Читать книгу "Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн"

Фибус успевает закончить фразу, Сибилла хватает апельсиновую корку с почти пустой тарелки и бросает её в красивое лицо нашего друга. Корка попадает в его высокий лоб и сползает по носу, после чего плюхается на стол.

— Что и требовалось доказать, Сиб, — говорит он, стирая костяшками пальцев липкий сок со своей кожи. — О, ты ещё за это заплатишь.

Она улыбается, словно понукая его отомстить ей. Что он обязательно сделает. Фибус всегда отвечает, но в отличие от Сиб, которая сначала делает, а потом задаёт вопросы, Фибс обладает непомерным терпением.

— Значит, Имоген работает с вашим королём? — спрашиваю я.

— Вашим королем?

— Моррготом. Или как там называет его ваш народ?

Это слово оставляет неприятный привкус у меня во рту, потому что долгое время я думала, что так звали Лоркана. То есть его птиц. Но Данте поправил меня и предоставил мне перевод этого слова: Ваше Величество.

— Ваш народ? — Ифа морщит лоб. — Кахол ведь твой отец?

— Ага.

Сибилла врезается в меня плечом.

Лоб Ифы разглаживается.

— Ты тоже ворон, Фэллон. Лоркан Рибав и твой король.

— Лоркан Рибав никогда не станет моим королём.

Моё признание вызывает злое шипение вокруг.

«Хм-м… Ничто не доставляет мне такого же удовольствия, как брошенный мне вызов, Behach Éan».

Я резко перевожу взгляд на вход в таверну, где ожидаю увидеть Лоркана. И когда я его там не нахожу, я осматриваю каждый тёмный угол в поисках золотых точек.

«Я не бросала тебе вызов».

«Но я чувствую, что именно это ты и сделала».

И хотя ответ возникает у меня в голове, мои губы всё равно произносят:

— Это не вызов.

— Что не вызов? — спрашивает Сиб.

— Ничего, — бормочу я.

— Думаю, Фэллон пошла в свою мать, — Риккио потирает щетину на своей челюсти. — Я слышал, что шаббианская принцесса была довольно красивой.

Кровь отливает от моего лица.

— Ты знаешь?

Я осматриваю присутствующих за столом в поисках нахмуренных лбов, но не обнаруживаю их.

— Вы все знаете?

— Лазарус нам рассказал, — тихо говорит Сибилла.

Она как будто чувствует, что если будет говорить громче, то я сорвусь.

Я оглядываю тусклую таверну в поисках гиганта-фейри с седыми волосами, но не нахожу лекаря среди посетителей.

— Он предположил, что мы уже знаем, так как об этом знал Антони, — добавляет Джиа.

Я перевожу взгляд на капитана лодки. И хотя его радужки такие же голубые, как у Данте, они почему-то кажутся сегодня темнее и похожи на океан, растянувшийся между Люсом и Шаббе, а не на полуденное небо.

— Как давно?

Он делает глубокий вдох, его челюсть становится такой же напряжённой, как и моя спина.

— С той ночи в лесу, когда ты встречалась с Бронвен.

В ту ночь он шёл за мной до того места, где меня ждала Бронвен вместе с Ропотом. Как же я скучаю по коню, на котором уехал Данте! Это ещё одна причина, по которой я ненавижу новоиспечённого короля фейри.

— Зендайя была невероятной красоты.

Ифа вздыхает, а к нам тем временем возвращается Коннор с кувшином, в котором, как я надеюсь, налито фейское вино, и с тарелкой, доверху заполненной овощами и фруктами, приготовленными на гриле.

Ни мёртвых животных, ни семечек.

— Была?

Я перевожу взгляд от разноцветной кучи еды на чёрную полоску, которая так похожа на всё остальное в этом королевстве.

— Она… умерла?

— Нет, — раздаётся ответ у меня за спиной.

Я разворачиваюсь на лавке, мой взгляд начинает подниматься всё выше… и выше… и выше.

— Твоя мать жива.

Хриплый мужской голос с люсинским акцентом заставляет мелкие волоски на моих руках встать дыбом.

Ифа резко вдыхает и бормочет что-то на языке воронов. Но я пропускаю её слова мимо ушей, потому что всё моё внимание обращено сейчас на мужчину, окутанного дымом.

— Àlo, дочка.

ГЛАВА 3

Время останавливается, пока я разглядываю мужчину, который меня создал; вот он мой неуловимый отец, о котором я только что узнала.

И хотя я уже встречала его в видениях, тот образ не идёт ни в какое сравнение с ним настоящим. В реальной жизни он выше, крупнее и гораздо страшнее.

Его нос выглядит так, словно когда-то на него упала гора, щетина на его челюсти такая острая, что ей можно распилить ствол дерева, волосы, доходящие ему до подбородка, похожи на грозовое облако, а его глаза… они такие чёрные, что кажутся темнее стаи воронов, что закрыла солнце в тот день, когда Лоркан пробудил своих людей. Эти глаза вобрали в себя всю ярость этого мира и сохранили у себя внутри.

Эта ярость и кровь, которую она воспламеняет, единственное, что роднит меня с этим мужчиной. В остальном же — мы совсем не похожи друг на друга.

Воздух рядом с Кахолом темнеет, наполняется ещё большим количеством дыма, и появляется ещё один ворон. Прежде, чем он успевает материализоваться, я уже знаю, что это Лор. Я не могу сказать, почему это происходит, ведь его туманная форма не выглядит темнее или гуще, чем у других воронов. Вероятно, я просто ожидала его прибытия, ведь он так любит маячить где-то рядом.

«Я не маячу; я присматриваю за тобой».

И у него ещё хватает наглости проговорить это у меня в голове!

«Я не ребёнок, Рибав, и мне больше не угрожает опасность, так что оставь меня, мать его, в покое».

Лицо Лоркана мрачнеет из-за того, что я использовала нецензурное выражение. С этого дня я решаю использовать его почаще.

— Не перенести ли нам эту встречу в более укромное место? — его низкий голос резонирует по всему помещению.

— Мне и здесь хорошо.

Я говорю это только для того, чтобы его позлить. По правде говоря, я бы не хотела, чтобы на меня пялилась кучка незнакомцев.

— Хорошо.

Его глаза вспыхивают и как будто делаются одновременно горячими и холодными.

— Fihladh!

Приказ Лоркана эхом отражается от каждого стеклянного фонаря и оконных стекол, что заставляет посетителей повскакивать со своих мест. А людям, сидящим за моим столом, он говорит:

— Пока я не дам знать, «Adh’Thábhain» закрыт. Пожалуйста, покиньте помещение.

Похоже, то слово, что он прорычал — «фило» — означает «уходите», или что-то типа того.

Ножки лавки скрипят по каменному полу, когда Маттиа отталкивается от стола и встает.

Только Сиб остается сидеть. Я даже не заметила, как она взяла меня за руку, пока её длинные шершавые пальцы не обхватывают мои.

— Если ты хочешь, чтобы я осталась, я могу.

— И я, — говорит Фибус, полустоя, полусидя.

Я не знаю, чего я хочу.

— Уйдите. Пожалуйста.

Голос