Читать книгу "Снайпер - Стивен Хантер"

“Ну что, приятель, – подумал Боб, – ловко я с тобой справился”.

Вновь задергавшись, Тим жалобно захрапел. Его рыжевато-коричневая голова то и дело падала в грязь, при этом олень испуганно косил на Боба одним глазом. Суэггер наклонился и бережно погладил животное.

Боб потрогал оленьи рога и вытащил свой нож – старый, убийственно острый “Рэндолл Севайвз”.

“Не бойся. Все закончится за несколько секунд, приятель”, – сказал он, склоняясь над Тимом.

– Минутку, – вмешался Пайн.

Лобблер сглотнул. В темноте свирепый взгляд Пайна казался почти безумным. Пайна боялись все, кроме Шрека.

– Полковник, на службе я повидал немало таких парней, как этот, впрочем, вы тоже, – сказал он, обращаясь к Шреку. – Я с гордостью могу сказать, что, когда мне было двадцать два, я служил вместе с ними в войсках специального назначения. Сейчас, когда снова пришло время убивать, парня лучше, чем этот ваш белый южных штатов, нет. Поверьте, эти ребята умеют стрелять, они такие вещи вытворяли – просто уму непостижимо! Но во всем этом есть одна проблема: они терпеть не могут, когда ими командуют, и считают защиту своего достоинства делом чести. Заденьте любого из них – ни один ни за что не простит вам этого, пока не поквитается. Но в этом случае я за вас и гроша ломаного не дам. На службе я насмотрелся на это по горло, так что могу говорить со знанием дела.

– Продолжай, Пайн, – сказал полковник.

– Это настоящие мужики, крутые. Если они втемяшат себе что-нибудь в голову, то это уже ничем не выбьешь. Поэтому я вам скажу просто: если вы тронете этого парня, то я гарантирую вам, что у вас будут такие неприятности, какие вам никогда раньше и не снились.

– Я считаю, – громко сказал доктор, – что мистер Пайн сделал прекрасное уточнение. Я бы не стал недооценивать Боба Ли Суэггера. Особенно мистер Пайн прав в той части своего выступления, где он обращает наше внимание на так называемую “проблему чести” Боба и таких ребят, как он. Такое понимание чести и есть именно тот фактор, который делает его для нас потенциально уязвимым. Фактически он действует как абсолютно точная винтовка, благодаря чему и заслужил свою кличку – Боб Снайпер, и он очень опасен, если с ним обращаться небрежно, но абсолютно надежен, если с ним обращаться как следует. В конце концов, о том, что нас интересует, он знает больше, чем любой из оставшихся в живых. Он просто самый лучший снайпер во всей западной части Соединенных Штатов. – Он бросил быстрый взгляд на неподвижную фигуру Шрека, но ответом ему было гробовое молчание. Добблер продолжил: – Однако существует одно серьезное “но”. Боб Снайпер действительно виртуозный стрелок, но… у него есть один очень большой недостаток.

Склонившись над Тимом, Боб переложил нож в левую руку. Тим еще раз всхрапнул.

Боб покрутил рукоятку “Рэндолла”, и оттуда появился плотный ряд стальных зубцов небольшой пилы. Он стал подпиливать левый рог оленя у самого основания, но не там, где под бархатистой шишечкой проходят вены, а на дюйм-два выше, где рог уже полностью окостенел. Пила легко входила в рог, и через несколько мгновений у него в руках была половина короны. Он отбросил ее в сторону, в кусты, и, склонившись, так же тщательно отпилил вторую половину. Затем отступил назад, опасаясь, что животное может его затоптать.

Зверь тяжело оторвался от земли и привстал.

Боб с силой хлопнул его по крестцу:

– Ну давай, парень. Пошел! Пошел! Пошел отсюда, старый черт!

Тим брыкнулся, снова захрапел и с неописуемым восторгом затряс облегченной головой. Из его ноздрей вырвались две струйки дымчатого пара; казалось, что он стал еще сильней, когда, разбрасывая в стороны кусочки льда, как сумасшедший бросился в сторону молодых сосен и быстро скрылся в лесу.

Через секунду он исчез совсем.

