Читать книгу "Casual 2. Пляска головой и ногами - Оксана Робски"

– Не представляю, – согласилась я.

– И я тоже! Значит, что? Значит – с девками был!Представляете?

– Представляю. Там полная ванная воды, посмотришь,ладно?

– Ладно. А на ужин что?

Я зашла к Кате. Она спала, с головой накрывшись одеялом.Наверное, спала.

Кате было 40. Она счастливая. В 40 лет она все еще надеяласьумереть от любви.

Почти час я перебирала лекарства в домашней аптечке.Половина – просрочена. Половина – неизвестного мне назначения. Это то, что япривожу из Европы. А потом забываю. Я вообще много чего привожу из Европы:зубную пасту, шампуни, кремы, сыры, копчености, конфеты. Все это почему-тосильно отличается от того, что продается у нас. И лекарства в том числе. Явообще не уверена, получилось бы у Кати отравиться нашими лекарствами? Хотянашими, скорее всего, получилось бы.

Жалко, Алик улетел.

Алик -• это наш товарищ. Он – гей.

Когда Ира работает, лучше уходить. Вернее, лучше уходить еще«до».

– Приготовлю на ужин кролика! – крикнула Ира мневдогонку.

– Не надо. Я сама приготовлю.

– Да где вам! Забудете!

Жалко кролика.

Я достала из машины солнцезащитные очки. Ира будет убиратьсячаса четыре. Максимум – четыре с половиной. Можно поехать в Москву.

Солнце осенью похоже на планы после тридцати: светят, но негреют.

Можно заняться делами: съездить к косметологу или выкупитьюбку, которую я отложила еще три дня назад.

Моя соседка Чернова встретила меня с мокрой головой и вмахровом халате.

– Ты одна? – поинтересовалась я, имея в виду еемужа.

Потому что ее кудрявого девятнадцатилетнего сына дома всеравно никогда не было. Его выгнали из американского колледжа, и теперь он ждалследующего сентября, чтобы поступить в МГИМО.

Мне нравилось бывать у них дома. У них огромное натуральноехозяйство. За домом – огород и куры. Специально нанятые люди выращивают овощи.

Чернова – мулатка. Ее папа был негр. Она его никогда невидела. Но говорила, что, наверное, он похож на ее мужа. Ее муле – тучныйголубоглазый мужчина, – слыша это, снисходительно улыбался.

По утрам у них во дворе поют петухи. Даже у меня слышно. Ясначала просыпалась, думала – галлюцинации. Слуховые. Потом все привыкли.

И Чернов-муж каждое утро получал на завтрак свежие яйца. Иговорил о том, что пора завести козу.

У них в семье все было взаимно: и увлечения, и неверность.

Они прожили в браке 20 долгих лет, познакомившись еще вшколе.

Темнокожая пионерка выгодно отличалась от своих субтильныходноклассниц. Формами, зубами и пластикой. Что конкретно из этих трехдостоинств поразило будущего олигарха Чернова – неизвестно. Но он униженноносил за ней ее портфель и отзывался на имя Че Гевара.

Долгими эти 20 лет стали для них обоих.

Они грызли время, как мыши: по краям, не чувствуя вкуса. Ноэто устраивало и его, и ее.

– Алик долетел? – спросила Чернова.

Я сидела за барной стойкой, которая служила обеденнымстолом. За стойкой было два стула – ее и мужа. К тому, что сын снова дома,Чернова никак не могла привыкнуть.

– Пока не звонил. У меня Катька с утра сидит. Сейчасотсыпается.

– Как она?

– Так же.

– Вот подонок! Прямо зарезать его тупым ножом!

– В глаз!

– Ей уже лет-то… Не девочка.

– Мы уже все не девочки.

– Так-так-так! Упаднические мысли бросить!

– А давай я тебе на день рождения козу подарю?

– Козу? – Чернова задумалась. – Нет. Молокопить придется, а оно калорийное. Я опять на килограмм поправилась.

– Я тоже.

– По тебе не видно.

– По тебе тоже.

– У меня живот.

– И у меня живот.

– У тебя телефон. – Чернова включила фен.

– Алло.

– Это редактор из издательства. Здравствуйте.

Я кивнула Черновой, волосы которой стояли дыбом под струейиз фена, и выскочила на улицу.

– Да, я вас слушаю. – Когда я волнуюсь, я всегдаговорю как провинившаяся первоклашка.

– Как ваше отчество?..

– Не важно, можно просто…

– Я прочитала вашу рукопись, и она мне понравилась. Мымогли бы издать ее.

– Ничего себе… – проговорила я.

– Да! Но мне было бы интересно узнать что-нибудь о вас.Сколько вам лет, чем занимаетесь? Писали ли раньше что-нибудь?

– Мне тридцать лет. Я домохозяйка. Я давно ничего неписала и ничем не занимаюсь. Год назад развелась. У меня сын.

– Какое у вас образование?

– Филфак МГУ.

Мы договорились, что я приеду к ним завтра в Москву. Со мнойпознакомится издатель.

– Чего это вы такая довольная? – спросила Ира. Онаразрезала кости кролика электрическим ножом. Ира подарила мне этот нож на Новыйгод.

– Ты знаешь, я написала книжку…

– Зачем? – удивилась Ира. Не выключая нож.

– Не знаю. Просто захотелось. И она понравиласьредактору! Они хотят ее напечатать!

– А деньги за это платят?

– Деньги платят за то, чтобы ты кролика вкусноприготовила, а не за то, чтобы ты из его костей фарш делала. Выключи нож.

– Я буду говорить, что работаю у писательницы,представляете?

Я решила сама потушить кролика.

– Ну, хоть сколько-нибудь платят? – допытываласьИра.

– Да не особо там платят… это другое. Я написала книгу,и она кому-то понравилась. Понимаешь?

– Вот если бы платили, я бы тоже могла написать.

– Про что?

– Да хоть про вас!

Кролик не получился.

Он вонял несвежей рыбой, и я обреченно вдыхала его аромат,пытаясь к нему привыкнуть.

Это был ужин для моей мамы.

Сегодня вечером она привезет из Ялты моего шестилетнегосына.

2

Посмотрела телевизор.

Рассказывали про то, что в рамках кампании по борьбе с курениемменяется дизайн сигаретных пачек. Сигареты теперь будут продаваться в коробке,похожей на гробик. Намек на скорую смерть.