Читать книгу "Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова"

– Ничего.

Вот я и перестала сопротивляться, вот я и успокоилась подмогильной плитой своей бывшей и единственной любви.

– Ничего, милый… Скоро Рождество, можно будет поехатькуда-нибудь, отвлечься от всего…

– Видишь ли… – Влад замялся, засопел и принялсясудорожно натягивать на себя рубаху, как будто его обнаженное тело стыдилосьмоего, такого же обнаженного. – Видишь ли… Я должен съездить домой.

– Я думала, что твой дом здесь, – помертвевшимголосом произнесла я.

– Да, но… Домой – значит к родным, на историческую, таксказать, родину. Я три года там не был.

Я ничего не знала о прошлой жизни Влада, а он никогда ничегоне рассказывал. Я даже не была уверена, есть ли у него родители; к тому жепредставить, что этот юный полубог появился на свет обычным путем, былонесколько затруднительно. Куда естественнее предположить, что он возник изголовы змеи, из полуразрушенного термитника, из раковины, из матадорскогоплаща.

– Забывать родных – последнее дело. Поезжай, милый. Икстати, хочешь, я поеду с тобой?..

Я сказала это скорее просто так, чем преследуя какую-тоцель, но лицо Влада исказилось, застыло, а по виску поползла предательскаякапля пота. Я любила и каплю, в ней – крошечной, дрожащей – был сосредоточенвесь мой мир, вся моя жизнь зависела от нее.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Он осторожностряхнул каплю, и весь мой мир тоже рухнул в пропасть. Следом за ней.

Отчего же? Ты меня стыдишься? Я – твоя постыдная тайна?Ездить с сорокалетней бабой в Амстердам и Лиссабон – можно, а на историческуюродину нельзя? Что там растет? Крыжовник?

– Ну при чем здесь крыжовник? При чем здесь сорок лет?Ты и не выглядишь на сорок…

– Прелестный комплимент.

– Давай не будем ссориться, дорогая.

– Я не ссорюсь. Я в бешенстве, – вполне искреннесказала я.

– Не стоит так нервничать. Я и уеду ненадолго, дней надесять максимум. Там проблемы, – туманно намекнул Влад. – И вообще…Мне нужно подумать. Побыть одному некоторое время… Разобраться в себе…

Пока же он разобрался только со мной. Жестко и жестоко, какраз в стиле юных длинноруких полубогов, единственная страсть которых – уличныйбаскетбол. Кроме того, из своего полуразрушенного термитника Влад выполз неодин, у него были хитиновые спутники, и теперь, бессонными ночами, они пожиралимою плоть, роились в голове, да и поездка Влада на историческую родину… Онаоказалась фикцией.

Я узнала об этом случайно, пару дней спустя, когда вредакционном коридоре меня остановил Тимур, занимающий в журнале инфернальнуюдолжность эксперта по музыкальным стилям. «Влад забыл у меня в кабинете папку»(легкое поигрывание желваками на скулах), «не думаю, что это безотлагательно»(легкое пощипывание подбородка), «вы не могли бы передать ему, босс?» (легкаяулыбка). Легкая улыбка означала только одно: «Все мы знаем, что вы спите с этимчесночным плейбоем напропалую, босс, но когда вы делаете это, не мешало бы ещеи закрывать дверь на ключ». Совсем недавно, в прошлой счастливой жизни, мынесколько раз попадали в щекотливые ситуации с незапертой дверью, – теперьвоспоминание о них лишь усилило боль.

Папку я взяла, тем более что Влад ждал меня внизу, у лифта(мы вместе собирались пообедать), и нас разделяло всего тринадцать этажей.Между двенадцатым и одиннадцатым я расстегнула молнию на папке. Междуодиннадцатым и десятым – бегло просмотрела заголовок статьи о клубе«Гравицапа», а между девятым и восьмым я увидела это.

Две путевки в Теберду, на горнолыжный курорт NN. Этот курортбыл хорошо знаком мне, в наш самый первый год мы уже отдыхали там с Владом: ямогла выбрать любой другой курорт, в Австрии, во Франции, но повезла его вТеберду. Я ездила туда много лет кряду, со спутниками и без, скалы Теберды былиживописнее любых Альп, ледники потрясали воображение, не слишком обустроенныетрассы захватывали дух и повышали уровень адреналина в крови до критическойотметки. Это была фантастическая поездка: вывихнутая стопа у Влада, сломанныйсноуборд у меня, в хлам зацелованные губы у обоих, что могло быть чудеснее?Только – отправиться туда с девкой. Со шлюхой, липучкой, дешевкой, дрянью.

Верх цинизма.

Разнести в щепы кабину лифта, раскроить череп Владу – этобыло бы достойным и вполне понятным выплеском эмоций, но ничего такого я несделала. Напротив, выйдя – улыбнулась ему самой лучезарной из своих улыбок:

– Я так соскучилась по тебе, милый…

– Мы же виделись пятнадцать минут назад, –недоуменно пожал плечами Влад.

Влад, Влад, еще месяц назад ты сказал бы мне совсемдругое!..

Надо бы перестать обедать вместе, если он больше не любитменя. Надо бы перестать спать в одной постели, если он больше не любит меня.Надо бы перестать жить, если он больше не любит меня.

Перестать жить.

Отличная мысль. Просто отличная.

– …Ты все-таки решил уехать? – спросила я, когдамы заказали кофе.

–Да.

– На историческую родину?

– Да.

Кто бы мог подумать, что исторической родиной беспородного,шелудивого пса Влада окажется благословенное орлиное гнездо вКарачаево-Черкессии!..

– Имя-то у нее есть?

– Конечно, – промямлил он с неохотой. –Выдропужск. Город Выдропужск.

Выдропужск, с ума сойти! Крыжовника там точно завались.

– Поеду туда на Рождество.

«Это карачаевский Выдропужск или кабардинский?» – едва несорвалось у меня с языка.

– Может быть, все-таки возьмешь меня с собой?

– Нет, – отрезал Влад. Так перерезают пуповину,так перерезают веревку, и тело самоубийцы с глухим стуком падает на землю.

– Впрочем, у меня масса работы на Рождество. И я тожедолжна буду уехать.

– Куда? – Влад даже не потрудился, чтобы придатьсвоему голосу хоть каплю заинтересованности.

– В Москву, – сказала я первое, что пришло вголову. – Пара фестивалей, пара громких премьер, все это надо освещать. Ипотом – у меня съемки. Пригласили на передачу.

– А-а…

– Ты не спросил – какую.

– Извини. Задумался.

– Арт-проект для канала «Культура», – соврала я.

– Поздравляю.

– Спасибо.

Влад не удивился, что я сообщила ему о невесть откудавзявшихся съемках в самый последний момент, он не удивился и тому, что я незову его с собой; у Влада просто не было сил удивляться. Все его силы ушли надевку, шлюху, дешевку, дрянь, на обслуживание ее ненасытных двадцатилетних губ,на составление каталогов ее родинок, на прокладку навигационного курса по еетелу.