Читать книгу "Славься! Коронация «попаданца» - Михаил Ланцов"

— Ваше Королевское Величество, — Бенджамин Дизраэли был сама учтивость, — мы очень вас просим встретиться с Его Императорским Величеством и попросить его быть мягче с заключенными в Литовский замок аристократами.

— Зачем? Ваш предшественник уже совершил грандиозную ошибку, которая стоила жизни моей дочери и моему внуку. Вы хотите ее усугубить?

— Ваше Королевское Величество…

— Бенджамин, — перебила его королева, — Великобритания переживает далеко не лучшие времена. И я не хочу ссориться с Александром. Мне нужно продолжить добрую традицию присяги российских правителей моей фамилии и предложить ему вступить в орден Подвязки. Три Императора подряд! Три! Вы хотите, чтобы мои отношения с Александром так испортились, что он откажется от моего предложения?

— Нет, конечно же, нет, Ваше Королевское Величество. Но разве Александра удержит в рамках приличия присяга?

— Что вы хотите этим сказать? — Королева высокомерно подняла бровь.

— Я хочу сказать, — вкрадчиво начал Бенджамин, — что Его Императорское Величество не следует букве договоренностей, но придерживается лишь собственных интересов. Он очень сильно отличается от своего отца и деда. Этот мальчик ведет себя так, словно он викинг, пират, варвар. Для него слово «честь» совершенно лишено смысла. Простые досужие разговоры ни о чем.

— Я смотрю, вы невысокого мнения о моем зяте, — снисходительно улыбнувшись, сказала Виктория. — Я помню, как он с ротой солдат бросился в бунтующий город спасать брата. Не похоже на поступок бесчестного пирата.

— Что вы, Ваше Королевское Величество, напротив, я о нем самого высокого мнения. В моих глазах этот человек невероятно опасен. Столь лестных формулировок я еще никому и никогда не давал. Решительный военный успех и ряд очень интересных шагов в политическом плане обеспечили ему поддержку не только в армии, но и в широких кругах населения. Александр знал, и мне это достоверно известно, что нами готовится восстание. Знал и без сожаления разменял семью на трон.

— Вы уверены в своих словах? — Виктория грозно вздернула брови.

— Более чем. Мой предшественник очень боялся того, что поставки оружия вызовут удар на опережение со стороны тогда еще цесаревича. Но все обошлось.

— Но почему вы уверены в том, что он все знал?

— Незадолго до конца режима Шувалова тот прислал моему предшественнику очень интересную телеграмму. Ему удалось получить кое-какие сведения от прусской миссии через своих шпионов. Оказывается, еще до прусского ультиматума летом минувшего года Александр сообщал Бисмарку о своих переживаниях относительно восстания. Какого именно восстания — не указывалось. Но все говорит о том, что он имел в виду именно подготавливаемый нами государственный переворот.

— А почему не венгерского?

— Потому что в Венгрии восстание он организовывал сам, и, как вы уже знаете, у него получилось очень неплохо. Венгры наотрез отказались от австрийского подданства и выставили сто пятьдесят тысяч солдат и офицеров, вполне неплохо вооруженных и организованных.

— Это же целая армия! Откуда же они ее взяли? Мне докладывали только о каких-то венгерских повстанцах, вооруженных чуть ли не дрекольем.

— Это как раз тот самый ландвер, который повелел собирать еще покойный Франц-Иосиф в венгерских землях. Правда, еще до распоряжения Австрийского Императора там подсуетился цесаревич. Поставки оружия, организационная работа и прочее. Он раскрыл себя с очень неприятной для нас стороны. Я убежден в том, что Александр все знал, так как сам примерно в то же время занимался чем-то подобным.

— Тогда он получается просто чудовищем! — Виктория отвернулась и стала нервно тереть кисть левой руки.

— Отнюдь. Вы же знаете, что в широких кругах европейской молодежи до сих пор очень популярен культ Наполеона. Студенты и молодые офицеры нередко бредят его лаврами.

— Знаю, и что с того?

— С недавнего времени именно эти студенты и молодые офицеры стали обсуждать не столько почившего Наполеона Бонапарта, сколько Александра. Его любят. Его ненавидят. Но в нем нет ни одной косточки, какую бы ему не промыла эта восторженная молодежь. Во всех европейских армиях в офицерских собраниях с необычайным интересом изучают его наступление на датские оборонительные позиции. По той самой скупой заметке Мольтке и Роона, которую они опубликовали в ряде газет. Я не уверен, что все сказанное там — правда, но это уже неважно. Стали всплывать разговоры о его успехах во время Американской кампании, когда он малыми силами решил исход не только гражданской войны, но и предотвратил высадку французского десанта в Мексике. Вы даже не представляете, какой он вызывает ажиотаж в умах и сердцах молодых людей, не говоря уже о девушках. В их глазах он не чудовище. Отнюдь. И он, я думаю, это знает. И не только знает, но и способствует усилению своей популярности.

— Если все так, — Виктория сморщилась как от зубной боли, — то он не послушает меня.

— Думаю, что он ждет нашего предложения, в противном случае аристократов бы уже давно перевели из Литовского замка, отправив на опыты, или вообще — тихо казнили без лишней огласки.

— Зачем ему все это?

— Боюсь, что он хочет с нами поторговаться. И не факт, что только за этих людей. Он ищет повода для начала переговоров, но самому сделать первый шаг в текущих условиях будет невместно. Александр же формально обиженная сторона, которая должна всячески от нас нос воротить.

— Кстати, а для чего вам эти русские дворяне?

— Мои предшественники потратили многие десятилетия для того, чтобы сформировать в аристократических кругах Санкт-Петербурга сильную проанглийскую партию, через которую мы продавливали интересующие нас решения. Как вы понимаете, подготавливая государственный переворот, мы задействовали практически всех, кто мог нас поддержать. К сожалению, я вынужден признать, что у Александра очень хорошая агентура. Не знаю, лучше нашей или нет, но она очень сильна. В итоге, за октябрь-ноябрь минувшего года практически вся проанглийская партия оказалась в подвалах Литовского замка, причем осужденная на смерть с поражением в дворянском достоинстве всего рода. Если мы не вытащим хотя бы часть, то можно будет констатировать полный провал агентурной работы в Российской империи. Конечно, у нас кое-что осталось, но этих людей очень мало и они боятся. А новых сторонников вербовать сложно уже сейчас, так как внутренняя политическая игра сильно изменилась. В России теперь не только немодно быть англофилом, но и опасно. Не говоря уже о том, что с англофильскими взглядами карьеру при Императоре стало вообще невозможно сделать. Мы должны попытаться сохранить хоть какую-то часть нашего влияния в аристократических кругах Российской империи. Освобожденные дворяне будут нам обязаны всем.

— Я не уверена, что их влияние будет хоть сколь-либо серьезным. Александр же все сказанное вами понимает, если ждет нашего предложения. Зачем ему приближать наших людей?

— Это будет политическим компромиссом. Он же хочет получить довольно внушительные земли, отторгнутые от разгромленной Австрийской империи. Мы поддержим его благие желания воссоединить славянские народы в одном государстве. Ему есть что получить взамен их жизней, возможно даже, с сохранением некоторых постов при дворе.