Читать книгу "Пина - Арсений Либис"

на первую свою охоту с учителем. Как смотрят на него крестьяне, как монахи молятся за его здоровье, и даже старый противный настоятель…

— Дело хорошее, — прервал его мысли Хуан, почесав бороду, — но, одно другому не мешает!

Лангрен удивился. Он всегда считал, что Небо дает человеку только одну судьбу и одно предназначение. Хуан на это только усмехнулся:

— Я думаю, что нужно владеть хотя бы двумя умениями. Одним разрушительным, а вторым созидательным. Чтоб, так сказать, сохранять мировую гармонию.

— Но ты же сам только плотник!

Хуан улыбнулся, озорные искорки заплясали на его желтой бороде:

— Я был и воином, и моряком. И солью даже торговал в северных степях! Плотник и резчик — это конечно призвание. Люблю я очень работать с деревом. Но уметь что-то ещё никогда не помешает. Мне кажется, что рядом с главным путем всегда должна быть какая-то маленькая тропинка. На которую всегда можно свернуть. И как знать, может именно она тебя выведет куда надо. Как думаешь?

— Наш путь определяет Небо…

— Это ты в лесу ни разу не был! Там как пойдешь по одной тропе, так и попадешь в болото или ещё куда похуже. Жизнь сложнее этих твоих ученых свитков. Ты, кстати, уже на оборотней ходил?

Лангрен отрицательно помотал головой. Учитель, когда время от времени забирал его из монастыря, только обучал владению телом и оружием. Но до охоты дело не доходило.

— Значит рано ещё говорить, что тебе Небо назначило. Вот, убьешь своего первого, тогда уж точно можно сказать!

Лангрен разозлился. Да, что он знает о нём! Он всю жизнь идёт к этой цели, он уже почти готов! Вот придёт скоро учитель и тогда…

— Я вот не смог… — сказал Хуан неожиданно.

— Чего не смог?

— Человека убить. Я хоть и воевал, но рука не поднялась. Тем более на безоружного. Он стоит на коленях, смотрит в глаза. Как же можно?

— Так, оборотни не люди!

— Да, но поди его отличи, пока он личину накинул!

Лангрен пожал плечами. Учитель Ян рассказал ему множество признаков, как отличить оборотня от человека. Это для непосвященного отличий нет, а уж Охотник…

— Ты, в общем, подумай… — сказал Хуан, — всякое бывает. Может, и тебе Небо определило стать плотником.

Лангрен не успел что-то сказать в ответ. Горячий воздух загудел от ударов молота в бронзовый колокол. Настало время Второй молитвы и трапезы. Хуан уже развернулся и пошёл к своей артели, которая на берегу сооружала каркас корабля, похожего на огромный драконий скелет.

***

— Хороший человек, мне нравится! — неожиданно перебила его Пина. — Жаль только, что занятие себе выбрал плохое.

— А что плохого в плотничестве? — спросил Лангрен, раздраженный тем, что она прервала его историю.

— Я люблю деревья. А плотники издеваются над их трупами!

Пина тряхнула копной волос. У Лангрена зачесалось в носу, и он чихнул.

— Вот видишь, правду говорю!

— Нет же! Ты не понимаешь. Плотники дают им вторую жизнь. Они позволяют им стать теми, кем они никогда сами бы не стали.

— Это как?

— Оружием, домами, мебелью… кораблями!

Пина немного задумалась, слегка склонив голову набок. Может, она какая-то мелкая лесная птаха? Оборотнем теоретически может стать любое живое существо. Чаще становятся хищники, но бывало всякое. Лангрен как-то прикончил оборотня-оленя.

— Да, стать кораблем после смерти было бы неплохо… — сказала она, помолчав. — Я люблю море! Хотела бы однажды в нём поплавать.

— Так мне продолжать рассказ? — спросил Лангрен.

— Продолжай! — ответила Пина таким тоном, словно давала разрешение. Ладно, что с неё возьмешь, нечестивой твари.

— Ты, кстати, пить хочешь?

Лангрен кивнул. Может, она все-таки не безнадежна? Он сделал несколько глотков, прочистил горло и продолжил.

Глава 5

Однажды Лангрена разбудили в самый глухой и тёмный ночной час, на исходе Третьей Стражи. Он потёр тяжелые глаза спросонья, хотел спросить, но на его рот легла огромная ладонь. От неё пахло деревянными опилками и лаком. Огромный силуэт нависал над мальчиком. Луна, освещавшая общий покой, где спали послушники и монахи, блеснула на желтой бороде пришельца. Хуан? Он убрал руку от лица Лангрена и прижал палец к губам. А потом показал знаками следовать за ним. Для человека подобного телосложения и габаритов он двигался тихо и довольно ловко. За все время пути из спальни, он умудрился не зацепить ни одного монаха. Даже брат Филин, старый и страдающий подагрой и бессонницей, не пошевелился, когда они прошли с Лангреном мимо.

Уже во дворе Лангрен тихо спросил:

— Куда мы идем?

— Увидишь… Только тихо… И никому ни слова… Если ты мне друг.

Лангрен задумался. За последнее время он сблизился с Хуаном. Но друг… Монахам не положено иметь друзей. Друг… Дружба, как и любовь неизменные чувства, которые надо оставить за воротами обители. Так сказал Небожитель Сиреневого Облака, основатель этого монастыря.

Пока Лангрен думал над всем этим, они вышли из монастыря, углубились во фруктовый сад, что рос у западных стен. Яблони, груши, сливы, персики, тутовые деревья тихо шелестели от удовольствия, ласкаемые прохладным ночным ветром. Они углубились в колючие заросли малины. Здесь Лангрен увидел небольшой, собранный на скорую руку шалаш. Лангрен зашипел от боли, колючка поранила ему щеку. Ради этого он тащил его среди ночи в заросли? Но не успел он разразиться гневной тирадой, как в шалаше что-то зашуршало и оттуда выползла маленькая девочка. Она немигающе посмотрела на Хуана, потом на Лангрена.

— Нашёл её вечером, — сказал Хуан.

— В смысле нашел? У неё же есть родители, семья?

— Она была вся в крови, без одежды. Рана на затылке, кто-то сильно ударил её по голове. Чудо, что череп выдержал…

— А сама она что говорит?

Хуан развел руками. Лангрен склонился над девочкой:

— Привет. Ты откуда?

Но девочка продолжала смотреть своим взрослым меланхоличным взглядом и ничего не отвечала.

— Где ты её нашел? — спросил Лангрен. Хуан указал в сторону юго-востока. Он был не местный, плохо знал окрестности.

— Там дорога к Восточному морю и Лес Трех Топоров.

— Трех Топоров?

— Ну да, так называлась банда, что хозяйничала тут много лет назад. Но их давным-давно поймали и казнили. Но разбойников в тех местах меньше не стало.

— Стало быть, её семья…

— Почему бы её