Читать книгу "Джек и Джилл - Джеймс Паттерсон"

Глава 3

Мое сердце бешено колотилось, и временами казалось, что ему тесно в грудной клетке. Мою жену Марию застрелили как раз неподалеку от этого места. Этот район всегда заставлял меня вспоминать всю прожитую жизнь. Я буду любить тебя вечно, Мария.

На школьном дворе я увидел старый и ржавый автобус из морга. Его внешний вид вызывал у меня самые неприятные чувства, как, впрочем, и у всех собравшихся здесь. Откуда-то издалека, из-за последних полицейских машин, неслась, грохоча басами, музыка в стиле «рэп».

Сэмпсон и я начали проталкиваться через испуганную взбудораженную толпу. Какой-то идиот обратился ко мне с вопросом: «Что за дела, шеф?», рискуя оказаться первым грузом ржавого катафалка. Вся территория школы уже была опоясана желтыми лентами полицейского заграждения.

Я, конечно, не такой гигант, как Человек-гора, но все же имею рост более шести футов, и вдвоем мы производим весьма внушительное впечатление. Да, тот еще дуэт, особенно, когда мы появляемся на месте преступления: Сэмпсон с огромным, наголо бритым черепом и в длинном, до пят черном кожаном пальто, и я – в куртке с эмблемой Джорджтаунского Университета, под которой не заметишь наплечной кобуры. Я всегда так одеваюсь для игры, которую называю «неожиданная смерть».

– Доктор Кросс здесь, – донеслись до моего слуха несколько приглушенных возгласов из толпы. Вот и мое имя теперь на слуху и поминается всуе. Насколько это возможно, я пытался проигнорировать голоса, блокируя от них свое сознание. Официально я считался заместителем начальника отдела по расследованию убийств, но, тем не менее, в последнее время работал как обычный уличный детектив. На данный момент меня это практически устраивало. Так и должно было быть. Для меня опять наступало «интересное» время. За время службы я видел уже столько убийств и насилия, что их с лихвой хватило бы на всю человеческую жизнь. Я уже снова всерьез подумывал о том, что, возможно, настало время вернуться к частной психиатрической практике. Впрочем, в последнее время я много о чем подумываю.

Сэмпсон слегка коснулся моего плеча, поняв, как мне сейчас тяжело. Он, кажется, видит меня насквозь.

– С тобой все в порядке, Алекс?

– Да, – солгал я вот уже во второй раз за это утро.

– Ну, конечно, с тобой всегда все в порядке, даже когда об этом и речи быть не может. Ты же у нас победитель драконов, не так ли? – Сэмпсон покачал головой.

Краем глаза я заметил молодую женщину в черном свитере с вышитой белой надписью: «Я всегда буду любить тебя, Тайшейка». Значит, опять смерть ребенка. Тайшейка. В нашем районе принято надевать на похороны детей черные рубашки с такими надписями, и у Бабули Наны за долгие годы накопилась целая коллекция подобных туалетов.

Но тут мое внимание привлекла еще одна персона: женщина, стоящая поодаль от толпы, под нависающими ветками полуоблетевшего вяза. Казалось, она никак не вписывается в общую картину испуга и горя. Высокая и симпатичная, на ней был туго подпоясанный плащ, джинсы и туфли на низком каблуке. Позади нее стоял голубой «Мерседес».

Вот она! Вот женщина, созданная для тебя! – вдруг неожиданно возникла дикая и совершенно несвоевременная мысль, пришедшая из ниоткуда. Она взорвалась у меня в голове фейерверком какой-то нелепой и неуместной радости.

Мысленно я сделал зарубку на память: непременно выяснить, кто же она такая.

Я остановился, чтобы поговорить с молодым, развившим бурную деятельность, следователем. На нем была красная спортивная шапочка, коричневая куртка и такого же цвета галстук. Постепенно я начал успокаиваться.

– Скверное начало дня, Алекс, – нахмурился Рэйким Пауэлл, когда я подошел к нему. – Или, что касается меня, конец дня.

– Хуже и не придумать, – согласился я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. – Что тебе известно, Рэйким? Есть что-нибудь особенное, за что можно будет зацепиться? Мне важно знать как можно больше.

Детектив быстро просмотрел свои записи в блокноте, потом пролистал несколько страниц назад:

– Девочку звали Шанел Грин. Она была любимицей всех учителей. Просто очаровашка, судя по тому, как о ней отзываются. Она ходила в первый класс. Жила в двух кварталах отсюда, в Нортфилд Вилледж. Родители работают, поэтому девочке приходилось добираться до дома самой. Это, конечно, не лучший вариант для такой малютки, но, сам понимаешь, другого выхода у Гринов не было. Сегодня они пришли с работы и увидели, что дочери дома нет. Около восьми заявили об исчезновении ребенка в полицию. Кстати, вон они стоят.

Я оглянулся и увидел молодую пару. «Они еще сами почти дети» – пронеслось у меня в голове. Грины выглядели совсем убитыми и растерянными. Я знал, что после этой страшной ночи они уже никогда не смогут быть такими же, как прежде. Да и никто не смог бы.

– Они сами вне подозрений? – вынужден был я задать стандартный вопрос.

– Думаю, что да, – вздохнул Рэйким. – Шанел была для них всей жизнью.

– Пожалуйста, наведи о них справки, и все тщательно проверь, Рэйким. Мне нужны данные на обоих. Кстати, как девочка очутилась здесь, на школьном дворе?

– Это вопрос номер один, на который мы не можем ответить, – мрачно признался Пауэлл. – Вопрос номер два: где она была убита. Ну, и номер три, как заключительный: кто это сделал?

Одного взгляда на Шанел было достаточно, чтобы понять, что ее тело сюда приволокли уже позднее, а убили совсем в другом месте. Я сразу понял, что предстоит проделать огромную работу.

– Уже известно, как именно она была убита? – обратился я к Рэйкиму.

– Лучше сам взгляни, – снова нахмурился тот, – и скажи, что ты думаешь по этому поводу?

У меня не было никакого желания осматривать труп девочки, но ничего другого не оставалось. Я чувствовал запах ее крови: так пахнет пригоршня медных монет, пролежавшая какое-то время в сырой траве. Мои мысли постоянно вращались вокруг моих собственных детей: Джанель и Деймона. И никак не удавалось справиться с пронзительной грустью, буквально сжигавшей меня, словно кислота, разбрызганная по всему телу.

Я опустился на колени, чтобы осмотреть труп шестилетней девочки, лежащей на растрескавшемся асфальте. Она скорчилась, приняв позу зародыша. Из одежды на ней оставались только розовые в голубеньких цветочках трусики. В ее косичку была вплетена красная ленточка, а уши украшали крохотные золотые сережки.

Милая, маленькая красавица. Она оставалась прекрасной даже после всего того, что с ней сотворили. Теперь мне предстояло выяснить, как это было сделано. Каким именно образом шестилетнюю девочку зверски убили, оборвав ее жизнь в одно ужасное и безумное мгновение.

Я осторожно повернул ее тело на несколько дюймов. Голова безвольно свешивалась набок: очевидно, были сломаны шейные позвонки. Она почти ничего не весила, словно младенец. Правая сторона ее лица практически отсутствовала. Или, проще говоря, стерта. Убийца нанес несколько ударов и с такой силой, что от правой половины лица не осталось ничего.