Читать книгу "Проклятие рукописи - Сергей Пономаренко"

Томмазо вспомнил мраморный барельеф на могиле Папы Сильвестра II в церкви Святого Иоанна на Латеранском холме, выбитые на нем стихи, начинающиеся загадочными словами: «ISTE LOCUS MUNDI SILVESTRI MEMBRA SEPULTI VENTURO DOMINO CONFERET AD SONITUM»![5]По легенде, когда очередной Папа должен будет уйти в мир иной, из-под земли послышится стук костей, а надпись увлажнится слезами. Когда умирал от болезни Папа Павел II, Томмазо даже пришел ранним утром к могиле, желая проверить, насколько справедлива легенда. Стука костей мертвеца он не услышал, а надпись была влажной, но, может, то была выпавшая роса? В тот день, ближе к вечеру, Папа Павел II предстал перед Небесами.

Весьма загадочной личностью был Папа Сильвестр II, вступивший на святейший престол в 999 году, а число это некоторые истолковывали как перевернутое 666 — число зверя. Ходила даже легенда, что в молодости он продал душу дьяволу, поэтому избегал паломничества в Иерусалим, так как дьявол пообещал забрать его душу, если он там появится. Возможно, поэтому причиной его смерти стала обедня, отслуженная в церкви и посвященная святой Марии Иерусалимской, в народе называемая просто — «Иерусалим». После той службы ему внезапно стало очень плохо, и он понял, что умирает. Поскольку у него был договор с дьяволом, он попросил своих кардиналов разрезать его тело на куски и разбросать их по римским колодцам, надеясь, что бессмертную душу он как-нибудь отвоюет у Сатаны самостоятельно. Так говорит легенда, а как было на самом деле — уже никто не узнает.

Теперь Томмазо стало понятно, почему Папа Сикст IV решил тайно провести арест Арджиенто и уничтожить древний манускрипт, — он не хотел привлекать внимания из-за того, что автором этой рукописи был Папа, глава католической Церкви. Ведь одно дело — легенда, а другое — реальная книга, руководство по колдовской магии, написанное Папой и бросающее тень на всю Церковь. Судьба Арджиенто была предопределена — или его в подвалах инквизиции заставят навсегда забыть об обнаруженной рукописи, или он успокоится на костре. С манускриптом тоже все было ясно — его уничтожат. Вот только почему Папа настоятельно потребовал привезти его? Он хочет лично уничтожить рукопись грешного Папы?

— Этот манускрипт у тебя в единственном экземпляре? Есть ли у тебя еще колдовские манускрипты, книги? — Взгляд Томмазо остановился на шкафу — он решил на всякий случай осмотреть его.

Арджиенто внезапно выхватил кинжал и, размахивая им, решительно подступил к Томмазо, заставив того попятиться к двери.

— Я никуда не поеду и рукопись не отдам! — зашипел Арджиенто, как разъяренный кот.

Он, оттесняя Томмазо от угла, где находилось его оружие, делал резкие выпады кинжалом. Несмотря на то и дело зловеще приближающийся клинок, готовый в любой момент вонзиться в тело, Томмазо по лицу Арджиенто определил, что тот не готов убить и только пугает его. Он принял решение, и, хотя не осознал этого, его тренированное в подобных рискованных ситуациях тело уже само все выполнило. При очередном выпаде Томмазо не отступил, а лишь чуть отклонился назад, так что конец кинжала больно уколол его в грудь. Его левая рука крепко ухватилась за запястье правой руки Арджиенто, держащей кинжал, и резко вывернула руку противника, так что тот потерял равновесие. В тот же миг правая рука нанесла сильнейший удар по голове, отправив Арджиенто на пол. Томмазо вывернул руку с кинжалом на излом, но тут распахнулись двери.

— Что здесь происходит?! — закричал вошедший — полный чернобородый мужчина в длинной темной симаре с широкими рукавами.

Томмазо понял, что объяснять долго, и сразу переключился на него. После нескольких точных ударов по голове тот опрокинулся на стол, сломал его весом грузного тела и, хрипя, остался лежать на полу среди деревянных обломков и разбросанных листов рукописи. Томмазо краем глаза заметил наплывающую тень и едва успел среагировать — перехватил занесенную руку с кинжалом, но тут сам оступился, зацепившись за обломки стола, и, рухнув на пол, увлекая за собой Арджиенто, больно ударился затылком об пол. Окровавленное лицо бывшего монаха с выпученными глазами нависло над Томмазо. Арджиенто вцепился двумя руками в рукоятку кинжала и, налегая всем телом, проявил необычную для своего сложения силу, пытаясь «дожать», пересилить сопротивление рук противника, оказавшегося в крайне неудобном положении. Томмазо из последних сил слегка сдвинул влево нависшую над ним смерть и, неожиданно поддавшись, изменил траекторию движения кинжала, заставив его войти в живот Арджиенто по самую рукоятку. Ужасная, нестерпимая боль заставила бывшего монаха скорчиться, поджать ноги, обхватить руками живот, словно этим он мог ее остановить, как и вытекающую из раны алую кровь. Томмазо, пошатываясь, встал, понимая, что надо спешить, скорее выбираться отсюда, но все же решил довести дело до конца. Он подошел к шкафу, открыл его и сразу обнаружил несколько свитков и книг — значительно больше, чем ожидал. Сорвал с постели одеяло, вывалил на него манускрипт и обнаруженные рукописи и связал все в тюк. Собирать разбросанные по всей комнате листы рукописи Арджиенто для первой книги он не стал — это заняло бы много времени, а Томмазо решил не рисковать, тем более что чернобородый стал приходить в себя.

— Ты убил меня, а манускрипт убьет тебя! Ты был прав — он живой! Ха-ха-ха… Сегодня он напьется моей крови, а завтра — твоей… — послышался сзади голос умирающего Арджиенто.

Его натужный смех перешел в хрип, и, оглянувшись, Томмазо увидел, как тело бывшего монаха содрогается в предсмертных судорогах.

Забросив тюк на плечо, Томмазо стал поспешно спускаться по лестнице. Но спокойно уйти ему не удалось — на него налетела, как тигрица, пожилая хозяйка, что-то отчаянно крича. Томмазо, освободив одну руку, грубо ее оттолкнул и выскочил из дома. Джованни оказался на месте и быстро подвел лошадей. Уже сев на лошадь, Томмазо вспомнил, что забыл пояс с оружием наверху, но это было не самое страшное. Ужасало то, что бежать было некуда — городские ворота откроются только утром. Они оказались в ловушке.

Из дверей покинутого дома показалась женщина и начала истошно кричать, так, что стали открываться двери соседних домов, зажигаться свет в окнах.

Томмазо понял — после поднятого шума вряд ли удастся соблазнить стражу у ворот серебром. Оставалась единственная надежда на епископа. Им удалось добраться до дома епископа значительно раньше, чем появилась ночная городская стража. За это время Томмазо успел рассказать недовольно хмурящемуся епископу о происшедших событиях и смерти Арджиенто.

— Боюсь, сын мой, я ничего не смогу сделать — вас ожидает виселица. Я буду молиться о спасении вашей души! Да пребудут с вами Господь всемогущий и Дева Мария! — И круглолицый епископ перекрестил его, рассчитывая поскорее продолжить прерванный сон.

— Ваше преосвященство, вы забываете — я посланник Папы! — жестко произнес Томмазо. — Вы не выполнили требование Папы арестовать чернокнижника Арджиенто, а сейчас умываете руки и спокойно отдаете на смерть его посланника?! Как, думаете, Папа отнесется к этому? Уверен, вас ожидают большие неприятности в будущем!