Читать книгу "За пределом жестокости - Алексей Макеев"

– Ворота настежь, – заметил Гуров жене. – Ограда не закончена. Ничего себе дворянское гнездо!

– Не придирайся! – сказала Мария. – Москва тоже не сразу строилась. И вообще мне здесь нравится.

– Мне тоже нравится. И дом замечательный. И я не придираюсь, – улыбнулся Гуров. – Просто в нынешней реальности распахнутые ворота и недоделанный забор – это все равно что прямое приглашение злоумышленникам – заходите. По крайней мере, такая ситуация предполагает наличие солидной охраны, а я ее здесь не вижу.

– Ну, какая-то охрана здесь наверняка есть, – предположила Мария. – Левитин, конечно, не олигарх, но без сопровождения не ходит. Хотя такой участок не оцепишь – это не шесть соток.

Они проехали через ворота. Гуров сбросил скорость и медленно подкатил к дому. С широкого крыльца навстречу гостям уже сходил хозяин – улыбающийся, розовый, в темном костюме и галстуке-бабочке.

– Наконец-то! – воскликнул он, раскинув руки и сбегая по ступеням. – А я уже отчаялся! Решил, что вы не приедете. Все уже в сборе – только вас не хватает. Позвольте!

Он церемонно поцеловал руку Марии, обнялся, как со старым приятелем, с Гуровым и повел обоих в дом. Прежде всего Левитину хотелось, разумеется, пустить пыль в глаза, похвастать своим новым домом – это Гуров понял сразу. И главным объектом этой демонстрации являлась, несомненно, Мария. Гуров здесь был всего лишь приложением. Не его восхищения ждал стареющий ловелас Левитин.

Гуров все это понимал, но только посмеивался про себя. А дом ему и самому понравился. В нем было одновременно торжественно и уютно – высокие потолки, резные балюстрады, сияющий паркет, живописные полотна на стенах в потемневших рамах – все настраивало на патриархальный семейный лад. В таком доме приятно было бы стариться в окружении бесчисленных домочадцев и челяди.

Правда, сейчас «дворянское гнездо» не поражало обилием народа. Даже удивительно, каким образом при отсутствии прислуги в столь обширном помещении поддерживались безукоризненные чистота и порядок. Впрочем, возможно, эта самая прислуга была отпущена на вечер. Роль хозяйки играла молодая, очень красивая девушка со смуглой кожей, голубыми глазами и льняными волосами. Она была со вкусом одета, имела превосходные манеры и великолепно исполняла роль хлебосольной и приветливой хозяйки. При этом она не вмешивалась ни в какие дискуссии и вообще почти не разговаривала – только улыбалась теплой многообещающей улыбкой. Женой Левитина она быть не могла, жена Левитина отдыхала на юге – это Гуров знал точно, но предположений на этот счет строить не стал, посчитав, что чужие отношения его не касаются. Звали женщину Анной, и этого Гурову было достаточно.

Помогал Анне тот самый Володя, о котором с таким теплом отзывался Левитин. Володя оказался грузным и мрачным человеком лет сорока пяти, в мешковатом костюме и криво повязанном галстуке. Этот Володя тоже большей частью молчал и озабоченно разглядывал углы, точно пытаясь вспомнить, где он оставил какую-то нужную вещь.

Гостей, кроме Гурова и Марии, было всего четверо – композитор Рыков, высокий седовласый человек с царственной осанкой и по-юношески блестящими глазами, какой-то чиновник из Министерства культуры, молодой, спортивного телосложения, в превосходном костюме – как ни странно, он единственный был в компании без галстука, – известный тележурналист Каморин, только что вернувшийся из Парижа, где снимал сюжет о гастролях московского симфонического оркестра, и еще один человек – демонического вида, с огненным взглядом, с зализанными черными волосами, в черном сюртуке, явно стилизованном под старинные одеяния. В процессе беседы выяснилось, что это известный в определенных кругах специалист по паранормальным явлениям по имени Федор Верба. Гуров был уверен, что это имя – такая же стилизация, как сюртучок – реквизит бродячего фокусника. Занимался Верба тем, что вызывал из потустороннего мира духов, заглядывал в прошлое и предсказывал будущее, и делал это, судя по всему, удачно. Среди прочих автомобилей, припаркованных у дома, стоял новенький «Ауди» кремового цвета – он принадлежал Федору Вербе. Занимаясь средневековым ремеслом, Верба предпочитал передвигаться не в седле и не в карете, а в современной технике, оснащенной ремнями безопасности.

Однако во всем остальном он придерживался самых ортодоксальных взглядов. Нисколько не сомневался в существовании загробного мира и всех прочих убеждал в том, что духи и инкубы свободно разгуливают среди живых и даже немало на них влияют. Вид при этом он сохранял самый серьезный, и уличать его в неискренности было даже как-то неудобно. Кстати, и все прочие гости сочувственно относились к рассказам о привидениях. Даже культурный чиновник привел в пример что-то такое из детских воспоминаний – что-то о ночной прогулке по кладбищу. На веранде, где проходила основная дегустация яств и напитков, зажгли свечи, и обстановка приобрела поистине романтический оттенок.

Гуров понял, что вся сегодняшняя встреча запланирована именно в таком ключе, а потому ни в какие материалистические споры не лез. Хозяину новорожденного поместья, видимо, ужасно хотелось оживить тени прошлого, когда-то обитавшие в этих местах, убедить самого себя, что он не случайно здесь поселился, что все это было предопределено свыше. Отсюда и проистекали все фантазии, озвученные за щедрым столом. Гуров считал себя не вправе портить эту невинную игру и большей частью помалкивал, одобрительно улыбаясь.

Однако ближе к полуночи разговор вдруг приобрел не совсем приятные реалистические нотки, и внес их не кто иной, как мрачный Володя, числившийся в этом доме кем-то вроде управляющего. Он долго слушал разнообразные легенды о мертвецах и духах, звучавшие за столом, а потом вдруг сказал, хмуро глядя себе в тарелку:

– Про загробный мир ничего не знаю, а что у нас тут привидение шастает – это сто процентов! Главное ведь, совершенно бесшумно! Вот как тень, мелькнула – и нету! У меня уж ухо на что чуткое, а уследить не могу, и все тут! Два раза я его тут видел – возле дома ночью и туда пониже, к пруду. Главное, чего ему там-то делать? У нас там еще не благоустроено…

Последнее замечание немало позабавило Гурова. По мнению Володи, привидения не должны были интересоваться неблагоустроенными уголками. Это как-то снизило пафос беседы и подействовало лучше всяких критических аргументов. Гости смущенно примолкли, разговор начал увядать, да к тому же хозяин припомнил, что время уже позднее, и предложил всем отправиться отдыхать.

Гурову и Марии отвели большую удобную комнату в правом крыле здания, высокие окна которой выходили на сад и дорожку, ведущую к пруду.

– Жутко хочу спать! – призналась Мария. – Просто глаза слипаются. И это несмотря на то, что чужие стены. Должно быть, свежий воздух и вообще эта обстановка… Действительно, покой, тишина…

– А рассказы про духов тебя не напугали? – усмехнулся Гуров.

– Не очень. – Мария зевнула и присела на кровать. – А ты как будто не устал. Не собираешься ложиться?

– А мне что-то совсем не хочется спать, – признался Гуров. – И по тем же причинам – свежий воздух, покой, тишина… Жаль упускать такую красоту. Вот раздумываю, не пройтись ли по ночному саду? Не весна, конечно, но все равно, должно быть, чудесно…