Читать книгу "Девушки с проблемами - Маша Царева"

В бейсболке, джинсах и мятой толстовке с изображением скейтбордиста на груди, она совсем не была похожа на поп-звезду и могла сколь угодно громким голосом требовать у бармена двойную текилу, оставаясь при этом неузнанной.

Жене нравилось разглядывать посетителей бара, это было куда увлекательнее любого кинопросмотра. И в этот раз окружение ее не разочаровало. Женино внимание сразу же привлекла странная компания, оккупировавшая соседний столик. Два небритых мужчины средних лет, застенчивого вида юноша и три прехорошенькие девушки постшкольного возраста. Классика жанра – брюнеточка, блондинка и рыженькая. Все три радовали глаз природной краснощекостью и бантикообразной формой пухлых полудетских губ.

«Прямо как мы, – подумалось ей, – тоже трио, и чувствуется между ними некая общность. Сестры, может быть? Или просто учатся вместе, подружки? Интересно, что у них может быть общего с этими помятыми дядьками?»

Женя прислушивалась к оживленному разговору за соседним столиком. И вскоре поняла, что оказалась невольной свидетельницей собеседования: девушки пытались устроиться на работу, мужчины с пристрастием их допрашивали, а юнец сидел молча и машинально помешивал в тарелке салат «Цезарь».

– Пятьдесят процентов – это нормально, – густым голосом сказала рыжая.

– Шутишь? – усмехнулся один из нанимателей. – Кто же тебя возьмет за пятьдесят? Тридцать максимум.

– Они над нами издеваются, – вполголоса пробормотала блондиночка, но никто на нее внимания не обратил.

– Ну хорошо, тридцать пять. Учитывая стартовую цену, не такие уж плохие деньги получатся.

– Значит, мы работаем, а вы купоны стричь будете? – сузила чересчур ярко накрашенные глаза рыжая. Видимо, она была в этой троице за старшую.

– А мы, по-вашему, баклуши, что ли, бьем? – мягко возразил мужчина, закуривая. – А кто клиентов ищет? А кто вам водителя предоставляет? А охрана?

«Мать честная, да они же собираются стать проститутками!» – сообразила Женя. Она мгновенно потеряла интерес и к текиле, и к бармену-мулату, который давно уже искоса на нее посматривал. В ней вдруг пробудилась мать Тереза, и Женя решила во что бы то ни стало отговорить колоритную троицу от необдуманного шага. Ну или хотя бы попытаться. Девочки-то молоденькие совсем, вчерашние школьницы, и профессия жрицы любви, видимо, кажется им вполне романтической.

– Но если групповушка, то сорок пять, – продолжила тем временем рыжая, – а то знаем мы такое, пробовали.

– По телефону говорят, что двое. Приезжаем – а там мальчишник, – подхватила брюнетка, голос которой оказался гнусавым, с капризными нотками.

– Ладно, – милостиво согласился один из сутенеров, – считайте, что об этом договорились. Медицинское обследование каждый месяц за счет фирмы. Надеюсь, закидонов по части анального секса и тому подобного у вас нет.

Довольные девицы улыбались и ели мороженое.

А Женя подумала, что, когда она устраивалась на работу (кем только ей не довелось побывать до того, как она попала в «Паприку», – и тарелки в ресторане разносила, и на кассе в бистро сидела, и в ателье младшим помощником работала), она смущалась и нервничала куда больше этих дев-акселераток. Несмотря на то, что никто и не думал интересоваться ее эротическими предпочтениями или хотя бы размером ее на первый взгляд и вовсе отсутствующей груди.

Желание делать добро быстро испарилось. Женя потеряла интерес к разговору и собралась было переключить внимание на бармена-мулата (а что такого? он вполне ничего, к тому же весьма красноречиво на нее посматривает! так почему бы и не он? интересно, а смена у него во сколько заканчивается?), но тут вдруг юноше, сидевшему за сутенерским столиком, надоел монотонный процесс перемешивания салата. Он рискнул поднять голову и оглядеться вокруг. Женя задержала взгляд на его розовощеком круглом лице – где-то они уже, кажется, встречались. Да и он уставился на нее пристально – либо она ему понравилась (что почти исключено, Женя никогда не нравилась мужчинам с первого взгляда; ее амплуа – самостоятельное проявление агрессивной инициативы), либо он тоже лихорадочно рылся в недрах своей памяти.

– Женя? – наконец неуверенно спросил он. – Женя Балашова?

– Верно, – немного растерялась она, – а ты...

– Миша Мамонтов! – радостно отрапортовал он. – Мы с тобой в одном классе учились!

– В одном классе, – усмехнулась она. Школьные годы никогда не числились среди ее любимых воспоминаний. И одноклассников она недолюбливала, потому что они были неотделимой частью занудства под названием «учеба».

Хм, Миша Мамонтов... Она, конечно, его вспомнила. Никогда они не были друзьями и даже за одной партой не сидели. Да пожалуй, за все годы школьного соседства они и парой слов не обмолвились. Женя считалась сорванцом и общалась преимущественно с теми, кто прогуливал уроки, чтобы покурить дешевых сигарет на заднем дворе школы. А Мамонтов был классическим очкариком-ботаником, который даже шпаргалками не пользовался. И вот теперь он сидит за соседним столиком в компании великовозрастных сутенеров и проституток-малолеток (интересно, а сам-то он к какому лагерю принадлежит?) и с улыбкой рассматривает ее. А Женю его внимание раздражает, потому что она вдруг вспомнила о том, что выглядит не ахти: полустертый грим не красит ее веснушчатую кожу, и глаза накрашены слишком грубо, и толстовка мятая и неженственная. Зато Мамонтов похорошел и расцвел, точно девица на выданье. При нем больше не было вечных атрибутов юности – очков и прыщей. Его русые волосы отросли и были собраны в хвост. Надо сказать, Жене всегда именно длинноволосые мужчины нравились. Но Мамонтов... Нет, об этом даже думать нельзя, его и мужчиной в полной мере не назовешь. Бывшие одноклассники ведь мужчинами не считаются, во всяком случае, в Жениной системе координат.

– Жень, а можно мне за твой столик пересесть? – вдруг спросил он и уже с готовностью ухватился за свои пожитки – сумку-борсетку и пенный белый коктейль в высоком запотевшем бокале.

«Девчоночье пойло», – презрительно подумала о коктейле Женя, которая предпочитала напитки крепкие и неразбавленные.

– Да пересаживайся, – вяло пригласила она. Компания Миши Мамонтова не вызывала у нее энтузиазма. Но почему-то ей было неловко его отшивать, ведь он так искренне ей обрадовался.

Миша, что-то вполголоса сказав одному из сутенеров, пересел за Женин столик.

– Ты изменилась, – улыбнулся он, – тебе заказать что-нибудь?

– У меня есть деньги, – ухмыльнулась Женя, – надо будет, сама закажу. Ты тоже изменился.

– А я тебя по телевизору видел, – признался Мамонтов, – все думал, ты это или не ты.

– Видимо, я, – пожала плечами Женя. Ей нравилось чувствовать себя звездой именно в мамонтовском присутствии. Так она словно доказывала всем тем, кто когда-то безапелляционно записал ее в оторвы, что они были не правы. – Ты тоже расцвел, как я погляжу.

Она кивнула в ту сторону, где работодателями и соискательницами горячо и по-деловому обсуждались проблемы предохранения.