Читать книгу "Любовники Камиллы - Виктория Янссен"

Сейчас ей стукнуло сорок, рожать, видимо, уже поздно, так почему же снова не начать кататься верхом, раз это не сможет нанести вред женщине в солидном возрасте для вынашивания дитя? Она не должна столь слепо повиноваться приказаниям сурового супруга, который ограничивает ее свободу. Анри много раз видел, с какой нежностью герцогиня гладила лошадок, как прижималась лбом к их холеным мордам, едва не целуя своих любимиц. Герцогиня любила лошадей, и поэтому она нравилась Анри. Лошади хорошо разбираются в людях; одна из них вполне может привязаться к жестокому человеку только за то, что он дает ей морковку, но все лошади в конюшне не способны так ошибаться. Анри ездил на всех ее лошадях, и каждая из них относилась к нему доверчиво. Зато после общения с охотничьими жеребцами герцога он убедился, что их хозяин отличался неуклюжестью, не понимал язык тела животных и был абсолютно равнодушен к ним, поэтому они все как на подбор были скованны и пугливы.

Тишина в комнате становилась гнетущей. Наконец герцогиня медленно произнесла:

— Ты похож на моего мужа, — и после паузы задумчиво добавила: — Значит, все может получиться.

Анри прекрасно понял смысл ее высказывания. Он не мог ошибиться. Выходит, то, о чем шепталась по углам дворцовая челядь, вовсе не пустые слухи. Язык Анри прилип к небу. Скажи он хоть одно лишнее слово — и герцогиня велит запереть его в клетку и выставить на городскую площадь на всеобщий позор и закидывание камнями и тухлыми овощами и фруктами. Однако и убежать Анри не мог, поскольку герцогиня призвала его пред свои очи, а он повиновался, вместо того чтобы спрятаться в укромном местечке, как сделал бы любой здравомыслящий человек, если бы стал объектом внимания влиятельного дворянина. Значит, ему небезразлично, забеременеет его госпожа или же ее казнят? — сам себе удивился Анри.

Они находились здесь одни, в этой роскошно обставленной комнате для приемов. Если кто-нибудь застанет Анри тут наедине с герцогиней (кроме служанки, которая сама привела его сюда), не миновать ему самых страшных пыток, а затем и казни. Насколько Анри было известно: герцогине строго-настрого запрещено контактировать с мужчинами — только в присутствии евнухов-охранников. Сам герцог, естественно, в расчет не шел.

Дабы не озираться по сторонам и не встречаться взглядом с величественной герцогиней, Анри уставился на порфировый медальон, вмонтированный в белый мраморный пол. Сверкающая чистота и великолепие убранства комнаты подавляли несчастного грума, у него вполне ощутимо дрожали колени, а внутри живота все сжималось. Он уже чувствовал себя обреченным на верную смерть, хотя никому в жизни не причинил вреда. И сейчас он всего лишь подчинился приказу, переданному герцогиней через горничную, и пришел сюда, словно его, как послушную лошадь, вели в поводу.

— Слушай меня, мальчик, — проговорила герцогиня. — Понимаешь ли ты, зачем призвала тебя твоя госпожа? Я знаю, как хорошо ты обходишься с лошадьми, и рассчитываю, что ты способен выполнить эту задачу. — Голос ее был тихим, но властным.

Она направилась к Анри, и он, по-прежнему глядя в пол, невольно подался назад. В горле у него мгновенно пересохло. А затем случилось невозможное — он ощутил легкое прикосновение к своим волосам.

— Подними голову, мальчик.

Он подчинился, дрожа с ног до головы.

— Я прошу тебя, — сказала она буднично, словно просила подать ей чашу утреннего эля. — Ты сделаешь это?

