Читать книгу "Философия без дураков. Как логические ошибки становятся мировоззрением и как с этим бороться? - Александр Силаев"

Но мы не сказали бы, что словари равнозначны. Люди, по-разному определившие слова «измена», «фашизм» и «мышление», возможно, проживут немного разную жизнь. Какой-то выбор, вероятно, адаптирует лучше другого, какой-то чреват большим страданием и т. д. Заранее точно сказать нельзя, но если можно догадываться – что мешает это делать? Попробуй догадайся, как тебе лучше. Можешь предложить этот вариант другим. Наверное, это единственная аргументация, которая вообще возможна. «С нашим определением измены вы проживете дольше, счастливее и с меньшим количеством измен!»

Выбор словаря свободен, но, как положено свободному выбору, он налагает ответственность.

Дав определение, ты берешь обязательство.

Собаку можно назвать кошкой, но теперь не забудь, что оно у тебя мяукает. То есть на первом шаге ты свободен, но, однажды раздав миру имена, их приходится держаться. Если у тебя есть формальное определение, что такое «подлец», и близкий родной человек подходит под это определение – стало быть, он подлец. Насколько он еще близкий, решай сам. Но определение назад не берется. И нельзя менять словари по ситуации, сегодня выгоднее так, завтра эдак. Почти во всех словарях, где есть слово этика, это считается неэтичным. Мы даже заострили бы: это детектор отсутствия этики.

Имея словарик, начинаешь отвечать не только по нему, но и за него. На этой стадии включается логика, формальные критерии оценки. Что именно в словаре, обычно твое дело. Но как он используется, чаще всего уже предмет внешней критики.

Одно и то же понятие можно определить широко и узко. Как лучше? Как угодно. Но все-таки…

Из всех определений лучше то, которое шире. Если понятия заузить, будешь изобретать метапонятия.

Например, у философа и кибернетика Грегори Бейтсона очень широкое определение, что такое разумность. Она у него везде, где есть информация и то, что ее обрабатывает. А информация везде, где нечто начинает различать какие-то различия. Таракан, вирус и даже термостат – получается, все разумны. Это не очень согласуется с обыденным пониманием разумности, где ею наделены не все люди. Но если мы берем слово из привычного словаря, и ограничиваемся узким значением, как мы назовем то, о чем говорит Бейтсон? Оно ведь никуда не делось и скребется в нашу дверь, требуя, чтобы его как-то назвали. Как назовем? Метаразумность? Разумность-2? Придумаем и вовсе новое слово? Проще всего в самое широкое место бросить самое базовое слово и специально разбираться уже с частными случаями.

Бейтсон вспомнился просто так. Но у нас, например, самое широкое понимание слова «знание». Термостат им не наделен, потому что там нет репликации и адаптации, а вот таракан и вирус – вполне. Знанием также обладают лопух, подорожник, далее вы поняли. Это не бред, а современная академическая эпистемология родом из Оксфорда (если важен источник, см. Дэвид Дойч «Структура реальности»). Один из самых универсальных словарей.

Заметьте, мы стараемся ничего не придумывать сами без особой нужды.

В культуре, скорее всего, уже есть все, что тебе надо. Нужны очень веские основания, чтобы изобретать свой словарь.

Если тебе кажется, что основания есть, тебе, скорее всего, кажется. Возможно, стоит оглядеться, почитать. Культура большая, мы были там не везде. Давайте перед тем, как получать патент на открытие Америки, еще немного поищем. Возможно, Америка уже где-то открылась и осталось только примкнуть к конкистадорам.

Почему лучше примыкать к существующим конвенциям, чем ударяться в изобретательство? Во-первых, если люди что-то разрабатывали, они вероятно, уже разработали это лучше, чем ты собрался. Во-вторых, хорошо бы сразу иметь общий язык хоть с кем-то, чем его находить. Открытие – это хорошо, но представьте, что у вас аккаунт в соцсети, где вы пока единственный пользователь. Так можно, но зачем?

Глава 2

Понятие не кирпич

Информация ни о чем. – Энергия фриков и шарлатанов. – Ищите функцию. – Игра Витгенштейна. – Почему самолет надежнее Гегеля?

Если все-таки изобретать термин, осторожнее с тем, на что нельзя показать пальцем.

Точнее сказать, изобретают не слово. Обычно берут какое-то слово и придают ему новое важное значение. Например, кто-то внезапно понял (отличным от всех образом!), что такое на самом деле гармония, сознание или информация. Дальше вокруг этого камня начинают возводить стены теории.

И вот здесь надо осторожнее. Мы сказали «палец», но это скорее метафора. Не обязательно показывать пальцем на вещь. Можно показать на процесс, условие, фактор. Короче, нечто, что мы упоминаем, должно быть переменной, влияющей на другие переменные, и вот эта функция должна быть наглядно показана на эмпирии. Иначе мы имеем слово, которое значит «что угодно», но это то же самое, что не значить «ничего». Обычно такое слово не является элементом нормального модельного описания, а лишь элементом знаковой конструкции, призванной обеспечить гомеостаз психики, не имея отношения к миру.

Если сейчас было сложно, на примере станет просто. Вот два слова, которые очень любят сумасшедшие, шарлатаны и честные обыватели, которым захотелось немного пофилософствовать. Это «энергия» и «информация». В словах как таковых нет ничего плохого. Они есть в словаре науки, но там они определены, энергия более четко, информация менее, но тоже дается определение, хотя и по-разному. Обратите внимание, что околонаучные (и философствующие) фрики всегда употребляют эти слова в каком-то своем значении, но до конца не поясняют, в каком. Они не доводят до того, чтобы, как положено, показать пальцем на некую функцию и связанные переменные. Они как бы намекают, но полагают, что этим уже все сказали.

Например, такая фраза: «Вселенная имеет информационную природу». Ученый тоже может так сказать (например, физик Уилер с его теорией «Все из бита»), но дальше будет то, что мы требуем. Нам пояснят, в каком определении взято слово, и, будьте спокойны, дело дойдет до модельного описания с функциями и переменными. Когда обыватель или шарлатан говорит «информационная природа», он считает, что главное уже сказано – хотя не сказано вообще ничего. Когда его просишь пояснить, хотя бы из какого словаря он вынул свою «информацию» (по Норберту Винеру, Сету Ллойду, Джону Уилеру?), он, кажется, не понимает вопрос. Мол, я же сказал слово информация – ты разве его не знаешь? И вот в моем мировоззрении информация – это основа Вселенной. Чего тут не понять? Так ничего ж не понять. «Информация» может быть «основой Вселенной» кучей разных способов, и пока мне не пояснят хотя бы словарь, я вообще не понимаю, что в голове собеседника.

QQQQQВпрочем, там обычно ничего интересного. Умное слово «информация» вводится в игру первым абстрактным ходом, чтобы на втором, уже конкретном, ввести какую-то конкретную глупость (легко проверяемую и отвергаемую как любая конкретная гипотеза). При этом второй ход вообще никак не вытекает из первого, хотя кому-то может мерещиться связь и даже причина. Например, «информация – основа Вселенной, поэтому случайных событий не бывает». Или «…все связано со всем». Или «…душа бессмертна». Или «…за любым совпадением всегда стоит какой-то смысл». Или, наконец, «…за сеанс черной магии вы должны мне 666 евро».