Читать книгу "Ты такой светлый - Туре Ренберг"

как ее мать. Затрудняюсь объяснить, почему меня это всегда привлекает и умиротворяет, логики в этом никакой, ведь обычно я таких женщин боюсь пуще огня. Вот первое, что Вибеке в ту среду объявила Лив Мерете в саду:

– Вижу, у тебя на шее крестик. Ну, так сразу скажу – у нас в поселке полно помешавшихся на христианстве, но мы в семье язычники и по воскресеньям подстригаем газоны. Мы считаем, что в мире было бы гораздо – гораздо – лучше жить без религиозных фантазий, которые выдаются за истину и за которые люди готовы идти на смерть. Меня зовут Вибеке, добро пожаловать на нашу улицу.

Я даже и не пытался пикнуть, что в “мы”, от лица которых она выступала, может, и нет полного единогласия. Когда Вибеке этак вот раскипятится, лучше придержать язык. И на тропе войны она просто великолепна, так что мне это, собственно говоря, нравится.

Стейнар, как я заметил, от души посмеялся над этой тирадой, которую Вибеке произнесла с апломбом, не перестающим меня восхищать; главное тут, чтобы острие атаки было направлено не на меня.

Когда мы с Вибеке вечером легли в постель, она, еще до секса, выдала реплику из тех, какие, слава богу, не долетают до ушей родителей, чьи дети учатся в ее школе:

– Мне эта дамочка ну совсем не понравилась.

Помяв ее руку в своей, я откликнулся:

– Думаю, это все заметили.

– Цыц у меня.

– Тебе не кажется, что ты судишь о ней сплеча?

Вибеке слегка ухмыльнулась и сказала:

– Интуиция подсказывает.

– Тебе бы угомониться немного с этими твоими наскоками на религию, – заикнулся было я.

– Господи, Йорген, – сказала она устало, – ты же прекрасно знаешь, что я никогда с этим не угомонюсь, и ты знаешь, что я ненавижу, когда ты говоришь эти твои наскоки на религию…

– Ну дa, дa…

– Для меня это серьезно.

– Дa, дa…

– И ты знаешь, что я усматриваю в религии величайшего врага развития человечества, я вижу в ней главную угрозу человеческому существованию…

– Знаю я, Вибеке, знаю.

– Я вижу в ней оскорбительный идиотизм, тысячелетнее злоупотребление властью, явление, препятствующее развитию свободного, независимого и позитивно мыслящего человека, корень…

– Всех зол, – сказал я с ней в унисон, чтобы положить конец лекции.

Вибеке трудно возражать. Хотя я с ней и не согласен – я не смотрю на религию столь критически и даже иногда думаю, что не отказался бы от спасения, – всегда выходит так, будто права она, по крайней мере в политической плоскости, в какой моя жена только и готова обсуждать подобные вещи.

Да, так насчет интуиции.

Это правда. Интуиция у нее развита невероятно. Вибеке из тех, кто непонятно как моментально схватывает самую суть; она моя полная противоположность, до меня‐то все доходит мучительно долго. Я думаю, что я этакая черепаха, а она заяц, если воспользоваться фигурами речи зубного врача. Вибеке носом чует, когда пора связывать ставку по кредиту или покупать билеты на самолет.

Я взял ее руку в свою и провел пальцами по ее коже.

Потом мы занялись сексом. Хорошим, свободным сексом. Тем, который нам по душе. Выслушав за многие годы не одну жалобу отчаявшихся приятелей, я понял, как мне повезло.

– Забавный кадр этот врач, – сказала Вибеке, расслабляясь после секса. – Мне он понравился.

– Дa, – сказал я, – внес свежую струю в жизнь на нашей улице.

Два раза в сезон, осенью и весной, я стараюсь ездить в Аптон парк.

Обычно мы отправляемся вместе с Бьерном, единственным из моих приятелей, болеющим за “Вест Хэм” из Восточного Лондона. Нас таких вообще не слишком много. В детстве меня интересовали, в сущности, только футбол да лыжи, ну и в определенной степени коньки и легкая атлетика. Мне очень нравилось вместе с отцом смотреть трансляцию новогодних гонок из Гармиш-Партенкирхена или какого‐нибудь другого далека, особенно когда показывали лыжные гонки на сто километров или на тысячу метров; или вот еще, к примеру, увлекательно было наблюдать за забегом с барьерами на Олимпийских играх… но ничто не заставляло мое сердце биться так сильно, как матчи английского первого дивизиона. Отец прилагал все усилия к тому, чтобы я болел за “Ипсвич”, но в детские годы я боготворил “Ливeрпуль” и “Юнайтед”, для моего поколения – я родился в 1972 году – это были великие команды, и я провел немало счастливых часов благодаря Кевину Кигану, Брюсу Гроббелару и другим героям той эпохи, но в середине восьмидесятых я переметнулся к молотобойцам из “Вест Хэма”. Скорее всего потому, что для “Молотков” на редкость удачно сложились сезоны при Джоне Лайле в 1985/86 годах. Помню, Фрэнк МакАвенни и Тони Котти вместе залепили больше пятидесяти голов. “Вест Хэм” поднялся до неслыханного третьего места, опередили его только две команды, “Эвертон” и “Ливeрпуль”. Помню, как пристально я в тот футбольный сезон следил за успехами “Вест Хэма”, я просто тащился от этих озорников, в основном известных как кумиры хулиганов и показавших несколько хороших результатов в чемпионатах во времена Бобби Мурa, которые сумели заявить о себе в мире больших. Тогда я к ним и прикипел.

Это мне до сих пор по нраву.

Маленькие люди против превосходящих сил.

Обычно нас было двое таких, я да Бьерн, готовых потратить существенную часть годового дохода на поездку в Аптон парк. Мы с ним члены клуба болельщиков “Скандинавские Молотки”, в нем без малого 800 горячих голов, и если вспомнить, что у “Ливeрпуля” типа 36 тысяч членов, а у “Юнайтеда” – так вообще 45 тысяч, то меня можно понять.

Мы с Бьерном познакомились еще совсем мальцами, он жил на другой стороне здешней речки и учился в параллельном классе, их у нас было всего два. В школьные годы мы с ним не общались, я его помню главным образом как долговязого парня, который вечно пинал гравий на дорожках, но повзрослев и обнаружив, что мы оба болеем за “Вест Хэм”, мы стали добрыми приятелями. Один раз мы даже семьями ездили вместе в отпуск. Вибеке прекрасно ладит с женой Бьерна, Ингфрид, которая заведует уборкой в сельском пункте приема рыбы и еще торгует на ярмарках замысловатыми лепными фигурками из теста. Она прославилась ими далеко за пределами округи: про нашу Ингфрид вполне можно сказать, что в глубине души она художник.

– Если бы ты хоть толику времени, потраченного на “Вест Хэм”, уделял чему‐нибудь разумному, ты мог бы спасти мир, – говорит Вибеке.

Нелепая идея, но я понимаю, что Вибеке имеет в виду.

Обычно я отвечаю, что если бы люди увлекались только футболом, а не религиозными войнами и большой политикой, наш шарик уже был бы спасен.

Тоже нелепое высказывание. Когда мы пререкаемся подобным образом, то оба, пожалуй, понимаем, что ведем себя ребячливо, но тем не менее Вибеке знает, что в моих словах есть доля