Читать книгу "Марина - Алия Амирханова"

Марину теперь было некому. Та, которая метлой разгоняла всех обидчиков, умерла, оставив девочку один на один с судьбой.

Глава 2

Она забилась в угол сарая, вся сжавшись, словно хотела исчезнуть, превратиться в точку. Закрыв обеими руками голову, готовилась к нападению. Весь её вид напоминал загнанного, затравленного зверька, не ожидающего ничего иного, как только смерти. Она даже уже больше не сопротивлялась, а лишь ждала… Ждала в который раз проявления жестокости, бессердечия, сродни садизму, от таких же семнадцатилетних ровесников – своих же одноклассников…

– Не бойся, они ушли, их дворник прогнал, – Лёня слегка дотронулся до плеча девушки. Но девушка не отвечала, закрыв лицо руками, она плакала.

– Марина, успокойся, пожалуйста, – молодой человек сел рядом с ней. -Ты меня прости, их много было.

– Ну, что ты, Лёня, я нисколечко на тебя не обижаюсь, – она ладонями вытерла слёзы, затем, немного успокоившись, повернула к молодому человеку лицо.

– Ой, что это? – Марина руками осторожно поворачивала лицо Лёни, рассматривая ушибы и ссадины. – Это они, да? Я же запретила тебе вмешиваться, ты же обещал!

И она вновь расплакалась.

– Ну, ладно, Марина, не плачь, как я мог равнодушно смотреть на это всё?

– Да пойми ты, это же фашисты, просто русские фашисты. Они что хочешь могут сделать, ни перед чем не остановятся. Пойми, ты – еврей, таких, как ты, они тоже не любят.

– Что за люди?!

– Не знаю, Лёнечка, хочу понять, но не могу. Пошли, уже поздно, а то меня в детдом не пустят. Она встала.

Стройная как берёзка Марина была на редкость красива и лицом, и фигурой. Взгляд её прелестных глаз был по мужски смелым и непокорным. У своих обидчиков она никогда не просила о пощаде, не извинялась, при них никогда не плакала. И одноклассницы, которых в стае “волков” было большинство ненавидели и избивали её больше из зависти.

Лёня тоже поднялся. Как ни ворчала Марина, но молодой человек проводил её до детдома. Сторож, дед Матвей, ласково улыбнулся ребятам.

– Нагулялись? Поди, и уроки не сделали? Молодость. Она бесшабашностью славится, – по-доброму сказал старик, пропуская Марину во двор.

– Пока, Лёнечка, – махнула рукой.

– Спокойной ночи, – и молодой человек быстрым шагом пошёл домой.

Лёню дома уже ждали. Мама, Софья Петровна, встретила сына у входной двери.

– Котик, ты почему так долго? Ты же знаешь, как я переживаю, – и женщина нежно обняла сына.

– Мама, что со мной может случится? Успокойся, война давно закончилась. На дворе шестидесятый год, – и молодой человек пошёл мыть руки.

– Если бы это что-то значило, – грустно сказала мать и прошла на кухню.

Там за столом уже сидел глава семейства – Семён Давидович Шнейдер и читал газету «Правда». Через несколько минут на кухню влетел и Лёня.

– Пап, привет. Кушать хочется, – и он, усевшись за стол, взял в руки ложку и принялся есть суп.

–Что у тебя с лицом? – встревожено воскликнула мама.

– Да, на физкультуре, с турника упал, – не отрываясь от поглощения супа, быстро ответил Лёня.

– О чём только учителя думают? – возмущённо продолжила она, но вскоре успокоилась и тоже стала есть. Отец, пристально посмотрел на лицо сына, но ничего не сказал. Он отложил в сторонку газету и придвинул поближе к себе тарелку с супом, но прежде чем начать есть, ласково посмотрев на жену, спросил.

– Софьюшка, как прошёл день?

– Сегодня была в магазине, и ко мне подбежал мальчик, лет так десяти, и ну приставать: «Тётенька, купи у меня рыбку свежую, купи да купи!», – как-то грустно ответила она.

– И что же, ты купила? – видя, замешательство жены спросил Семён Давидович.

Жена о чём–то думала и не сразу услышала вопрос. Лишь когда Семён Давидович повторил его снова, вышла из оцепенения.

– Что ты говоришь? Ах, да, купила, – вспомнив, о чём шла речь, торопливо добавила женщина.

– Какая-то ты странная сегодня. – Семён Давидович обеспокоенно посмотрел на жену. – У тебя всё в порядке?

– Да, дорогой, всё нормально, что-то голова болит. Пойду, прилягу, – и женщина быстро встала и ушла в спальню.

Отец и сын остались за столом доедать суп. Лёня съел первым и, сказав «спасибо», прошёл в свою комнату. Чуть позже к нему пришёл отец. Плотно прикрыв дверь, он прошёл и сел на диван. Лёня сидел за столом и решал геометрическую задачу.

– Сынок, так куда ты намерен поступать после окончания школы, напомни? – начал разговор отец.

– Пап, мне сейчас некогда, если у тебя всё, то давай завтра поговорим. Извини, мне действительно некогда, – на секунду оторвавшись от тетрадки, произнёс Лёня, а потом снова продолжил рисовать чертёж к задаче.

– Лёня, я не страдаю отсутствием памяти, но вот ты, похоже, что да.

– Ну, что ещё? – бросив карандаш на стол, недовольным голосом воскликнул Лёня, повернувшись лицом к отцу.

Тот, подавшись вперёд, – очевидно, чтобы быть ближе к сыну, – тихим голосом заговорил.

– Ты хочешь на юридический, но ты догадываешься, наверное, что здесь ты не поступишь. Я имею ввиду – в Союзе. Мы с мамой делаем всё возможное, чтобы получить разрешение на выезд. А ты!

– А что я? – раздражённо вставил Лёня.

–Не перебивай. Что за дружба у тебя с этой девушкой? Он с турника упал. Мне-то хоть не ври.

– С какой? – Лёня отвёл взгляд. Он взял в руки карандаш и сделал вид, что намерен продолжить чертить.

– Ты сам прекрасно знаешь. Мне Самуил Семёнович рассказал, что практически каждый день видит вас вместе.

– Откуда он мог нас видеть, цирюльник проклятый?!

– Не ругайся, он желает тебе добра. У неё отец – фашист. Тебе повезло, ты родился в сорок третьем, почти в сорок четвёртом. Я тебе рассказывал, но ты, очевидно, забыл. Так вот, из всего Шнейдеровского рода, из всех проживающих в Союзе, которых насчитывалось восемьдесят человек, в живых остались только мы. Мы – три человека. Понимаешь – три человека… Мы остались живы только потому, что на начало войны проживали в Москве. Все остальные наши родственники, жившие в Белоруссии и на Украине, были уничтожены нацистами в концлагерях или гетто, или убиты на поле боя. Возможно, отец этой девочки нажимал на курок автомата, стреляя по беззащитным людям или отдавал приказы устраивать облавы с целью обнаружить еврейских детей, спрятанных добрыми людьми. Понимаешь ты или нет? Такое не прощают и не забывают. В ней течёт кровь её отца – фашиста. Это, во-первых, а во-вторых, если до Москвы дойдёт, что ты дружишь с немкой, нас не то, что из страны не выпустят, нас в тюрьме сгноят. Я прошу