Читать книгу "Насилие.ру - Александр Дым"

Вот интереснейшее свидетельство историка, с которого я хочу начать рассказ о праздничных драках:

…Наконец, когда прошло минут двадцать, кулачники не выдержали, и в толпе, в которой теперь было, приблизительно, до 15 000 человек (представляете, насколько зрелищно и впечатляюще это смотрелось? Настоящее сражение!), начали снова раздаваться характерные призывные крики и свист, подзадоривавшие бойцов к бою. Эти в начале одиночные крики крепли все сильнее и сильнее, к ним прибавлялись все новые и новые голоса. Где-то в самом центре толпы произошло движение, взметнулась кверху чья-то рука… Кто-то кого-то ударил.

Крики перешли в сплошной рев, смешанный со свистом. Эта дикая какофония била по нервам, вселяла в душу какую-то погромную тревогу и, очевидно, горячила бойцов, и бой быстро разгорался. Издали центр толпы, где уже шел бой, производил впечатление каких-то танцующих людей. В то время, как вся остальная масса кулачников оставалась еще пока в относительном покое, там, в центре, то одна сторона, то другая напирали друг на друга, там заметно было большое движение; сходились и расходились люди, поднимались и опускались для удара кулаки. Этот танец центра постепенно расширялся во все стороны, вовлекая в бой все новых и новых бойцов; наконец, он захватил почти всю толпу. Теперь уже беспрерывно болтались в воздухе руки.

Сотни кулаков каждую секунду поднимались кверху, нанося удары, от которых стоял в воздухе своеобразный гул, не заглушавшийся даже криками и ревом дравшихся кулачников. С правого фланга, на котором стоял я с аппаратом, шел особенно ожесточенный бой, как говорили «по дорогому». Здесь билось несколько самых лучших и сильных бойцов, которых предварительно свои кулачники подпоили самогоном. Высокие, здоровые, уже не молодые бородачи, у которых руки были, как оглобли, кулаки — по доброму горшку, они били по чему попало, стараясь свалить противника с одного удара, чтобы он лягушкой распластался на снегу, и от их ударов уже несколько человек выбыло из строя и окровавленные, с разбитыми лицами, выползали кое-как на четвереньках из толпы на простор. Тут, на свободе, они отлеживались прямо на снегу, приходили в себя и некоторые поднимались и снова бросались в бой…

Количество участников и размах этого действа лично меня очень впечатлили. С удовольствием в нем поучаствовал бы и сам ©.

В некоторых региональных традициях (например в псковско-новгородской) сценарий праздничных драк, их нормы и роли их участников подробно фиксируются в мужском фольклоре. В Псковской обл. это песни «под драку» (по форме близкие к частушкам); в Новгородской обл. (Старорусский р-н) они называются «скобаря потешить» (или «скобаря потешного»), что указывает на представление об их псковских корнях:

Выхожу и начинаю

Скобаря потешного,

Чтобы пузо не болело

У меня у грешного.

В кармане ножик шевелится,

Кровь на волю просится.

Смотри, товарищ, —

Неприятель косится!

В этих песнях зафиксированы традиционные правила силового взаимодействия, которые меня и интересуют.

Сигнал

Первый вопрос: что служило сигналом к началу драки? Вот описание начала драки в с. Дубровно Псковской обл.: «Собирается ярмарка. Уже отовсюду-отовсюду, отовсюду молодежь идет — с гармо-о-шкой!.. Ну, гуляют, да, под гармошку допоздна гуляют. А потом в другой деревне праздник— потом туда, а тую деревню идут, — у кого есть (там) родня. А молодежь — вообще всегда ходила, хочь в каку деревню гулять… С гармошками идут, играют свое — там оттуда пляшут, эт отсюда пляшут — и вот оно там заденут, черт знает — не понравится — дорога узкая! Ну и пошла… шелпотень: сначала кулакам, а потом трёсками, потом и ножиками…». Все это отчасти похоже на ритуальный боевой танец, завершением которого становилась драка.

Сами участники описывают причины драк крайне невнятно: «Они, наверно, толкнут что-нибудь так — и пошло. Напивши — дак надо что-то делать…»

«Ну вот не поладили — и полную зиму дерутся…» Наутро после драки сами не могли вспомнить, из-за чего все началось: «И так бывает: подерутся и встретятся: — Ну за что?… — За что? А вот: пьяные были, что? Не помню… — Ну ладно, давай выпьем вместе! — выпили вместе и разошлись. И опять гуляют… Опять вместе гуляли. И всё»

Указывают случайные или прямо надуманные причины: «улица узкая» или «песня не понравилась»: «Песня ж — и там уже, тем не нравится. Ну и пошла… или про их споют, или — задиры, ну и пошла… Не понравится одному там…» «Компании из разных деревень, двигаясь навстречу друг другу, выкрикивали песни «под драку», с картинками (т. е. матом), нередко полные оскорбительных выпадов в адрес чужой деревни и тамошних парней, особенно их атамана и гармониста:

Это что же за гармошка?

Это кто такой игрок?

Оборвать бы ему руки,

А гармошку — под порог!

Эта провоцирующая функция удалых песен зафиксирована в самих их текстах:

Эй, заигрывай «под драку»,

Будем драку начинать.

Виноватые пришодчи —

Будем головы ломать!

Все это выглядит так, как будто драки возникали без причины или наличие причины не было обязательным: достаточно было повода, и традиция предоставляла специальные средства провокации.

Однако, в песнях «под драку» все-таки указывается причина, и всегда одна и та же: «из-за девушек»:

Товарищ, мою беленьку,

мою белую рубашку

Прошу не обнимать.

Порезали ножом.

Если будешь обнимать —

Мою прежнюю залеточку

Ножика не миновать!

Отбили грабежом.

Эта причина упоминается и в воспоминаниях участников: «Дрались, дрались, я и то участвовал — за девушек. Ну как? Вот приходят ребята из другой деревни. Ну, у нас уже какая-то ревность: мы же тоже там присматриваемся на своих девчат: кто-то кому-то нравится. А тут пришли ребята, да еще там удаль свою показали какую-то там — пляски, может быть, получились лучше… а уже когда начинают расходиться, невест разбирать — вот и тут. Если там кто-то остается в соседней деревне там с какой-то невестой, — тут уже начинают там, кого-нибудь подошлют — чтоб как-то этого парня отколотить, чтоб помнил». «Чужой возьмет девушку, пойдут в сторонку. А я, допустим, с ней дружу. Ну и камнем, чи палкой из-за угла кинешь. Ну и начнется драка…». «А на следующий день уже может быть такая драка — обильная. Прямо-таки почти деревня на деревню. Этот чужак придет с командой уже. Это такие сильные были драки…»

Заметим, что действительно «из-за девушки» в данном случае дрался, может быть, лишь тот, кто за ней ухаживал (как правило, атаман деревенской кампании). Другие ввязывались в дело потому что «наших бьют» или вообще не понимая, что происходит — «улица узкая!». Сами рассказчики, объясняя, что дрались «из-за девушек», тут же оговаривались, что на самом деле не это было причиной. Скорее, по традиции, «отцы наши так делали» и т. п.