Читать книгу "Плен одиночества - Татьяна Минаева"

И всё-таки ей было страшно… И не только из-за Крылова. Она страшилась неизвестности, что неминуемо грозила ей после завершения карьеры. То, что происходило с Алисой после Олимпиады в Корее, ожидало и её. Неминуемо… И хотя она не испытывала того чувства неудовлетворенности, что её подруга: все же она выиграла четыре золотых олимпийских медали, пусть две из них в командных соревнованиях, — менее важными и престижными они от этого не стали. У неё за плечами пять побед на чемпионатах мира и столько же — Европы. Разве может спортсмен быть неудовлетворенным, имея в списке достижений такую победную серию? Её карьера была достаточно долгой и удачной. Но возвращение на лед после родов далось тяжело. Тяжелее, чем что-либо до. И никто, кроме самых близких людей не знал, что пришлось ей преодолеть, чтобы снова встать на коньки, чтобы просто почувствовать твёрдую гладь льда. Снова. Её судьба — возвращаться, преодолевая всевозможные сложности. Потому что лёд — её страсть. Фигурное катание — её жизнь… Все они, спортсмены, немного повернутые. Ринка покачала головой и вышла из комнаты. Но теперь пришла пора ставить точку. Спустившись вниз, она зашла в кухню. Налила себе стакан воды, залпом осушила и, шумно выдохнув, отправилась за верхней одеждой.

Уже пятнадцать минут спустя автомобиль нёс её в направлении Москвы. Погода была мерзкая. Пошел дождь. К моменту, когда она въехала в город, дождь превратился в ливень. Правда закончился он уже спустя пару минут, но казалось, что за минуты эти вылил все, что накопилось за неделю. На подъезде к набережной, неподалёку от которой и находилась федерация, она снова занервничала. Занервничала и едва не проехала на красный свет. Резко затормозила перед самой зеброй. Метнувшиеся от внедорожника прямо в огромную лужу пешеходы осыпали её сопровождающейся гневными взглядами бранью, но ей было не до них. Она почти доехала. Почти… Но у самого подъезда к зданию федерации, неожиданно даже для самой себя, свернула в переулок и поехала в обратную сторону. В конце концов, написать заявление она может и завтра… И даже послезавтра.

Рината знала, что барак, в котором они с Артёмом когда-то жили, вернее пытались не загнуться от вони и постоянных сквозняков, давно снесли. Дом расселили, и ей даже выделили однокомнатную квартиру в Новой Москве. Вполне приличную, небольшую, но тёплую и пригодную для жилья. Так она и стояла закрытая, ожидая лучших времён. Подъезжая к новенькой многоэтажке, находящейся на месте барака, Рината ощутила какую-то совершенно странную ностальгию. Нет, не по снесенному дому, конечно.

Она остановила «Рендж Ровер» на стоянке возле одного из подъездов многоэтажки и выбралась на свежий, ровный асфальт. Осмотрелась. М-да… Место и не узнать. Когда-то за домом был пустырь, на котором местная ребятня гоняла мяч, теперь же там стоял еще один корпус новенькой многоэтажки. Рина оперлась о капот машины и, вжав шею в поднятый воротник пальто, поежилась. Артём говорил ей, что тут всё застроили — в России он бывал гораздо чаще неё. Что же, давно пора. И тем не менее ей было немного грустно. Будто жизнь её тоже вот так же разобрали и отстроили заново. Красиво, но без души. Все же той, прошлой жизни она была обязана многим. Та жизнь, сложная, наполненная горечью, закалила её, отчасти превратив в того человека, кем она является сейчас. Рината Бердникова. Уголок рта искривился в усмешке. Стараясь согреться, Рина обхватила плечи руками. Когда-то она уезжала из России потерянной девочкой, способной лишь создать видимость сильного человека. Теперь же… Оказывается, и теперь ничего не изменилось. Как была трусихой, так ею и осталась. Только сейчас она может себе в этом признаться. Разве не это показатель силы? Умение признаться в слабости…

США, Сан-Франциско, март 2014 года

Ей не хотелось сидеть, не хотелось лежать, да и вставать ей тоже не хотелось. Так и балансировала на грани истерики, полусидя полулежа, оперевшись на подушки просторного дивана в гостиной. Поджав ноги и обхватив острые коленки руками. Ей хотелось исчезнуть. Раствориться, превратиться в ничто. «Ничто» не может чувствовать, «ничто» не может подыхать от боли, «ничто» никогда не будет лить слезы. Да, она бы хотела быть ничем. Но у неё на роду написано быть Ринатой Бердниковой, олимпийской чемпионкой, дочерью своих родителей. Той, что идет к цели, что улыбается холодной, надменной улыбкой в лицо всем ненавистникам. Похоже, её судьба — быть в одиночестве. Ей хотелось как можно скорее уехать из Москвы, чтобы мама не смогла почувствовать, что вся её холодность и безразличие — напускное. Чем дальше уходила в воспоминаниях Олимпиада, тем больше трещин давала возведенная ею стена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рината слизнула подступившую к губе солёную капельку и, шмыгнув носом, смахнула со щёк слёзы. Вот это точно теперь ни к чему. Поздно. Ей не нужно было ждать окончания соревнований, чтобы рассказать Игорю о ребенке, не нужно было говорить ему все то, что она сказала. Не нужно было жалить ядовитыми словами. И ему тоже было не нужно… Много чего не нужно, да только что уж теперь. Рука её непроизвольно легла на живот. Пальцы стиснули тонкую белую майку. Слезы снова покатились по лицу. Что уж теперь…

Раздавшийся дверной звонок Рината поначалу даже не восприняла. Только когда он повторился, разнесся птичьим чириканьем по просторной квартире, снятой для неё Бердниковым, поняла, что звонят именно к ней. Вставать ей не хотелось. Но звонок раздался в третий раз, и она усилием заставила себя подняться. Должно быть, это домовладелица принесла недостающий утюг. Точно. Она ведь звонила час или два назад, говорила, что зайдёт. Выглядела Рината не очень. Волосы, собранные в некогда высокий хвост, были взъерошены и то тут, то там выбивались привычными петухами. Сняв резинку, она на ходу заново собрала их и открыла дверь. Но на пороге оказалась вовсе не домовладелица — приятная леди весьма почтенного возраста. Перед взором её предстал высокий, облачённый в накинутое поверх тонкого бежевого свитера пальто цвета графита мужчина — её новый тренер — Николас Демаре. В руках у него шуршали пакеты с лейблом знаменитого американского ресторана. Штуки три, не меньше. Взгляд его пронзительных серых глаз медленно сполз с её лица вниз, к длинным голым ногам. Ринате вдруг захотелось провалиться сквозь землю, потому что на ней была лишь пижама — майка на тоненьких бретельках и короткие шорты в белый цветочек, едва прикрывающие ягодицы. Что уж говорить про лифчик! Она вообще представляла собой не очень приятное зрелище: заплаканные опухшие глаза, бледное лицо, спутанные волосы.

— Привет, — поздоровался он и едва заметно улыбнулся.