Читать книгу "Пока не будешь счастлив - Анастасия Нуштаева"

ты любишь обслуживать?

Я усмехнулась. Тут Маша ловко меня поддела. Почти обо всех посетителях я была нелестного мнения. Пенсионеры долго не могли разобраться, как читать меню. Они устраивали мне экзамен на его знание, расспрашивая о любом непонятном слове в названии блюда или в его описании, а потом заказывали наполеон. Дети с семьями оставляли бардак. Девушки раздражали меня больше всего, потому что были максимально ко мне приближены. Я не могла не сравнивать себя с ними и потому злилась, что я работаю, в то время как они – нет. Парни хоть и не делали мне ничего плохого и оставляли чаевые, просто не должны были видеть меня в форме официантки. Единственные, кого я обслуживала с выдавленной улыбкой, это пары от тридцати лет до пенсионного возраста. Они оставляли хорошие чаевые. Но я плохо знала наше вино, а они расспрашивали про его разновидности, как будто у меня на бейджике написано «сомелье», а не «официант».

Подождав пару минут, я отправилась к парочке.

– Что желаете? – спросила я. – Могу предложить наполеон, он…

– Нет, нет! – перебил меня дед. – Мы пришли в кафе, чтобы попробовать что-то новенькое.

Я была в восторге от этой информации, но виду не подала. К тому же меня перебила бабка:

– Вы знаете, у нас дочка так вкусно готовит наполеон. Скажи, Саша? Только я ей всегда говорю, чтобы клала сливочное масло. А она кладет маргарин, потому что экономит. Не слушается меня. Ну что с нее взять, взрослая уже…

Бабка продолжала бормотать что-то про то, как быстро растут дети. Чтобы не сойти с ума от этого потока информации, я переключилась на ее прическу. Это было самое яркое пятно не только за столом, но и во всем кафе. Яркое фиолетовое пятно. Мне иногда казалось, что бабулям с такими волосами платят бо́льшую пенсию. Иначе непонятно, почему все они так помешаны на этом цвете.

– А что такое удон? – спросил дед, перебив жену.

Я поморгала, чтобы восстановить восприятие цвета. После залипания на эти волосы окружающий мир стал серее, чем был на самом деле.

– Это такая лапша… – начала я.

Но меня перебила бабка:

– Саша, там же свинина! Тебе нельзя холестерин, мы и так сегодня яичницу ели на завтрак. – Тут она посмотрела на меня и продолжила: – Мы добавляем туда бекон. Знаете, как вкусно получается? Только у Саши моего высокий холестерин, поэтому мы часто таким не балуемся. И так сегодня ночью такой стол готовим… Наша дочка сказала, что испечет наполеон. Только она вместо нормального сливочного масла…

– Да, – сказала я. – Кладет маргарин. Жуть. Давайте тогда, может, десертик? В нем нет холестерина…

В последнем я не была уверена, но мне нужно было скорее натолкнуть их на какое-то решение. А то Маша мне сигналила, что пришел следующий стол.

– Десертик… – сказал дед, ни к кому не обращаясь. – А что у вас есть?

– Тирамису и малиновая панна-котта. Это десерты в стаканчиках. Еще есть брауни и шоколадный фондан, который подается с мороженым.

– Ой нет, – сказала бабка. – У Саши непереносимость лактозы. Ему такое нельзя.

Саша зыркнул на жену, но спорить не стал. Затем оба углубились в меню.

– А наполеон у вас есть? – спросил Саша.

Я кивнула.

– Тогда нам два наполеона и кофе.

Из-за того, что уточнения по кофе не последовали, захотелось избить пенсионеров подносом, поэтому я пожалела, что оставила его на базе. Выровняв дыхание, я спросила:

– Вам с молоком или без?

– Мне без молока! – сказал Саша, опережая жену.

– Эспрессо или американо? – сказала я и, заметив рассеянность в глазах деда, добавила: – Американо – это разбавленный водой эспрессо.

– Не, не, – ответила Саша. – Мне не надо ничего разбавлять. Давайте ваш эКспрессо.

Я кивнула, превозмогая боль в ушах, и посмотрела на бабку.

– А вам?

– Мне с молоком. Латтэ.

– На миндальном молоке или кокосовом?

Бабка призадумалась, глянула на мужа в поисках поддержки, но тот смыслил в молоке явно меньше нее.

– На миндальном.

Я кивнула и удалилась. Пробив заказ, я вернулась к Маше.

– Какой стол? – спросила я.

– Глеб уже пошел. Ты там так долго торчала, что я ему записала.

Прозвучало как обвинение, потому я оскорбилась.

– Ты же знаешь этих пенсионеров.

Маша закивала, в чем я почувствовала поддержку, поэтому перестала злиться.

Мы немного постояли, погрустили. Затем я отнесла заказ деду с бабкой и вернулась на хост.

– Как же ужасно работать тридцать первого декабря, – сказала Маша.

– Как и в любой другой день.

Маша призадумалась. Она осматривала меня, пока я пыталась отодрать что-то засохшее на рукаве, а затем сказала:

– Тебе прямо настолько не нравится здесь работать?

Я глянула на нее так, чтобы она усомнилась в своих умственных способностях. Маша под такими взглядами не робела, поэтому мне пришлось объяснить:

– Как может нравиться работа официанткой?

Маша пожала плечами.

– Так уволься. Ты же можешь себе это позволить.

Я скривилась.

– И что мне тогда делать? С этой работой я хотя бы дома меньше времени провожу. Знаешь, с тех пор как Ярику исполнилось три, у него вечный кризис.

– Знаю.

Маша из многодетной семьи. У нее четыре младших брата и сестры, так что проблемы старшего ребенка ей знакомы не понаслышке. Тем не менее она никогда не жаловалась. По крайней мере, мне. Работать она пошла в семнадцать лет. Сначала в шашлычную, куда брали без разбора, но где приставали, если ты особь женского пола. Терпения Маше было не занимать. Она нуждалась в деньгах, а в другом месте ее, несовершеннолетнюю, не брали. В шашлычке это знали, поэтому не боялись ее потерять. Отработав полгода до дня рождения, Маша пришла сюда. Здесь ей безумно нравилось хотя бы потому, что смены заканчивались в девять вечера, а не в одиннадцать.

– Устройся на нормальную работу.

– В офис, что ли? – скривилась я еще больше. – Ну уж нет, такая жизнь мне не нужна.

– А какая нужна?

Вопрос Маши ввел меня в тупик. Я не могла дать ответа, хотя сама не раз задавалась этим вопросом. Какая жизнь мне нужна? Такая, чтобы не приходилось просыпаться от криков Ярика. Чтобы не нужно было забирать его из садика. Чтобы мама не заставляла мыть посуду, а папа уважал Кирилла и не говорил, что он меня не достоин.

– Нормальная, – наконец сказала я. – Счастливая.

– Такую все хотят.

Я согласилась.

Маша еще пару минут молчала, а потом сказала так эмоционально, что я дернулась, испугавшись:

– Нет! Я не понимаю… Ты же действительно можешь найти нормальную работу. У тебя же есть диплом! Какая у тебя специальность?

– Международные