Читать книгу "Налейте бокалы, раздайте патроны! - Сергей Зверев"

В составе фронта находились две армии. 1-я — генерала Ренненкампфа и 2-я — под командованием генерала Самсонова. По замыслу операции, разработанной в Ставке под руководством Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, этими частями и планировалось осуществить наступательную Восточно-Прусскую операцию.

Основные детали были уже обсуждены, но оставались еще некоторые важные моменты.

— Новости у меня по этому поводу следующие, — кашлянул Жилинский. — По нашим данным, пока, правда, непроверенным, немцы собираются использовать на этом участке фронта новое оружие. Причем, надо сказать, доселе невиданное.

— Интересно, ваше превосходительство, — иронично сказал начальник штаба Орановский и прищурился. — Что же это за чудо такое?

— Да вот действительно чудо. И называется оно танк.

— Танк… танк, — вмешался в разговор Ренненкампф. — Это не сухопутный ли крейсер? Что-то я слышал этакое… — генерал пригладил волосы, поблескивая пронзительным взглядом живых, быстрых глаз. Благородное лицо и пышные усы придавали ему солидный и внушительный вид.

— Вот именно, Павел Карлович, сухопутный крейсер. Самодвижущийся железный сундук с пулеметами и пушкой, на траках. Жуткое сооружение именуется «танком». Надо сказать, что разработки ведутся и у нас, и у союзников, но первой к решению этого вопроса подошла Германия. Это супероружие способно решить если не ход войны, то исход наступления на этом участке фронта: никакого, так сказать, противоядия против танков нет.

— Так уж и нет? — недоверчиво протянул Самсонов. — Вот аэропланы: тоже, казалось бы, никаких средств против них не существует. Бомбят позиции направо и налево, спасу нет, солдаты разбегаются во все стороны. Однако же на каждый замок находится ключ… Да вот хотя бы взять происшествие недельной давности. Простой казак из обычной трехлинейки с двух, заметьте, выстрелов, сбил вражеский аэроплан.

Генерал от кавалерии Самсонов был крупным, крепким человеком с орлиным носом, черной подстриженной бородой. При взгляде на него становилось ясно, что он не из компании карьеристов-лизоблюдов. Это — типичный русский генерал, в свое время прозванный в войсках за богатырскую стать «Самсоном Самсонычем».

— Ну, вы, батенька, не равняйте почти невесомую конструкцию на крыльях и бронированный ящик, — махнул рукой Жилинский. — Это совершенно разные вещи. Естественно, впоследствии будут найдены действенные способы борьбы с этими чудовищами, но сегодня — сами понимаете.

— Да уж. Сейчас надо подумать, как нам нейтрализовать его?

Генералы погрузились в размышления. Что такое «танк», генералы представляли себе весьма смутно.

— Нет, все-таки какие подлые времена настали! — очнулся Жилинский. — Ну разве это все можно назвать войной? По-моему, вряд ли. Ведь вы возьмите прежние времена! Я не говорю уж об исходе самого сражения, о проигрыше или выигрыше конкретной операции. Жизнь солдата чаще всего зависела от его выучки, военного умения, смекалки, наконец. Вот раньше — лихие кавалерийские атаки, романтика и упоение боем, «эскадрон, шашки наголо!..». А теперь прет на тебя такое бронированное чудовище, и ничего поделать нельзя, и шашка его не берет…

— Развитие техники — естественный процесс, так сказать, — пожал плечами Орановский. — Не век же было пещерным людям камнями да палками бросаться.

— Да я все понимаю, Владимир Александрович, но ведь никакого удовольствия в такой войне нет и быть не может. Теперь перспектива вырисовывается вообще мрачная: все решать будут машины, так, что ли?

— Я думаю, что именно ими многое будет решаться уже в следующей войне, — задумчиво сказал Ренненкампф.

Появившийся адъютант Жилинского сообщил о том, что к командующему прибыл поручик Голицын с рекомендательным письмом.

В дверях показался Голицын. В отличие от многих шаркунов, уже успевших получить награды ни за что ни про что, он уже побывал в самом пекле, о чем свидетельствовали и «Анна» 3-й степени «С мечами» на груди, и забинтованная голова — офицер прибыл прямо из госпиталя. Похоже было, что его обещания, данные Ольге, не остались пустыми словами и были подкреплены реальными делами. Поручик отдал командующему письмо и свежие петербургские газеты.

Жилинский прочел рекомендательное письмо, написанное родственником поручика, влиятельным придворным, князем Свирским. Князь писал о том, что «уступая настоятельным просьбам поручика, прошу отправить его после госпиталя на самый опасный участок фронта»…

— Постойте… — вдруг вспомнил Самсонов, с интересом присматривавшийся к офицеру, — уж не тот ли вы поручик Голицын, который в тысяча девятьсот тринадцатом году, во время маневров в Галиции, проник к пограничной полосе между Россией и Австро-Венгерской империей и, несмотря на протесты австрийского часового, зачеркнул на пограничном столбе слово «Австрия» и написал «Россия»?

— Так точно, я! — молодцевато ответил поручик. — Это было, ваше превосходительство, пари. За этот поступок я честно отсидел на гауптвахте.

— А не тот ли вы поручик Голицын, который в прошлогодние автомобильные гонки в Петербурге выиграл первый приз? — продолжил «опрос» Орановский.

— Так точно, ваше превосходительство, я.

— Это какую же скорость вам удалось достигнуть в мае тринадцатого?

— Двести один километр в час, — скромно ответил поручик. — Четырехцилиндровый двигатель, мощностью двести литров.

— Невероятно, господа! Двести один! — покачал головой командующий. — Разве мы могли еще недавно представить себе такое, а?

— Да уж. Одно слово — технический прогресс. Повсюду он — и в мирной жизни, и на войне, — согласился Орановский.

Жилинский, просматривая свежие газеты, заметно помрачнел.

— Две недели назад барон Корф геройски погиб… С небольшим отрядом отправился на захват вражеской батареи, никто не вернулся. Попали под обстрел. Его обезображенное тело потом отыскали, — задумчиво сказал командующий, читая списки погибших, пленных и пропавших без вести офицеров, которые печатали тогдашние газеты. — Вы, кажется, его хорошо знали, поручик?

— С не очень хорошей стороны… — замялся Голицын. — Впрочем, ваше превосходительство, о покойных — или хорошо, или никак. Сложил голову за Россию. Светлая ему память.

— Похоронен здесь, неподалеку… — говорил Жилинский. — В родовом имении, как и завещал. Оно и понятно: на родной земле, как говорится, и лежать легче.

— Позвольте взглянуть и нам, Яков Григорьевич, — обратился Орановский к командующему.

— Да-да, конечно, берите, господа, — подвинул Жилинский в центр стола стопку газет.

— Вот, кстати, интересный случай, — сказал Самсонов, найдя что-то в газете.

— И что же там, Александр Васильевич?

— Да вот небольшой очерк о некоем юном прапорщике, первым ворвавшемся во вражескую траншею, — Самсонов сделал паузу и процитировал: «…показывая пример доблести нижним чинам, прапорщик Сеченов увлек солдат за собой в атаку и первым ворвался во вражескую траншею. Несмотря на то что вражеские позиции на этом участке фронта были весьма укреплены, рота молодецким ударом смяла и опрокинула противника, бежавшего врассыпную. В ходе этого удара убито и пленено много солдат противника, захвачены вражеские трофеи».