Читать книгу "Легкое поведение - Линда Джейвин"

— Мэй, дорогая, у доктора Моррисона есть куда более важные дела, чем встречи с юными леди, — напомнила миссис Рэгсдейл.

— Нет, нет, вовсе нет, — поспешил возразить Моррисон, погружаясь в неуклюжее смущение.

Миссис Рэгсдейл, не обращая внимания на его состояние и позабыв о том, что тема разговора давно сменилась, вновь вернулась к панегирикам:

— Мэй, дорогая, ты, возможно, не знаешь, но, когда все решили, что доктор Моррисон погиб при осаде, «Таймс» опубликовала потрясающий некролог. А уж как красиво они отдали дань памяти… — В ее глазах блеснули слезы.

— И что самое приятное, мой друг смог насладиться подобным вниманием при жизни, — фыркнул Дюма.

Мисс Перкинс хихикнула:

— И что там было?

— О, я не могу припомнить в точности, — смутился Моррисон. — По правде говоря, он мог воспроизвести тот некролог наизусть. «Ни одна газета никогда… не имела такого преданного, бесстрашного и талантливого корреспондента, как доктор Моррисон… он воплощал в себе лучшие традиции английского миссионерства…». — Моих родителей это, конечно, здорово подкосило, а у меня на родине, в Джилонге, даже приспустили флаги. Но как остроумно заметил однажды ваш Марк Твен, слухи о моей кончине оказались сильно преувеличены. Так что, можно сказать, в загробной жизни я пребываю в добром здравии.

Смех мисс Перкинс показался музыкой.

Возможно, это и есть загробная жизнь. Только на небесах обитают такие ангелы.

Метрдотель, пряча нетерпение под подобострастной улыбкой, воспользовался паузой в разговоре и сообщил джентльменам, что их столик готов.

Моррисон нехотя проследовал за Дюма и мэтром в вынужденную ссылку.

Но стоило ему опуститься на стул, как он тут же вскочил, снова подбежал к столику дам и, заикаясь, предложил после обеда встретиться в салоне за чашкой кофе.

— С превеликим удовольствием, — сказала мисс Перкинс, послав ему улыбку, которая красноречиво говорила о том, что она видит его насквозь.

Глава, в которой обед из нескольких блюд кажется пресным, а мисс Перкинс демонстрирует изящный способ поедания отварного фазана

Как только они оставили официанту заказ, Дюма склонился к Моррисону:

— В высшей степени достойный экземпляр. И никаких тебе вставных зубов и липких рук.

— Она находит меня напыщенным, — мрачно ответил Моррисон. — Да я так и вел себя. Какого черта надо было ляпнуть про приспущенные в Джилонге флаги? Вся эта история про героя осады совершенно ни к чему. С таким же успехом можно было похвастаться медалями, которые я получил от королевы Виктории.

— Молодой завоевывает женщину обаянием, напором и внешностью. Тот, кто постарше, — богатством или, в случае отсутствия оного, подвигами…

— Звучит не слишком убедительно.

Дюма пожал плечами:

— Думаю, ты ей понравился. Возможно, у тебя неплохие шансы на год Дракона.

— Вздор. Но даже если ты и прав, вряд ли я смогу позволить себе содержать наследницу.

— Тем и хороши наследницы, что сами могут себя содержать. Послушай, если ты не хочешь заняться ею, уступи ее мне. Правда, я не могу сказать, что мисс обратила на меня внимание. Когда я подал голос, она окинула меня таким взглядом, будто пыталась вспомнить, кто я такой. — Скорбно уставившись в свой бокал, Дюма пригубил шампанское.

— О, а я-то думал, ты усвоил урок. Если мне не изменяет память, твоя жена только что согласилась вернуться к тебе.

Дюма скорчил гримасу:

— Да, я должен проявлять особую осторожность. Мне не дают забыть о том, какую высокую должность занимает в Форин-офис мой тесть. Жена угрожает тем, что он может в любой момент вернуть нас обратно в Индию, хотя прекрасно знает, какие у меня там проблемы с местными ростовщиками. Но, глядя на соблазнительную мисс Перкинс, мужчина ведь может помечтать, не так ли?

