Читать книгу "Загадка лондонского Мясника - Тони Парсонс"

– Впервые – когда я только поступил на службу. Муж прочел эсэмэс, которое прислал жене его лучший друг, и схватился за нож. Примерно год спустя грабили ювелирный, продавец нажал на кнопку сигнализации. Налетчик выстрелил, но пистолет дал осечку, и негодяй схватился за топор. Потом на одной свадьбе отцу невесты не понравилась речь шафера, и он метнул в беднягу бокал.

– Хоть одна рана была похожа на эту?

– Нет, сэр.

– Его почти обезглавили.

Я огляделся.

– Крик или шум должны были услышать.

– Тут с раннего утра полно народа, человеку почти что отсекли голову, однако никто ничего не слышал.

Мэллори значительно посмотрел на меня светло-голубыми глазами, но я по-прежнему не понимал.

– Ему перерезали трахею, – сказал инспектор. – Чтобы кричать, нужен воздух, а в легких его не осталось. Поэтому слышать было нечего.

Мы в молчании смотрели на тело. По огромному офису, точно в замедленной съемке, бродили криминалисты, похожие на ученых, исследующих последствия биологической катастрофы. В масках, перчатках и белой одежде все выглядели как близнецы. Они терпеливо искали отпечатки, складывали в мешочки микроскопические волокна, брали образцы крови со стола, ковра и стеклянных стен. А крови здесь было много. Фотограф снимал комнату на видео. На роскошном ковре желтели маленькие пластиковые маркеры с цифрами – так отмечали следы, чтобы следствие могло сравнить их с теми, что находятся в базе данных.

– Чаще всего бьют непрофессионалы, – заметил Мэллори, глядя на сотрудников. – Громилы, нанятые в пабе. Ублюдки, готовые убить ради нескольких купюр. И такие удары всегда наносят неумело. А здесь по-другому. Видите, как чисты края раны? Люди бьют с размаха, рубят, пилят. Получается неаккуратно. Вы ведь убедились по своим трем случаям, что может натворить разъяренный человек, когда вооружится чем-то острым. А тут – одно движение. Всего одно, и почти снесли голову. Кто мог это сделать?

– Тот, кто знает свое дело. – Я поразмыслил. – Мясник. Хирург. Солдат.

– Полагаете, у нас тут бегает Рембо?

– Возможно, он и не бегает, сэр. Спит где-нибудь на улице.

Мэллори кивнул на огромное, от пола до потолка, окно. С высоты тридцатого этажа был виден весь город в блестках осеннего солнца, разделенный надвое серой змеей реки.

– Сколько бывших солдат ночует на этих улицах?

– Слишком много, – ответил я, рассуждая вслух. – Он пришел сюда ночью. В поисках теплого местечка, где можно поспать, а заодно и чем-нибудь поживиться. Ему помешали. Но тогда он должен был пройти мимо охраны.

– Мясник, хирург, солдат, – повторил Мэллори. – Или тот, кто понятия не имел, что делает. Один из коллег-банкиров. Уборщик. Возможно, убийце просто повезло. А может, это была жена покойного. Она его не слишком-то любит. Три дня назад мистер и миссис Бак повздорили. Дошло до рукоприкладства, к ним домой приезжала полиция. Видели супружеское ложе?

У стеклянной стены стоял огромный матрас, упакованный в пленку с логотипами «Федэкса».

– Это их кровать? – удивился я. – Жена прислала ее в офис?

– Миссис Бак вернулась из деловой поездки раньше времени и застала мистера Бака с домработницей. – Мэллори осуждающе нахмурился. – И он отнюдь не помогал ей разгружать посудомоечную машину. Миссис Бак схватила нож для устриц.

– Для устриц?

– Ну да. У него короткое широкое лезвие. Людям с достатком нравятся устрицы. Словом, миссис Бак пригрозила отрезать мужу тестикулы и засунуть их ему в задний проход. Была драка, соседи вызвали полицию, и супругов успокоили. С тех пор мистер Бак дома не ночевал.

Мы посмотрели на матрас.

– Думаете, это сделала жена, сэр? – спросил я.

Мэллори пожал плечами:

– Других подозреваемых пока нет. Есть свидетели, что она угрожала отрезать мужу причиндалы. – Он посмотрел на изувеченную шею банкира. – Правда, никто еще так не промахивался.

– А может, миссис Бак сделала это не сама? – предположил я. – У нее хватит денег на профессионала.

– Я об этом думал, – согласился Мэллори. – Но он работал бы в перчатках, а мы не обнаружили никаких следов. Как вам известно, по ним тоже можно установить личность. Если материал достаточно тонкий, сквозь него проступают отпечатки пальцев. Рисунок может остаться и внутри перчаток. Чаще их выбрасывают недалеко от места преступления, поэтому их мы ищем.

– А если следы от перчаток мы не найдем?

– Придется собрать все отпечатки в комнате и действовать методом исключения.

В одном из мальчишек на старом снимке я наконец узнал убитого мужчину. Хьюго Бак был крайним справа, на него попала всего лишь капелька крови. Двадцать лет прошло, а на фотографии гладкое красивое лицо будущего банкира, покрытое щенячьим жирком, осталось совершенно нетронутым и сияло сквозь пролетевшие годы. Мальчишки вырастают, а живые умирают, подумал я.

– Обратили внимание на руки? – спросил Мэллори.

Хьюго Бак сжимал в кулаке пузырек таблеток. Я и не знал, что у мертвых бывает такая цепкая хватка.

– Трупный спазм, – с улыбкой объяснил инспектор – возможно, хотел показать мне, что я видел в этой жизни еще не все или что я вообще ничего не видел. – Мгновенное окоченение, вызванное внезапной смертью. Тело застывает в том положении, в каком находилось в момент гибели. Как в Помпеях. Взгляните, пожалуйста, на пузырек.

Стараясь не обращать внимания на запах крови, я наклонился и стал рассматривать наклейку.

– Зесторетик. По одной в день. Отпускается строго по рецепту. Выписано мистеру Хьюго Рэндольфу Баку. Зесторетик?

– От повышенного давления, – сказал Мэллори.

– Молод он был для таких лекарств, – заметил я, выпрямляясь. – Видимо, работа у банкиров нервная.

– И семейная жизнь тоже.

Мы с инспектором помолчали, глядя на тело.

– Почему его просто не застрелили? – вдруг спросил Мэллори.

Я поднял голову:

– Банкира?

– Того человека с бомбой. Вашего смертника. Суперинтендант в панике, офицер наружного наблюдения растерялся, никто не знает, тот ли это парень. Менезес[1]в послужном списке никому не нужен. Все на взводе. Сто́ит застрелить кого-нибудь, и тобой займется Комиссия по рассмотрению жалоб на полицию, а там подоспеют и прокурорская служба, и правозащитники… – Мэллори застенчиво улыбнулся, и его голубые глаза блеснули. – Но вы опознали смертника и взяли ответственность на себя. Все зависело от вас – вы видели этого человека, следили за ним, изучали его. На кону стояла ваша карьера, свобода. Почему же никто не выстрелил?