над морем. Артиллеристы «Шарнхорста» смогли ответить на это всего одним снарядом, и тоже в надстройку, где он натворил дел, но воинственного пыла англичан охладить не смог.

Однако, принимая на себя всю ярость английских орудий и фактически жертвуя собой, «Шарнхорст» отвлекал их внимание от «Гнейзенау». Артиллеристы последнего вполне отдавали себе отчет, что долго так продолжаться не может, и на всю катушку использовали преимущества необстреливаемого корабля. За время сближения они добились целых пяти попаданий, которые не нанесли серьезного урона огневой мощи «Ринауна» (выбитая батарея из трех четырехдюймовых орудий не в счет), но продемонстрировали англичанам, что броня их корабля попаданий немецких бронебойных снарядов не выдерживает и дальнейшее сближение может оказаться вредным для здоровья.

Убедившись, что проклятые боши и не думают отворачивать, командир «Ринауна» отдал приказ о смене курса. Откровенно говоря, Колесникова он опередил буквально на минуту – тот, убедившись, что дистанция сократилась, и летящие по настильной траектории вражеские снаряды теперь смогут поразить только прикрытый мощным, соответствующим кораблю классом выше, броневым поясом борт, сам готовился отдать аналогичный приказ. Он планировал поставить британцев под продольный огонь, но тем самым давал им шанс отвернуть и разойтись на контркурсах. Однако получилось то, что получилось, англичане начали первыми, и оставалось лишь лечь на параллельный курс и, медленно сближаясь, надеяться на прочность брони и мастерство артиллеристов.

С ничтожной по меркам середины двадцатого века дистанции попадания начали следовать одно за другим. И вот здесь выяснилось, что пятнадцать орудий главного калибра против шести – это здорово! Даже без учета большего количества снарядов, сосредоточенный вес бортового залпа двух немецких кораблей превосходил возможности английского корабля. К тому же теперь в дело включились пятнадцатисантиметровые и стопятимиллиметровые орудия немецких линкоров, намного превосходящие и числом, и весом снаряда артиллерию среднего калибра британцев. Ну, и в качестве вишенки на торте у последних возникла еще одна проблема. Артиллеристам «Ринауна» приходилось распределять огонь между двумя немецкими кораблями, что тоже не улучшало его эффективность. А немецкие артиллеристы, хорошо понимая расклады, в этот момент развили максимальную, почти технически предельную скорострельность, и результат не замедлил сказаться.

Не прошло и получаса, как результат боя стал ясен. Несмотря на шторм, превратившийся в медленно ковыляющую по волнам груду развалин «Ринаун» пылал от носа до кормы. Возле разбитых орудий среднего калибра рвались снаряды, из шести пятнадцатидюймовок уцелело две, но и они могли угрожать наседающим немцам, скорее, номинально. Удары четырех шестидюймовых снарядов практически в упор, с интервалом в несколько секунд, башня пережила. Броня, детище английских сталеваров, оказалась на высоте, но теперь проворачивать стальную махину можно было только вручную, а дальномеры показывали дистанцию от Земли до Марса. Система же централизованного управления огнем отказала еще раньше, когда немецкие снаряды главного калибра вдребезги разнесли дальномерный пост, радар, да и вообще половину надстроек. Скорость корабля упала до жалких шести узлов, борта зияли огромными дырами, а дифферент на корму медленно, но неуклонно нарастал. Словом, имелся закономерный результат неравного боя, и огромный, водоизмещением свыше тридцати тысяч тонн, корабль представлял собой классическую иллюстрацию ужасов войны.

Однако, несмотря на повреждения, тонуть «Ринаун» пока не торопился, и у английских моряков оставался еще неплохой шанс довести его до базы. Ну, или хотя бы приткнуть к берегу, что в условиях шторма выглядело куда предпочтительнее шлюпок. Сейчас, несмотря на серьезные потери в личном составе, аварийные партии все еще боролись – и небезуспешно – с пожарами, ухитрялись локализовать затопления, а механики и вовсе делали чудо. Невзирая на то, что из четырех десятков котлов уцелело не более половины и из пробоин в бортах валил даже не дым – пар – машины все еще работали, и винты, неторопливо вращаясь, толкали крейсер вперед. В общем, шанс был, вот только немцы не желали отпускать свою добычу.