— Твое право, — с нарочитым безразличием ответил Моррисон. — Лично я не мечтатель и не поэт.

— Хотя и одеваешься, как поэт, — заметил Дюма. — Эти твои мягкие воротнички и все такое…

— Похоже, наш разговор со сплетен переходит на моду. Прежде чем мы окончательно превратимся в парочку старых клуш, предлагаю обсудить более серьезные вопросы. Скажем, численность японских войск, продвигающихся по Корейскому полуострову к реке Ялу.

— Грейнджер говорит…

— Грейнджер? — воскликнул Моррисон, распалившись от раздражения настолько, что мигом забыл о восхитительной молодой леди. — Этот карлик, неисправимый болван! Единственный из моих корреспондентов, кому удалось подобраться к линии фронта, и все равно каждая написанная им строчка просто дышит враньем. Он признался, что информацию о передвижениях войск, которую передал в своей последней телеграмме, получил от китайского извозчика. Думаю, в следующий раз этот болван телеграфирует сплетни местных рикш. Более того, он слепо повторяет все, что рассказывают ему русские; да и вообще готов проглотить любой бред, лишь бы запивать его водкой. А мне приходится отвечать на бесконечные жалобы японской дипмиссии. Они знают, что я старший корреспондент «Таймс», и обвиняют меня в том, что в Лондон идут такие телеграммы.

— Но при этом, — вставил Дюма, — наши японские друзья не слишком-то откровенны, в чем мы убедились не далее как сегодня утром.

— Ты прав. Они втянули нас в эту войну, но не хотят делиться информацией.

— Тебе японцы говорят куда больше, чем кому бы то ни было; в этом, по крайней мере, я уверен.

— Слабое утешение.

Дюма щелкнул пальцами:

— Забыл тебе сказать! Японский консул в Тяньцзине утверждает, будто его армия уже потопила пятьдесят русских кораблей у Порт-Артура.

— Сомневаюсь, — покачал головой Моррисон. — Весь русский флот насчитывает семьдесят кораблей.

— Да быть этого не может!

— Я имею в виду ту часть флота, что не стоит в Балтийском море в ожидании оттепели.

Дюма закинул в рот засахаренный миндаль и принялся жевать.

— Грейнджер. Он что, действительно карлик?

Моррисон пожал плечами:

— Во всяком случае, коротышка.

Дюма разразился громким смехом:

— А вот ты высокий. Поэтому я буду звать тебя великаном. — Заметив выражение лица приятеля, он поспешил добавить: — Но так и есть на самом деле!

— Чтобы понять суть этой войны, надо знать ее подноготную и иметь опыт, — проворчал Моррисон. — Та разношерстная компания случайных людей, которых мой редактор нанял в качестве военных корреспондентов, не может похвастаться ни тем, ни другим. Судя по тому, что я вижу, эти ребята воспроизводят хронику морских баталий, просиживая в барах по всему китайскому побережью. А сумевшие пробраться в Порт-Артур, занимаются тем, что изучают сифилитические чудеса борделя Мод. Остальные до сих пор даже не догадываются, где находится этот самый Порт-Артур. Только представь себе: один старый ветеран, Таллок, вооруженный до зубов, недавно высадился в Чифу, на полуострове Шаньдун, и по ошибке принял открытый порт за линию фронта! Хорошо еще, не начал обстреливать британских офицеров. И вот в такой ситуации «Таймс» приняла решение усадить меня в Пекине, чтобы я отслеживал рапорты этих недоучек, как простой клерк. Уму непостижимо! — Моррисон забыл упомянуть о том, что решение его работодателя отчасти было спровоцировано жалобами на здоровье. — Я уже сказал Беллу, что мне необходимо самому видеть картину военных действий, и просил больше не посылать на фронт этих мальчишек.