“Все-таки я тебя надул, сукин ты сын”, – подумал Боб, глядя вслед исчезнувшему оленю. Он отвернулся и зашагал прочь. Впереди была долгая дорога домой.

– Его недостаток, – сказал доктор, – заключается в том, что он больше не может убивать. Да, он продолжает охотиться. Он уходит на большие расстояния и подвергает себя суровым испытаниям, но только лишь для того, чтобы проверить себя и сделать точный выстрел, плюс к этому он берет трофеи. Пули, которыми он поражает животных, отлиты им самим из эпоксидной смолы. Дальность полета у них – сто ярдов. Если он попадает в животное правильно – а он всегда попадает туда, куда надо, потому что целится как раз между лопаток, чуть выше позвоночника, – он буквально сбивает его с ног и лишает сознания на пять-шесть минут. В каждой пуле сделана маленькая полость, которая заполняется для веса красной алюминиевой пылью, так что, когда пуля попадает в животное, на нем остается красное пятно, которое, впрочем, смывает первый же дождь. Необычно, правда? Потом он отпиливает у них рога. Хотя Боб далеко не тот человек, который стал бы охотиться за оленями только для того, чтобы заполучить их рога. Он не любит охоту за трофеями. Ведь он сам когда-то был чем-то вроде трофея. Все это он проделывает, чтобы поддерживать себя в должной стрелковой форме.

– Тогда все в порядке, – сказал полковник Шрек. – Суэггер нам подойдет. Но нам надо найти для него такой трофей, по которому этот засранец все-таки выстрелит.

Глава 2

Странно, как все-таки порой винтовка может раздражать… Старый отменный винчестер 70-й модели 270-го калибра, выпущенный еще до шестьдесят четвертого года, безотказно служил Бобу на протяжении пяти лет, стреляя с отклонением в один дюйм – на расстояние сто ярдов, два дюйма – на двести и три дюйма на триста ярдов, причем всегда с одинаковой кучностью. Но сегодня он неожиданно подкачал. Дырочки от пуль нарисовали на мишени созвездие с рваными краями, имеющее более трех дюймов в диаметре.

Боб был немного сбит с толку: он никак не ожидал подобных результатов. Черт побери, это становилось уже просто любопытно. Но была и еще одна причина, по которой он непременно должен был разобраться с этим сбоем: чтобы и дальше оставаться самим собой, он должен всегда быть уверенным в себе и в своем оружии. Черт бы побрал этот 70-й. Он может угробить на него целую неделю. Ему придется сначала разобрать его на части, вплоть до самого маленького винтика и последней пружины, а потом перебрать все эти крошечные детали одну за другой в поисках металлических зазубрин или песчинок в рабочих частях и механизмах, а также в поисках еле заметных признаков износа или усталости металла. Он отдраит курок и весь ударно-спусковой механизм, на ощупь проверит каждый квадратный сантиметр поверхности приклада, пытаясь обнаружить сучки, занозы, щепочки, следы деформации, что-нибудь такое, что помогло бы ему понять, почему ствол при стрельбе отклоняется от точного направления. И, когда вся эта работа будет сделана, ему, в случае если винтовка все равно будет стрелять неточно, придется повторить все сначала.

Его крошечная мастерская располагалась позади трейлера.

Это было что-то наподобие небольшого эллинга, собранного из темных листов гофрированной жести. Возле одной стенки стоял станок для повторной зарядки гильз, состоящий из одноступенчатого “Рок Чакера” – для винтовочных патронов и “Диллона” – для 45-го калибра. Вдоль всей стены аккуратно и тщательно были разложены всевозможные матрицы. Задняя стена была разделена на полки и отсеки, где хранились у него записные книжки, мишени и мешки со стреляными гильзами, которые он еще не успел перезарядить. Запах ружейной смазки смешивался с запахом растворителя, и все это висело в воздухе, подобно пару. Помещение освещала одна-единственная лампочка, и если Боб не стрелял и не спал, то обычно читал здесь “Ганс энд аммо”, “Шутинг таймс”, “Америкэн райфлмен”, “Экьюрэси шутинг”, “Шотгавс ньюс” или “Райфл”.