Читать книгу "Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом меня купают, тщательно вытирают мягким полотенцем, закутывают в халат и несут обратно на кровать. Вызывают доктора, который осматривает, дает пилюли, обрабатывает уязвимое место исключительно для профилактики, ведь повреждений нет — ни разрывов, ни трещин. Только дикая боль и внутри, и снаружи.
Проваливаюсь в черноту, просыпаюсь, когда приходит Андрей.
Сутенер выглядит довольным, словно получил неожиданную премию. Вручает мне новехонький ноут и мобильник. Протягивает папки, рассказывает очередную легенду, которую придется заучить наизусть для вранья близким.
Оказывается, родители убеждены, что их непутевая дочка устроилась работать в крутейшей компании за бугром, трудится денно и нощно, высылает им деньги каждые две недели, общается путем смс и редких звонков.
Почему не предупредила заранее? Все случилось очень быстро, предложили в последний момент, боялась сглазить, поэтому молчала.
Где и кем вкалываю? Ношусь по Китаю, будто сраный веник, корректнее — менеджер по работе с клиентами, гоняют меня из одного филиала в другой, глаз не сомкнуть, не передохнуть, о чем и ною в каждом текстовом сообщении.
Звоню редко, потому что дорого, связь часто подводит, поэтому и слышно меня паршиво, едва ли голос разберешь, вэбка приказала долго жить, следовательно, нет он-лайн трансляций.
Как мои родители свято уверовали в подобную ересь?
- Нам оказала содействие ваша подруга Анна, — улыбается сутенер, срывая покровы таинственности.
Милейшая подруга действительно строила карьеру. Не в Китае, а в Европе. Точнее — в одной из корпораций господина Валленберга. Она подтверждала легенду, периодически выходила на связь, ее мама созванивалась с моей и часами слезно обсуждала тему «кровинушки на чужбине, бедные и несчастные, зато денег заработают, продвинуться, переведут их куда повыше, наградят пирожком, медалькой и личной жилплощадью».
- Если захотите пообщаться, то Анна приедет сюда, — обещает он и добавляет, что вон в той синенькой папочке досье на мою подругу Дану, которую тоже вполне реально выловить и завезти в особняк.
Не проникаюсь его заманчивыми предложениями, набираю заветный номер немеющими от волнения пальцами.
- Помните о деталях, — сурово напутствует сутенер и покидает комнату.
Конечно, телефон могут прослушивать, определенно, прослушивают. Ну и что? Не стану же я орать в трубку — спасите, помогите, меня похитил чокнутый миллиардер, мечтающий протестировать богатый арсенал пыточных агрегатов.
- Привет, мам, — одними губами, практически шепотом.
- Алло? Лора? Это ты? — обеспокоенный голос доноситься из параллельной реальности.
Господи, не выдержу, не надо, умоляю, нет.
- Да, мам, — стараюсь повысить громкость, получается хреново. — Как дела? Как у вас?
- Хорошо, не волнуйся, — она начинает тараторить без умолку, спешно и сумбурно выкладывает последние новости, а потом взволнованно говорит: — Ой, Лорик, тебе же деньги идут… давай, рассказывай ты. Как у тебя?!
- Нормально, — глазам становится больно.
- Лора, что-то случилось? Говори, не молчи…
- Нормально, мам, — повторяю отчетливо, стараюсь исправиться и вдохновенно сочиняю на ходу.
Рассказываю о грядущем повышении, о том, как собираюсь выслать им сумму покрупнее под Новый год и, возможно, передачку с подарками соберу. Праздник же. Обещаю звонить чаще благодаря казенному мобильнику, прошу не волноваться, а радоваться. Шучу, смеюсь, расспрашиваю о погоде, общих знакомых, разных мелочах.
- Сейчас тебя хотя бы слышно нормально, — счастливо произносит мама.
Потому что до этого говорила не я.
- Когда снова сможешь позвонить?
В ближайшее время, если условия моего содержания под стражей опять не пересмотрят.
- Наверное, скоро, посмотрим, — пытаюсь не шмыгать носом.
- Ты плачешь? Лора, почему…
- Простудилась, — кашляю для убедительности. — Люблю тебя, мам.
Прерываю вызов, взрываюсь.
Начинаю рыдать, истерично захлебываюсь слезами.
Хочется домой, обратно в мой мир, привычный и родной. К бабушкиному плову с пылу, с жару и сплетням на лавочке у подъезда. К папиной рубашке выходного дня и анекдотам, остротам и прибауткам на любую тему. К маминым придиркам, запретам и причитаниям о том, какая же у нее бессердечная и плохая дочь. Не хватает этого — обыденной легкости, хорошей фигни, полнейшего дерьма.
Портал закрылся. Тень Лоры Подольской созванивается с родителями, лжет и делает хорошую мину при самой отвратной игре. Остается врубить Pink Floyd, вышибить себе мозги под High Hopes.
Но я не сдаюсь. Никогда.
Съеживаюсь в темноте, сокращаюсь до размеров точки. Не сдаюсь, нет.
Фон Вейганд возвращается поздно, включает свет, удостаивает меня беглым взглядом, идет принимать душ. Ожидаю продолжения, представляю, что он будет делать и как. Покорная рабыня в опочивальне господина, украшенная его метками, синяками и кровоподтеками.
- Разденься, — ровный тон, выражение лица не поддается расшифровке.
Поднимаюсь с постели, выполняю приказ, совсем не желаю «давать повод».
- Болит? — пальцы лениво исследуют тело, едва касаются похолодевшей кожи.
Господи, мне жутко. Теперь мне постоянно жутко и невыносимо горячо.
- Да, — судорожно сглатываю, колени дрожат и слабеют, чудом удается не грохнуться на пол.
- Где? — его взгляд держит цепко, контакт не разорвать.
- В общем-то, везде, — нервно хихикаю, прикусываю нижнюю губу, чтобы не расхохотаться с видом законченной истерички.
Фон Вейганд укладывает свою игрушку обратно на кровать, заботливо укрывает, притягивает крепче, прижимается всем телом.
- Спи, — он трется бородой о щеку.
И меня подбрасывает вверх ледяной волной.
Записка. Гребаная записка от английского придурка. Улика, забытая в свете последних событий, не перепрятанная и не смытая в унитаз от греха подальше.
Неприятности только начинаются.
***
Говорят, на своих ошибках учатся только дураки, умные люди набираются опыта на чужих примерах. Как тогда назвать меня, если ничему не внимаю и не делаю никаких полезных выводов? Лауреат Нобелевской премии в области идиотизма, не иначе. Один из тех редких счастливчиков, которые наступают на грабли с завидной частотой и даже умудряются получать извращенное удовольствие, просят подкладывать им свинью почаще да пожирнее.
Я терпеливо дождалась утра, не решаясь потревожить хрупкое благоволение к моей персоне, но при первой же удобной возможности понеслась в туалет, чтобы с дичайшим ужасом осознать — пять сотен пропали.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос», после закрытия браузера.