Анри все же осмелился посмотреть на герцогиню, чье лицо было очень похоже на изображение, которое он однажды видел на серебряной монете, — четкие очертания губ, чуть длинноватый прямой нос. Сейчас, когда она стояла так близко, Анри мог рассмотреть тщательно запудренные царапины на ее скуле и мелкие морщинки в уголках глаз. Густые седые пряди серебрились в черных как смоль волосах, струящихся по плечам до самой талии. Холодные серые глаза цвета зимнего неба наполнились слезами, но она быстро справилась с собой, и они снова превратились в морозный металл.

В мозгу у Анри на мгновение вспыхнула яркая, но абсолютно неправдоподобная картинка: они вдвоем лежат на сеновале, и их тела заливает жаркое полуденное солнце… Он спасет герцогиню, а как после этого поступит она? Убьет его, чтобы никто не узнал, что он совершил, и ее тайна не всплыла наружу?

— Но, ваша светлость… — промямлил Анри.

От ее нарядного платья исходил аромат дорогостоящих пряностей, незнакомый юному конюху, а его одежда источала едкий лошадиный дух, смешанный с запахом кожи и его собственного пота. Горничная приказала ему снять сапоги у входа в комнату, и сейчас его грубые, покрытые мозолями пальцы ног неуклюже поджимались на полированном мраморе пола.

Герцогиня внезапно отошла от него, и ее юбки взметнулись вокруг изящных туфелек.

— Если я не произведу на свет наследника герцогского трона в течение года, меня убьют, и тогда у моего супруга появится возможность подыскать себе новую жену, — безжизненным голосом произнесла она. — Таков закон. Сначала мне обреют голову, а затем отрубят ее. Ты меня понимаешь? Отвечай.

— Д-да.

— Тебя я защитить не смогу. Я всего лишь женщина, и мои приказы гвардейцам герцога не стоят и ломаного гроша. — Она помедлила, потом снова спросила: — Ты сделаешь это для меня?

На секунду ее лицо стало жалким. Господи, какой позор! Никогда еще Камилла не падала так низко, никогда не просила ни о чем подобном, тем более какого-то конюха, простого мальчика-грума, но ей действительно требовалась его помощь, и только он мог эту помощь оказать.

Губы Анри дрогнули. Он молча кивнул и опустился перед ней на колени, пытаясь отыскать еще хоть один признак человечности на ее бледном аристократическом лице.

Шурша юбками, герцогиня метнулась к двери. Сейчас она походила на яркую птицу, случайно залетевшую в конюшню. Анри быстро поднялся с колен и направился за ней. Она добилась его согласия. Неудивительно, ведь аристократы всегда получают то, чего хотят. Это их право.

Но как, черт побери, он сможет раздеться в ее присутствии?!

У самой двери она остановилась и проговорила будничным, ничего не выражающим тоном, словно обсуждала с горничной, какое платье выбрать для завтрака:

— Лучше всего это сделать прямо сейчас. Мой супруг пошлет за мной сегодня ночью.

Анри снова кивнул. А что еще ему оставалось делать?

Герцогиня чуть-чуть приоткрыла дверь и выглянула наружу. Затем вполголоса отдала какое-то приказание служанке и снова захлопнула дверь.

Анри нервно дернулся.

— Сюда, — коротко бросила она.

Он последовал за ней и с удивлением увидел, как она отодвигает в сторону изящное деревянное кресло с обитым бархатом сиденьем и витыми подлокотниками, инкрустированными цветочным узором. За креслом пряталась потайная дверь, прикрытая красной тканью, сплошь расшитой мелкими цветочками более густого красного оттенка.

Анри ожидал, что за этой дверью их встретит темнота или, в крайнем случае, полумрак, однако коридор с выложенным красноватым мрамором полом был ярко освещен ароматными желтыми свечами толщиной с мужское запястье, которые стояли в золотых подсвечниках в форме изящных женских ручек, украшенных браслетами с красными каменьями. Такого количества свечей Анри не видел никогда в жизни. Интересно, кто их зажигает? Кто снимает с них застывшие капли оплавившегося воска?