Читать книгу "Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы - Наталия Сотникова"

– Вы видите, сударыня, этих маленьких барышень? Старшей нет еще двенадцати лет, двум другим – восьми, этой – девяти, но первые лица королевства уже изъявили предварительное согласие вступить с ними в брак!

Племянницы быстро освоились при дворе и чувствовали себя там как рыба в воде. По мнению знатоков женской красоты, с этой точки зрения барышни были безнадежны: длинноголявые, костлявые, с тощими, смахивавшими на плети, руками, желтоватой кожей, большими ртами с тонкими губами, одним словом, если бы не красивые зубки (как уже упоминалось выше, немаловажное достоинство по тем временам!), они, несомненно, подпадали бы под разряд натуральных уродин. Черные глаза, в которых еще не зажегся огонек кокетства, придавали лицу в обрамлении густых смоляных локонов сходство с бессмысленным взглядом куклы и заработали им еще одно прозвище «черносливки». Полученное у лучших наставников светское воспитание (танцы, музыка, пение, рисование) не особенно выделяло их среди прочих юных девиц. Однако в 1654 году придворные сплетники стали замечать, как внезапно начала хорошеть и приобретать светский лоск Олимпия Манчини (1638–1708), вторая по старшинству из дочерей уже покойного к тому времени барона Микеле-Лоренцо Манчини. Король начал все больше и больше интересоваться ею, слишком часто приглашал танцевать, и вскоре девушка стала королевой всех придворных праздников. Время от времени Людовик уединялся с ней, и через некоторое время она появлялась на людях с растрепанными волосами, развязавшимися бантами на платье и загадочной улыбкой на устах. Это обеспокоило королеву-мать, которая не видела иного пути для Людовика, кроме как женитьбы на принцессе и поддержания высоконравственного поведения в семейной жизни, безупречного примера для придворных. Она призвала близких к ней религиозных деятелей молиться за то, чтобы отвратить короля от каких бы то ни было грешных помыслов.

Дело в том, что Людовику приспела пора вступить в брак, и у красивого молодого короля самой крупной страны Европы недостатка в кандидатках не было. О таком зяте мечтали низложенная королева Англии Генриетта, приходившаяся ему теткой, королева Португалии, герцогиня Савойская, также тетка жениха. Сама Анна Австрийская лелеяла заветный план о браке сына с испанской инфантой Марией-Терезией, дочерью ее родного брата, короля Филиппа IV и тетки Людовика, Елизаветы Французской. Хотя злые языки твердили, что Мазарини поставил целью посадить на трон Франции свою племянницу, первый министр и в мыслях ничего подобного не держал. Уже почти двадцать лет длилась война с Испанией: дело шло не только об укреплении южных границ Франции, но и о возврате провинций Фландрии и Брабанта, принадлежавших в ту пору испанской короне. Кардинал прилагал весь свой дипломатический талант на то, чтобы заключить мирный договор с Испанией, чрезвычайно могущественной страной, и упрочить этот союз путем брака Людовика с испанской инфантой. Увлечение короля Олимпией пришлось некстати, и дядя срочно начал подыскивать девушке мужа. Таковой немедленно нашелся в среде представителей Савойского дома, принцев Савой-Кариньяно; в феврале 1657 года состоялось венчание, и Олимпия в замужестве получила титул графини де Суассон. Была ли она любовницей короля, так и осталось покрыто мраком неизвестности, однако ее дерзкое поведение, о котором будет сказано в этом повествовании далее, дает повод предполагать, что у нее были весьма веские основания претендовать на особое отношение со стороны монарха. Людовик ХIV совершенно спокойно отреагировал на ее свадьбу; муж же Олимпии был разочарован тем, что благоволение короля к его жене оказалось менее значительным, чем он ожидал.

В этом супружестве Олимпия родила восьмерых детей[9], из которых в историю вошел выдающийся полководец принц Евгений Савойский. Хотя семья предназначала его для карьеры на религиозном поприще, он с младых ногтей мечтал об успехах на поле брани и настоял на своем выборе. Любопытно, что Людовик в свое время не счел молодого офицера перспективным и весьма опрометчиво отказался от его услуг, когда тот обратился к нему с прошением назначить его командиром полка. Будучи отринут своим отечеством, тот переметнулся на службу к австрийскому императору и причинил немало вреда своей неблагодарной родине во время Войны за испанское наследство. В этой длительной кампании ему противостояли французские войска под командованием его двоюродного брата, герцога Луи-Жозефа Вандомского, сына старшей сестры Олимпии, Лауры-Виттории. Именно действия, предпринятые герцогом Вандомским, помогли закрепиться на испанском престоле королю Филиппу V Бурбону, внуку Людовика ХIV. Вот так потомки Мазарини вносили свой вклад как в укрепление, так и в ослабление мощи Франции, за которую так радел кардинал.

Самая нелюбимая и непокорная

Из всех сестер Манчини Мария (1639–1715) считалась самой некрасивой и строптивой. Некоторое объяснение тому можно найти в обстоятельствах ее появления на свет. Когда жена родила очередную дочь, барон Микеле-Лоренцо, серьезно увлекавшийся астрологией, составил гороскоп новорожденной, который был весьма далек от того, чтобы обрадовать родителей младенца. По нему выходило, что это невинное дитя явится источником многих бед как для себя, так и для окружающих ее людей, ибо над ней тяготеет дурное предзнаменование, а потому лучше всего отдать девочку в монастырь. Свято во всем верившая мужу Джеронима с тех пор всегда относилась к этой дочери соответствующим образом, и, как писала впоследствии в своих мемуарах сама Мария, та «с самого детства чувствовала себя нелюбимой». Это развило в ней чувство противоречия, гордости и стремления к полной свободе. В возрасте семи лет малышку отдали на воспитание в итальянский монастырь под опеку одной из ее теток и даже хотели оставить там, когда в 1653 году мать с детьми собрались уезжать в Париж, поскольку после смерти барона Манчини семья оказалась в стесненном положении. Однако девятилетняя девочка настолько бурно воспротивилась этому, что мать была вынуждена пойти на попятную и забрала ее вместе с остальными детьми во Францию.

В Париже вдова Манчини быстро поняла, что некрасивая, неуклюжая, не способная произнести ни слова по-французски без ужасающего акцента, с диковатыми повадками Мария только позорит ее, и опять отдала девочку на воспитание в монастырь. Та каждодневно ощущала, что мать явно предпочитает ей младших сестер Гортензию (1646–1699) и Марианну (1649–1714), которые обещали в будущем расцвести многими соблазнительными прелестями. Но Мария уже поняла, что может взять реванш, если превзойдет красавиц-сестер, положив на это все свои силы. Она со страстью принялась за учебу, блестяще освоила французский язык, выучила латынь и греческий, так что запоем поглощала не только французские книги, но и античных авторов в подлиннике. Чтение стало единственным ее утешением и прибежищем. Когда Мария все-таки была вынуждена появляться при дворе, она изумляла придворных способностью читать на память не только длинные стихотворения, но и огромные отрывки из трагедий французских драматургов. Однако она не делала ни малейших попыток подчиниться условностям светского этикета, что немедленно бросилось в глаза современникам. Вот суждение наиболее объективного из них, Мадам Лафайетт[10]: «Характера она была дерзкого, решительного, вспыльчивого, вольнодумного, ума несметного, но неотесана и далека от какого-то бы ни было соблюдения приличий и учтивости».