Читать книгу "Медвежья пасть. Адвокатские истории - Алексей Ходорковский"

Павел учился неохотно, торговые дела волновали его больше, чем хроники давно минувших лет. Отец не настаивал, понимая, что талант купца — это особый дар, чему в университетах не научат. Дмитрий же, наоборот, оказался очень восприимчив к наукам. Быстро освоил латынь, влюбился в историю, археологию, литературу, ну а искусствоведение стало его страстью. Он часами мог разглядывать старинные гравюры, живопись голландских мастеров, православные иконы. Его критические статьи публиковались в самых уважаемых журналах, а к мнению относительно подлинности картин прислушивались все столичные антиквары.

Поговаривали, что у Дмитрия есть большая коллекция картин, но ее мало кто видел — картины висели в доме отца хаотично, там, где появлялось свободное место, и показывать их в таком виде было неловко. Мысли о музее, еще робкие и неоформленные, уже витали в голове молодого ценителя искусства. Близкий друг Дмитрия, Илья Михайлович Третьяков, был к тому времени уже известным собирателем, от него Дмитрий и заразился любовью к живописи, увлекся западноевропейским искусством. Россия о нем знала мало, и Боткин ощущал себя первооткрывателем.

Коллекционирование его захватило. Пока это были единичные, разрозненные картины, о коллекции говорить было рано. Но картин становилось все больше и больше, и места в отцовском доме уже не хватало. Так что, когда Дмитрию тактично намекнули о возможном браке с внучкой московского градоначальника, он был совсем не против. Невеста оказалась премиленькой, умненькой девчушкой и Дмитрий решил: «Женюсь!» Конон подарил молодым усадьбу рядом с Покровским монастырем.

После свадьбы Дмитрий с женой переехали в свой дом на Покровке, д. 27[2]. Весь второй этаж этого большого и уютного особняка был отдан под галерею. Впервые в Москве демонстрировались полотна Добиньи, Коро, Курбе, Руссо, Милле… Кто бы мог предположить, что из этого выйдет!

В конце XIX века усадьба стала московской достопримечательностью. Была собрана уже большая, полноценная галерея западной и американской живописи. В средствах Дмитрий Кононович стеснен не был и покупал в Европе лучшее. Кроме картин в залах усадьбы на разноцветных мраморных каминах Боткины выставляли бронзу и фарфор. Посуда русской фабрики Гарднера была жемчужиной фарфоровой экспозиции. Центральный выставочный зал с мозаичным цветным паркетом из разных пород дерева и огромными резными дубовыми дверьми впечатлял своим великолепием. На белоснежном, необыкновенной красоты мраморном камине, увитом белыми мраморными розами, красовался золотой самородок.

Спокойно и тихо в окружении любящих сыновей отошел в мир иной 86-летний Конон Боткин. Никого это не удивило — старик в последнее время не вставал с постели. А жизнь потекла дальше размеренно и неторопливо. Лишь одно происшествие перед самой смертью отца озадачило сыновей. Вспомнил он про самородок, приподнялся на постели к самому уху Дмитрия и прошептал, с усилием двигая языком:

— Ты, Дима, камешек береги, сила в нем есть, будь осторожен…

Вечером того же дня он умер.

* * *

Дворец спорта «Крылья советов» на Ленинградском проспекте — известное место среди боксеров. Все московские бойцы либо тренировались здесь, либо участвовали в турнирах. Борис Лагутин, лучший из лучших, начинал там юношей у дяди Миши[3] и туда же дважды возвращался олимпийским чемпионом. Красивый звездный купол, удобный зал, совершенно домашняя обстановка влюбляют в себя раз и навсегда. Именно в Крылышки я пригласил Константина Артемьева на бокс. Решил бои посмотреть и дело обсудить. С момента совершения двойного убийства прошло три месяца. По поведению следователя я понял, что дело зависает. Напрямую никто ничего не говорил, но задержаний подозреваемых не было, настроение у всех в бригаде было кислое, молчали, глаза отводили. Основные версии следствие отработало. Новой информации нет. Боевой запал у оперов поостыл, работа шла уже по инерции. Назрел разговор с Костей.

Прошли первые разминочные бои. На ринге работали «мухачи». У легких боксеров самый качественный бокс. Давно замечено, чем меньше рост и вес, тем лучше координация движений. Коренастый, резкий парень из красного угла лихо бьет боковые удары слева. Подскок и быстрый свинг. Красиво и технично. Прямые удары не доходят, руки коротковаты. Это компенсируется отличной работой ног. Он прыжком молниеносно рвет дистанцию, клинчует, входит в ближний бой и пробивает оборону противника. Худощавый боксер из синего угла выше ростом, длинные руки и «легкие» ноги дают преимущество в бою. Хорошо кружит по рингу и хлестко бьет с дистанции. Проходят в основном прямые «двоечки», но жесткого удара, похоже, нет. На ринге у боксеров восьмиунцовые перчатки, эластичные бинты. У каждого в паху бандаж, а во рту капа. Все поровну, все честно.

После жесткого хука «красного» я на несколько секунд закрываю глаза. В воображении предстала неравная схватка безоружного Изотова с вооруженным злодеем. Замах, удар. Игорь, защищаясь, выставляет руку, сеченая рана, первая кровь.

«Синий» проводит свинг левой через руку соперника, нырок под встречный боковой, и, наконец, сайд-степ и правый прямой. Крепыш встает на колено. Нокдаун. Судья открывает счет.

На цифре три закрываю глаза. Снова представил мысленно: Изотов на полу, враг наносит ему, лежачему, последний удар. Огромный нож зажат в руке убийцы. Удар сверху вниз, в грудь. Кровь, хрипы, защитных действий нет, жертва недвижима. Нападающий ничего не видит, сознание помутилось, на лице звериный оскал, злоба, страх.

На ринге судья отсчитал до восьми. Пружинистый «красный» легко встал и рванулся вперед. Поединок продолжился. «Синий» после нокдауна пытается форсировать события и закончить бой досрочно. «Красный» виснет на канатах, делает пару защитных нырков, проводит резкий апперкот снизу по печени и быстро уходит приставными шагами в центр ринга. «Синий» хватается за правый бок и с искаженным от боли лицом падает на настил. Нокаут. Все, бой закончен[4].

Напряжение спало. Снова прикрываю глаза: Изотов на полу, лицом вниз. В комнате больше никого.