Читать книгу "Двойная западня - Андрей Кокотюха"

— …Двадцать… двадцать один… двадцать два… Теперь Гусля вытащил автомат, снял с предохранителя, нацелил ствол в небо, на линию горизонта, передернул затвор, спустил курок. Прозвучал сухой щелчок, и Гусля, довольный проверкой, следующим щелчком присоединил магазин.

— Тридцать! — последнюю цифру Валет в трубку выкрикнул, даже слегка оглушив Кондрата. — Все?

— Теперь нормально. Давайте, выдвигайтесь, отбой. Закончив разговор, «бригадир» вообще выключил трубку, кинул ее на заднее сиденье. И хотя во взгляде, который Кондрат бросил на готового к бою Гуслю, читалось предвкушение стремительного успеха, глубоко внутри все равно скребли неизвестно откуда взявшиеся кошки. Что происходит не так, Сашка Кондрат не мог себе объяснить. Однако он привык доверять своему внутреннему голосу.

Ладно, решил он про себя. В конце концов, или это ощущение с возрастом пройдет, или лет через пять, аккурат к тридцатнику, он будет наказан за свои грехи.

В том, что все они великие грешники, Сашка Кондрат ни секунды не сомневался и даже договорился с пацанами скинуться деньгами да построить новую церковь в родном городе. Не беда, что церковь есть, — еще одна будет. Церковь не кабак, люди спасибо скажут. Правда, Жираф тут же заметил: мол, получится, как «Богу от братвы». «Ну, значит, так и получится, — ответил тогда вместо Кондрата Валет. — Отпевать нашего брата там будут». Над шуткой искренне посмеялись, но после того разговора Кондрат впервые задумался: а ведь им-то всего по двадцать пять, Дизелю с Хряком на два года больше, неужели все уже сделано в этой жизни и остается только готовить себе достойные похороны… Однако, проснувшись на следующий день после того разговора, Кондрат отправился по привычным бандитским делам, списав свои грустные мысли на неотвратимое приближение тридцатилетия — критического для «пацана» возраста, когда оставаться «пацаном» уже нельзя.

Свой автомат Кондрат брать не спешил. Сунулся в салон «бумера», вытащил из бардачка сначала артиллерийский бинокль, потом — тупорылую армейскую ракетницу и заряд, ожидающий своей очереди. Нацепив бинокль на шею, «бригадир» выбрался обратно. Прогоняя непонятное ощущение опасности, озорно подмигнул Гусле, зарядил ракетницу, поднял ствол к небу и нажатием на спуск выплюнул красную сигнальную ракету. Кинув ракетницу обратно в салон, приложил к глазам бинокль, навел окуляр сначала на красный огонек ракеты, потом — на террикон, из-за которого в ответ взмыла зеленая ракета.

Готовность номер один.

Окуляр переместился влево, и теперь перед Кондратом как на ладони возник участок трассы, откуда ожидался караван. Время, казалось, замерло. Не важно, что сейчас чувствовал «бригадир»: после того как он пустил ракету, пути назад не было. Рука плотно прижала бинокль к глазам.

И они появились.

Иномарка с милицейской мигалкой на крыше въехала в поле зрения первой. Никто другой, кроме тех, кого Кондрат здесь поджидал, в такое раннее время на практически пустой трассе оказаться просто не мог. Обогнать себя эти наглецы тоже никому не дают. Навстречу двигался какой-то «жигуленок», и у Кондрата создалось впечатление, что эта машина, завидев впереди кортеж, инстинктивно взяла вправо, стараясь максимально освободить проезд каравану. Посторонние здесь были ни к чему, но Кондрат учел такую возможность: от случайных машин трассу никто не освободит и не закроет. Если посторонние водители не дураки, то сразу же рванут отсюда подальше, когда все начнется.

А начнется все очень скоро. Меньше чем через минуту.

Показалась первая фура из трех, и «бригадир» прикинул — между головной машиной и машиной сопровождения метров сто пятьдесят, не меньше. Переключившись на иномарку, Кондрат, не отрываясь от бинокля, бросил Гусле:

— Готов?

— Как пьяный пионер! — последовал ответ, и Сашка Кондрат знал, что происходит сейчас у него за спиной: Гусля сжимает двумя руками самодельный пульт дистанционного управления, старательно и плотно перемотанный изолентой, и не спускает глаз с красной кнопки, на которую надо нажать по сигналу…

— ДАВАЙ!

Палец Гусли вдавил кнопку до основания.

Кондрат ошибся на долю секунды, неверно рассчитал скорость милицейской машины, не учел погрешности, однако в этом случае погрешность вышла допустимой: аккуратно размазанный на асфальте пластит рванул не прямо под днищем, а чуть левее, в районе багажника, под левым задним колесом.

Нужный эффект все равно был достигнут: от взрыва автомобиль с мигалкой подскочил, словно снизу распрямилась гигантская пружина, вздыбил зад и, замерев почти вертикально, в следующую секунду уже переворачивался в воздухе и катился на обочину.

Головной грузовик со скрипом затормозил. Проходя тормозной путь, водитель одновременно изо всех сил старался вывернуть руль, чтобы объехать опасное место и удержать равновесие. В результате фуру занесло влево и развернуло поперек дороги. Фургон, идущий следом, оказался в более выгодном положении — его водителю удалось просто остановить машину, всего несколько метров не доехав до головной. Замыкающий грузовик тоже остановился, из кабины уже выпрыгивал боец в спортивном костюме — он начал палить веером из автомата, едва его кроссовки коснулись асфальта. Сопровождающий караван джип на полном ходу съехал с трассы в степь — охранники, десантировавшиеся из него, еще не успели заметить «бумер», стоявший достаточно далеко, и тоже открыли беспорядочную стрельбу в белый свет.

Кондрат улыбнулся.

Из-за террикона выехали, перестраиваясь на ходу в нечто похожее на боевой порядок, две машины с его бойцами. Из окон били короткие очереди. Стража каравана, рассредоточившись и заняв оборону за колесами грузовиков, уж точно не ожидала, что кто-то может додуматься расположить засаду за терриконом. Но, увидев кавалерию противника, охрана быстро оценила происходящее и с ходу приняла бой. И вот тут сзади подоспела тяжелая артиллерия — еще две машины, в одной из которых сидел рвущийся в гущу схватки Валет.

— Можем! — выкрикнул Кондрат, и Гусля не до конца понял, что же они могут: присоединиться к драке или дерзко захватить караван.

Сашка Кондрат сел за руль, Гусля с автоматом примостился рядом.

Но с прытью Валета все равно никто не мог тягаться: «бригадир» и его заместитель подоспели только к финалу, спланированному заранее и развернувшемуся у них на глазах.

Машина, в которой ехал Валет, остановилась, из нее выбрался он сам, положил на плечо гранатомет-«муху», навел круглую трубу на джип — и через мгновение тот уже полыхал, застилая картину боя черным дымом.

В этом дыму кричали охранники, бойцы Кондрата добивали всех короткими очередями, а сам «бригадир», оказавшись на месте, еле успел, перекрикивая автоматы, напомнить: водителей не трогать, они как раз тут ни при чем, только делают свою работу.

Сашка Кондрат допускал лишь те жертвы, без которых обойтись нельзя. Мирное население, к которому в данном случае он отнес шоферов-дальнобойщиков, страдать не должно. Даже бандиты, считал Кондрат, обязаны иметь свой кодекс чести. Жираф, кстати, поддерживал его — вчерашний студент вообще жил иллюзиями, что движение вполне возможно без человеческих жертв…