Читать книгу "Голуби над куполами - Татьяна Владимировна Окоменюк"

десять метров справа показалась еще одна дверь со штурвальным механизмом задраивания. Такая же массивная и ржавая, как в туалете.

– Что и требовалось доказать, – похлопал Юрий по штурвальному колесу. – Дверь герметическая. Весит не меньше тонны. Такие устанавливают в бункерах для защиты от проникновения ударной волны. Что за ней находится?

– Не знаю, – захлопал Бурак ресницами. – Дальше туалета мы никогда не ходили.

Лялин попытался провернуть колесо – никак. То ли заржавело, то ли заклинило. Он снял с себя куртку, обернул ею штурвал, изо всех сил потянул его сначала вправо, затем влево. Через полминуты повторил попытку. Наконец дверь выдохнула стравленным воздухом и распахнулась. Внутри – сырость, вонь и темнота.

– Свети! Что застыл на пороге? – вскинул подбородком запыхавшийся опер.

Белорус прошел вперед. Яркий луч фонаря вырвал из мрака три больших резервуара, стоящих на метровых подставках, один – на пять кубов, два других – на три. Мужчины подошли ближе. «Техническая», – гласила надпись на пятикубовом, «питьевая» – на остальных. На каждой емкости – стеклянная трубка, демонстрирующая уровень воды в цистерне.

– Ну, вот и ладушки! Запас живительной влаги нам не помешает. А потому что без воды…

– … и не туды, и не сюды! – подхватил белорус старый киношлягер.

– Пральна, Ваня, дай пять!

Тот освободил от фонаря правую руку, хлопнул ладонью о ладонь Юрия, и они двинулись по лабиринту, который то и дело упирался в тупики. Мужчин восхищала четкая симметрия прямоугольных комнат, расположенных по обе стороны коридора и удивляла форма тоннеля, неоднократно изгибавшегося под углом девяносто градусов.

– Ни фига себе коридорчик, – присвистнул изрядно продрогший Лялин. – Сплошное приволье для диггеров! Здесь можно запросто снимать «Сталкера».

– Или «Сияние» Стенли Кубрика. С удовольствием бы сыграл у него Джека Торренса, – прохрипел Артист, являвшийся крупным знатоком отечественного и зарубежного кинематографа. – А вот и еще одна «Сезам, откройся!».

Помещение оказалось техническим залом, в котором находилась система очистки воздуха. Толстые трубы с вентиляционными фильтрами, множество приборов со стрелочками. Чуть дальше – дизель-генератор. На стене – какая-то инструкция. Ничего интересного, хотя…

– Иван, а что это за дыра слева в стене?

– Сквозная? Ннне знаю… – вытаращился тот. – Не исключено, что – портал в преисподнюю.

– Не чуди, – расхохотался опер. – Это – гермофорточка вентиляционной шахты. Туда только кошка и пролезет. А жаль…

– Если видишь в стенке люк,

Из него течет вода.

Не пугайся – это глюк,

Так бывает иногда, – просочился в комнату Паштет.

– Опять торчишь перед глазами, как забытая клизма? Че те надо, каторжанин?

– У меня к тебе влечение вплоть до умопомрачения, – оскалился Пашка. – Зуб даю на холодец, что не найдешь ты выхода из этих катакомб. Здесь все двери задраены, как на подводной лодке. Надо штурмовать вход в момент прихода чуркобесов. Эффект неожиданности, так сказать.

– Ты что – ниндзя, умеющий бегать по стенам? Обладаешь информацией, сколько их будет и как они вооружены? Тебе известно точное время появления бандитов? У тебя есть хотя бы перочинный ножик? Наша армия – полуживой служитель культа, чахоточный комедиант и полоумный Владик. Ни один вменяемый букмекер на нас в таких условиях не поставит. Любую операцию нужно готовить, если тебя интересует результат.

– На собственном горбу и на чужом

Я вынянчил понятие простое:

Бессмысленно идти на танк с ножом,

Но если очень хочется, то стоит[3],

– пропел Паштет, имитируя игру на воображаемой гитаре. – Или, по-твоему, у нас вообще нет выхода?

– Выход есть всегда. Даже если тебя съели, – их целых два, – и Лялин жестом указал собеседнику на оба. Тот заржал дурным смехом. Следом зашелся и белорус. Вскоре смех последнего перешел в кашель, а затем и в лай.

– Хроническое воспаление легких, – пояснил он новеньким. – Стоит здесь простудиться и – считай калека. Согреться можно, только сидя на трубах. При этом одному месту горячо, другое леденеет. У меня от этого – целый букет болячек: простатит, гайморит, нефрит и еще добрый десяток всяких «-итов». А что делать? Нет у нас ни спирта, ни меда, ни травяных сборов, ни теплой одежды, ни даже одеял. Про антибиотики я вообще молчу.

– Херасе… я в шоке! – зябко передернул плечами Тетух. – У вас же таблеток целые бочки!

Поставив фонарь на пол, Бурак устало присел на корточки.

– В бочках не антибиотики. И вообще не лекарства. Фальшак. Его джигиты гонят из Китая. Контрабандой. А мы упаковываем в бутылочки, коробочки и блистеры. После этого таблетки превращаются в средства от аллергии, отравлений, стенокардии и т. д. Внешне все выглядит довольно солидно: упаковка и инструкции по применению – прямо из типографии, все пузырьки и коробочки имеют специальную голограмму. На деле же, это – мел, которым можно писать на трубах. Еще таблетки можно растирать в порошок, чистить им зубы и присыпать раны… А больных, покупающих это дерьмо, нам, конечно, жалко, но жить-то охота.

На скулах Юрия заиграли желваки.

– Только за это чуркобесам светит от пяти до восьми лет. А по совокупности огребут по самое «не балуй».

– «Жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придется – ни мне, ни тебе», – процитировал Бурак Некрасова.

– Не ссы, отобьемся! – похлопал его по плечу Паштет. – Мы на их похоронах еще не одну гармошку порвем.

В луч света, испускаемый стоящим на полу фонарем, попала какая-то крупная движущаяся точка. Ползла она прямо на мужчин со стороны технического зала.

– Япона мать! – едва слышно прошептал Лялин. – Это что еще за явление?

– Че, мент, дристанул чуток? Это тебе не сокамерников в муке валять.

– Нет, правда, что это? – вжался в стену белорус.

Со словами «щасс познакомимся» Тетух двинул навстречу неведомому существу. Последнее предусмотрительно замерло на месте, прикинувшись камешком.

– Я кукарача, я кукарача,

а я черный таракан.

Я кукарача, я кукарача,

А ну, налей еще стакан,

– заголосил вдруг Пашка, вскидывая ноги высоко вверх. Исполнительницы канкана могли бы ему сейчас позавидовать.

– Еще один артист в звании народного, – хмыкнул опер. – Принимай его, Иван, в свою труппу. Будет у тебя на подтанцовке.

Существо тем временем продолжило движение, неспешно перебирая своими мохнатыми лапками. Оно и впрямь оказалось огромным усатым тараканищем, ярко-фиолетовым и блестящим, как спелая слива.

– Между прочим, это – тропический вид, – Павел поднял вверх указательный палец. – Я по зомбоящику передачу про него смотрел. Там профессор Букашкин втирал, что размножаются они молниеносно, поэтому плотно оккупировали подвалы домов и тоннели метро. Но москвичам не стоит впадать в отчаяние. Если тропиканы уже завелись, все другие