Читать книгу "Ничейный космос - Филип Палмер"

Я пристально следил за новостями, в которых освещалась спасательная операция, организованная Галактической корпорацией. Выживших заставляли сжигать мертвых, а пепел шел на удобрения. Затем инженеры Корпорации превратили Пиксар в курорт: расплавили полярные льды, образовав теплое море; континенты были разбиты на острова с живописными пляжами. Разумных эндемичных животных (двухголовых земляных червей) уничтожили, заменив новыми видами: пестрыми попугаями, дельфинами, стаями мурров (кошкоподобными травоядными) и генетически модернизированными лишенными когтей коалами со старушки-Земли.

Я покинул Пиксар и в соседней солнечной системе дал концерт на космическом лайнере. Ритмы хип-хопа, отыгранные на шестиструннике, принесли мне безусловный успех. Еще я спел блюз об астероидном шахтере, потерявшем сначала сердце, потом легкие, печень, конечности, уши и глаза в авариях и заменившем их устаревшими, никуда не годными механическими протезами; песня пелась от имени этого шахтера и называлась «Зато я сохранил свои яйца».

Мною восхищались, однако меня грызли сомнения, будто я иду неверным путем. В детстве я испытал немало ужасов, видел несправедливость, потерял семью на планете, казалось бы, застрахованной цивилизацией, — и по-прежнему стремился стать рок-звездой…

Погрузив в спасательную шлюпку лайнера, на котором проходил мой концерт, годовой запас марочного вина, я отчалил. С этого момента я стал вне закона.

Теперь же я капитан пиратской команды.

АЛЛИЯ

Роб был боксером — участвовал в подпольных боях. А я была его менеджером, любовницей и женой.

То были страшные дни. За участие в боях по закону казнили — спасибо Гедиру, издавшему соответствующий эдикт. Правитель, наверное, боялся, что порабощенные массы восстанут против него, распаленные видом двоих мужиков, мутузящих друг друга на ринге.

Мы странствовали по планетам, и Роб бился со всеми, кто бросал ему вызов: будь то двое противников одновременно, будь то женщина или киборг — Роб побеждал всех. Невероятно сильный, выносливый, гибкий, изящный… Кто-то может мне возразить, но Роб был одним из величайших боксеров.

Величайшим боем в жизни Роба стал поединок с Эдуардо Мунозом. Роб к тому времени носил титул признанного чемпиона в полутяжелом весе, а Муноз был профессионалом в сверхтяжелом — костолом, гора мышц и кулаки как два паровых поршня. На тренировках Муноз бил по груше так сильно, что потом никак нельзя было выправить вмятины, и тогда Муноз переключался на бетонные стены. Он играючи убивал противников на ринге.

Но Роб Набрал вес, получил новую категорию; вышел против Муноза на ринг и дрался как дьявол. Он с легкостью уходил от выпадов Муноза: подныривал, уворачивался и сам бил так сильно и часто, что компьютер едва не дымился. Роб наносил удары с хирургической точностью: у Муноза быстро села дыхалка, он потерял ритм и к концу пятнадцатого раунда не мог поднять рук.

Но Муноз, оказывается, дал судьям взятки, и победу присудили ему. Толпа ревела от негодования, а Роб только предложил бой-реванш. Тут же, на месте. Побитый чемпион, надо отдать ему должное, согласился. Они вышли на ринг. Роб не стал защищаться — кивком головы поманил Муноза, предлагая нанести свой лучший удар. И Муноз ответил — ударил Роба в голову со всей силы. А Роб даже не попытался уклониться, просто позволил ударному импульсу пройти от головы в шею и дальше вниз — по позвоночнику в ноги и в пол. Пошатнулся, но устоял.

Роб нанес ответный удар в челюсть — Муноза выбросило за пределы ринга. Он упал прямо на продажных судей: двое погибли, третий лишился сознания. Рефери — единственный, кто сохранил остатки разума, — сразу присудил победу Робу. Мы получили свой приз — одиннадцать миллионов баксов — и в ту же ночь слиняли с планеты, спасаясь от разъяренных гангстеров.

Ах, то были чудесные дни… По иронии судьбы до встречи с Робом я ненавидела бокс. Но потом открыла для себя, какой это изящный вид спорта, быстрый, красивый; преступая закон, все спортсмены становились друг другу как братья. Повреждение мозга. Прочие соревнования: скайдайвинг, фехтование, борьба с крокодилами — все они грозили травмами, которые легко залечить, достаточно обратиться в банк органов. Однако одного-единственного мощного удара в голову бывает достаточно, чтобы спровоцировать необратимое повреждение мозга. Поправить его можно, только заменив душу или полностью стерев память.

Мы помнили об этом — рисковали всем, жили настоящим моментом.

И все же больше беспокоилась я. Роб просто помнил о риске. Он получал удовольствие от самого процесса — спортсмен от природы, тренировался безо всякой пощады к себе: бегал с гончими по пересеченной местности, обгонял лошадей, качал пресс, соревновался с бульдозерами в перетягивании каната. А однажды, чтобы повысить выносливость, переплыл океан. По быстроте реакции Роб превосходил среднестатистического пилота звездного истребителя.

А когда дело доходило до постели… господи, мы творили историю; Роб мастерски владел техникой тантрического секса, а я, молодая, страстная блондиночка, испытывала оргазмы, похожие на рождение сверхновой. Мне этого будет недоставать. Уверена, больше я никогда не испытаю такого плотского удовольствия.

Мы совершали боксерские турне во внешние галактики. Роб бился с космическими шахтерами и мастерами рукопашного боя. Дрались по несколько часов кряду, до полусмерти. И Роб ни разу не проиграл.

Он был моим героем.

Мы делали огромные деньги и от души веселились.

Однажды меня изнасиловал космический десантник. Роб выследил его и убил. Я рассвирепела, собиралась уничтожить дружков насильника — ведь они знали, что он хотел со мной сделать и никак не помешали ему. Но Роб остановил меня, сказал, что нельзя обвинять людей без доказательств. Он всегда играл по правилам. И я успокоилась, согласилась с ним, оставила все как есть.

Десантники нашли нас. Они на каждом углу кричали, как изнасилуют меня — на этот раз всем взводом. Мы позволили им найти нас и убили уродов — всех до единого. А затем пустились в бега, примкнули к команде Флэнагана.

Все было просто замечательно. До сегодняшнего дня.

Роб мертв. Я осталась одна.

Выпьем же за Роба.

ЛЕНА

Я не усну — сон будет, как смерть. Лучше потерплю, вынесу пытку.

Стою в конце комнаты. Перемещаюсь — медленно… шажок… за… шажком…

Прошло пять часов. У меня началось обезвоживание. Мне дали стакан воды и соломинку — принимаюсь жадно пить.

За стенами комнаты раздаются голоса: поют, что-то празднуют.

Они поминают погибшего товарища.

Жаль, что их всех не убило.

Какие аморальные мысли. Не следует…

Заткнись. Мать. Твою. Так. Шажок. Еще. Один. Третий…

ФЛЭНАГАН

— Мне противна сама мысль об этом. Но, видимо, выхода нет.