Читать книгу "Дело Живаго. Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу - Петра Куве"

Отношения поэта с коммунистической партией, ее вождями и литературными кругами Советского Союза были крайне двойственными. До начала Большого террора конца 1930-х годов Пастернак в стихах хвалил Ленина и Сталина; одно время его даже привлекали вероломство и властолюбие Сталина. Но по мере того, как страна все больше погружалась в кровавый кошмар, он все больше разочаровывался в Советском государстве. Пастернак выжил в годы террора, хотя многие его собратья сгинули бесследно. Чем можно объяснить такое везение? Террор выхватывал жертв наугад — скашивая верных и оставляя в живых кого-то из подозрительных. Пастернака охраняла удача, его международный статус и, возможно самое главное, заинтересованное наблюдение Сталина за уникальным и иногда эксцентрическим талантом поэта.

Пастернак как будто не собирался бросать вызов властям, но жил в намеренной изоляции творчества и загородной жизни. К «Доктору Живаго» он приступил в 1945 году; для завершения романа понадобилось десять лет. Творчество перемежалось периодами болезни; кроме того, иногда приходилось откладывать роман и зарабатывать на жизнь переводами. Иногда и сам Пастернак изумлялся, перечитывая то, что вышло из-под его пера.

Фактически «Доктор Живаго» стал первым романом Пастернака; когда работа была кончена, ему исполнилось уже 65 лет. В первом своем крупном прозаическом произведении Пастернак во многом отразил свой жизненный опыт и свои взгляды. «Доктор Живаго» не был полемическим произведением, не содержал нападок на Советский Союз и не превозносил другой социальный строй. Его сила в духе индивидуализма, в стремлении Пастернака найти нечто общее с землей, поиски правды жизни, поиски любви. Подобно Достоевскому, он хотел свести счеты с прошлым и отразить сложный период в истории России посредством «верности поэтической правде»[33].

По мере развития сюжета Пастернак понял, что «Доктор Живаго» служит упреком всей недолгой истории Советского государства. Сюжет, герои, сама атмосфера романа становились воплощением чего-то чуждого советской литературе. На страницах «Живаго» выражалось презрение к «мертвящей и безжалостной»[34]идеологии, которая так вдохновляла многих современников Пастернака. «Доктор Живаго» стал его завещанием, прощальным приветом погубленному ушедшему веку и чувствам, которые он лелеял. Он был одержим мыслью издать роман — в отличие от многих его современников, которые тайно писали «в стол».

«Доктор Живаго» вышел подряд на итальянском, французском, немецком и английском, а затем и на других языках — но только не на русском.

В сентябре 1958 года на Всемирной выставке в Брюсселе красивые синие книжки «Доктора Живаго» на русском языке бесплатно раздавали советским гостям ватиканского павильона. Немедленно поползли слухи о происхождении этого таинственного издания; в ноябре 1958 года впервые упомянули о том, что роман тайно издан ЦРУ. Однако ЦРУ открыто не признавало своей роли в публикации романа.

До наших дней дошли несколько апокрифических рассказов о том, как ЦРУ раздобыло оригинальную рукопись «Доктора Живаго» и почему ЦРУ так не терпелось издать роман по-русски. Говорили, что британская разведка[35]вынудила сесть на Мальте самолет, на котором летел из Москвы Фельтринелли. Затем агенты извлекли из чемодана Фельтринелли рукопись и тайно пересняли страницы. Такого не было. Некоторые друзья Пастернака во Франции[36]ошибочно полагали, что выход «Доктора Живаго» на языке оригинала был необходим для выдвижения автора на Нобелевскую премию; время от времени эта версия всплывает на поверхность[37]. Однако Нобелевская премия не являлась целью разведслужбы. Кроме того, согласно данным о распространении книги, рассекреченным ЦРУ, в Стокгольм ни одного экземпляра не посылали. В задачу разведслужбы входила передача «Доктора Живаго» в Советский Союз, чтобы книгу прочли как можно больше советских граждан.

Некоторые утверждали, что издание осуществили русские эмигранты[38]в Европе, а участие ЦРУ было незначительным — оно всего лишь финансировало эмигрантские организации. На самом деле ЦРУ принимало большое участие в издании книги. Операцию по печати и распространению «Доктора Живаго» проводил отдел Советской России и курировал лично директор ЦРУ Аллен Даллес. Кампанию санкционировал Оперативный координационный комитет (ОКК), который отчитывался перед Советом национальной безопасности в Белом доме. Именно ЦРУ в 1958 году стояло за выходом в свет в Нидерландах издания в переплете. Карманное же издание в обложке было напечатано в штаб-квартире управления в Вашингтоне в 1959 году.

Орудие в идеологических схватках между Востоком и Западом — и это тоже часть необычайной жизни «Доктора Живаго».

Глава 1. «Со всей России сорвало крышу»

Пули чиркали[39]по фасаду дома Пастернаков на Волхонке, залетали в окна, застревали в гипсовых потолках. Орудийный огонь, начавшийся с нескольких отдельных перестрелок, перешел в ожесточенные уличные бои в соседних кварталах; семья вынуждена была прятаться в дальних комнатах просторной квартиры на втором этаже. Однако и там оказалось небезопасно: стену пробило осколком снаряда. Немногочисленные москвичи, отважившиеся выйти на улицу, перебегали по Волхонке, пригнувшись, от одного укрытия к другому. Одного из соседей Пастернаков застрелили, когда он перебегал улицу перед их окнами.

25 октября 1917 года большевики в результате в основном бескровного переворота захватили власть в Петрограде, столице России. До Первой мировой войны город назывался Санкт-Петербургом, но на волне антигерманских настроений его решено было переименовать. Другие крупные города сдались не так легко; войска, верные вождю революции Ленину, свергли Временное правительство, находившееся у власти с марта. В Москве, торговом центре и второй столице страны, бои шли более недели; Пастернаки очутились в гуще схватки. Дом, в котором жила семья, стоял на вершине холма. Из девяти окон, выходивших на улицу, открывался панорамный вид на Москву-реку и монументальный золотой купол храма Христа Спасителя. Совсем рядом, в нескольких сотнях метров, находился Кремль. Пастернак, снимавший комнату на Арбате, в день, когда начались бои, зашел навестить родителей и выбраться уже не смог. Позже им с родителями и младшим, 24-летним, братом Александром пришлось спуститься к соседям на первый этаж. Телефон не работал, света не было, воду давали изредка и почти без напора — она текла из крана тонкой струйкой. Две сестры Бориса, Жозефина и Лидия, очутились в таких же ужасных условиях в стоящем неподалеку доме их кузины. Они вышли на прогулку в один не по сезону теплый вечер, как вдруг на улицах появились броневики, и улицы быстро опустели. Сестры едва успели добежать до дома двоюродной сестры. Они увидели, как прохожего, шедшего по противоположной стороне улицы, убило случайной пулей. Несколько дней постоянный треск пулеметов и взрывы снарядов перемежались «криками стрижей и ласточек»[40]. А потом, так же стремительно, как все началось, «воздух очистился[41], и наступило зловещее молчание». Москва сдалась Советам.