Читать книгу "Исход - Леон Юрис"

Кровь отхлынула от ее лица. Марк зажег сигарету и дал ей.

— Почему умерла Сандра? Почему должен был умереть и мой ребенок?

— Я не Бог. И ничего не могу ответить тебе на это.

Она села рядом с Марком на парапет, положила ему голову на плечо и вздохнула.

— Боюсь, мне некуда больше деваться.

— А почему бы тебе не рассказать мне обо всем?

— Не могу…

— И все-таки, мне кажется, пора.

Китти несколько раз пыталась заговорить, но, кроме бессвязного шепота, ничего не могла выдавить. Слишком глубоко сидел в ней ужас тех лет. Она бросила сигарету в воду и посмотрела на Марка. Он прав, и к тому же это единственный человек на свете, которому можно довериться.

— Это было ужасно, — начала она. — Я получила извещение о Томе. Я так любила его. Ровно… ровно два месяца спустя умерла Сандра от полиомиелита. Я… почти ничего не помню. Родители забрали меня в Вермонт и поместили в санаторий.

— В сумасшедший дом?

— Нет… так говорят, когда речь идет о бедных. Это место называлось санаторием для перенесших душевное потрясение. Не знаю, сколько месяцев я там пробыла. Я вообще многое забыла. День и ночь была словно в тумане. Мне объясняли, что это депрессия.

Голос Китти окреп. Дверь приоткрылась, и боль нашла себе выход.

— В один прекрасный день туман рассеялся, и я вспомнила, что Тома и Сандры больше нет. Боль пронизала меня и больше уже не отпускала. Все ежеминутно напоминало мне о них: песни, чей-то смех, дети на улице… Каждое дыхание причиняло мне боль. Я молилась, чтобы на меня снова опустился туман. Да, я с радостью лишилась бы рассудка, лишь бы больше ничего не помнить.

Она встала, высокая и прямая, слезы текли по ее щекам.

— Я удрала в Нью-Йорк. Пыталась спрятаться в толпе, в гостинице — четыре стены, стул, стол, качающаяся электрическая лампочка. — Она иронически засмеялась. — За окном мигающая неоновая реклама. Я часами бесцельно бродила по улицам, пока все лица не сливались в одно, или целыми днями сидела, глядя в окно. Том, Сандра, Том, Сандра… они не покидали меня ни на минуту.

Марк подошел к ней, обнял за плечи. Со стороны моря траулер подползал к входу в гавань. Она потерлась щекой о руку Марка.

— Однажды ночью я напилась. Ты ведь знаешь меня… я не умею пить. Встретила парня в зеленой форме, как у Тома. Он был высокий, стройный — как Том. И одинокий. Мы пили вместе… Проснулась я в дешевом, грязном номере какой-то гостиницы, Бог знает где. Я была все еще полупьяная. Подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Я была голая. Парень — тоже голый — валялся на кровати.

— Китти, ради Бога!

— Все в порядке, Марк, дай досказать. Я долго стояла и смотрела в это зеркало… не помню, сколько. Поняла, что опустилась на самое дно. Дальше некуда. И тогда я почувствовала, что это конец. Парень лежал в забытьи — странно, я даже не помню, как его звали. Я увидела его бритву в ванной и увидела газовый кран. Потом долго стояла у окна и смотрела с десятого этажа вниз на тротуар. Это был конец, но у меня не хватало сил принять его. И тут произошло что-то странное, Марк. Вдруг я поняла, что буду жить, жить без Тома и Сандры. И как только я это поняла, боль исчезла.

— Китти, дорогая! Я так долго искал тебя, мне так хотелось помочь тебе!

— Знаю. Но наверное, я должна была сама справиться со всем этим. Я вернулась к своему делу и вся ушла в работу. Когда война в Европе кончилась, приняла этот греческий приют. Пришлось работать круглые сутки; как раз то, что мне нужно — работать до изнеможения. Марк, я… я сотни раз принималась писать тебе. Но все же почему-то боялась этой минуты. И я рада теперь, что она уже позади.

— А я рад, что нашел тебя, — сказал Марк.

Она круто обернулась и посмотрела ему в лицо:

— Вот и вся история Китти Фремонт.

Марк взял ее за руку, и они зашагали по молу обратно к набережной. Из гостиницы доносилась музыка.

Глава 4

Военный комендант Кипра, пятидесятипятилетний бригадный генерал Брюс Сазерленд сидел за массивным письменным столом в своем доме на углу Гиппократа в Фамагусте. Если не считать некоторых предательских признаков — наметившегося брюшка, седины в висках, — он выглядел моложе своих лет. Выправка сразу выдавала военного. Раздался резкий стук в дверь, и вошел адъютант, майор Фред Колдуэлл.

— Добрый вечер, Колдуэлл. Уже вернулись из Кирении? Садитесь. — Сазерленд отодвинул бумаги, потянулся и положил очки на стол.

Он выбрал на полочке прямую английскую трубку и, погрузив ее в коробку с данхилловской смесью, стал набивать табаком. Колдуэлл взял сигару, поблагодарил, и вскоре комната наполнилась дымом. Сазерленд надавил на кнопку звонка, и в комнату вошел слуга-грек.

— Два джина с тоником.

Сазерленд встал и вышел из-за стола. На нем была темно-красная домашняя бархатная куртка. Он удобно устроился в кожаном кресле у доходящих до самого потолка книжных полок.

— Видели Марка Паркера?

— Да, сэр.

— И что вы думаете?

Колдуэлл пожал плечами.

— Формально к нему не придерешься. Он следует в Палестину… Здесь остановился, только чтобы повидаться с этой американкой, медсестрой Китти Фремонт.

— Фремонт? Ах да, симпатичная женщина, с которой мы познакомились у губернатора.

— Я и говорю, сэр. Вроде бы все выглядит вполне невинно. Однако Паркер — журналист, и я никогда не забуду, какие он нам доставил неприятности тогда в Голландии.

— Ну, будет вам, — ответил генерал. — У кого во время войны не было ошибок? А он случайно наткнулся на одну из них. К счастью, мы победили, и я не думаю, чтобы кто-нибудь помнил еще об этом деле.

Слуга принес джин.

— Ваше здоровье!

Сазерленд поставил стакан и погладил вислые, как у моржа, усы. Колдуэлл не унимался.

— Сэр, — сказал он, — если Паркер что-нибудь почует и начнет разнюхивать… Не считаете ли вы, что следовало бы поручить парочке ребят из Си-Ай-Ди присмотреть за ним?

— Послушайте, Фред, оставьте Паркера в покое. Стоит ограничить газетчика хоть в чем-то, и вы разворошите осиное гнездо. Репортажи о беженцах сегодня не в моде, и я не думаю, что здешние лагеря вызовут у него интерес. Тем более не следует возбуждать его любопытство какими бы то ни было ограничениями. Ваш сегодняшний визит к нему был ошибкой.

— Но, генерал, после той истории в Голландии…

— Принесите шахматный столик, Фредди!

Сазерленд произнес «Фредди» так, словно давал понять, что разговор на эту тему закончен. Колдуэлл что-то пробормотал себе под нос, и они сели играть. Сделали несколько ходов, но Сазерленд видел, что его помощник чувствует себя не в своей тарелке. Он отложил трубку и откинулся в кресле.