Читать книгу "Пираты. Книга 1. Остров Демона - Игорь Пронин"

— Не лажу, — согласился кок. — Но он-то мечтает со мной поладить! Отчего же не распить кое-что из его подарков, если боцман угощает, а капитан отвернулся? Тем более, что капитан снова пьян.

— Этот капитан напрашивается на неприятности! — вдруг резко сказала Кристин. — Я не доверила бы ему и шлюпку.

Мы с Робом только переглянулись. Вообще эта девчонка была остра на язык и чувств своих никогда не скрывала. Уж чего только мы не слышали о ее хозяйке-губернаторше! Иногда хохотала вся команда. Но осуждать капитана — другое дело, на это не решался даже такой человек, как Мерфи.

— Не знаю… — пробормотал кок, облокотившись на фальшборт. — Не знаю. Но, сдается мне, он совершенно напрасно так поглядывает на госпожу Моник Дюпон.

— Да она тоже та еще штучка! — мгновенно отреагировала Кристин. — И вовсе не такая уж красавица. Верно, Роб? Джон?

То, что Роберт с самого начала плавания влюбился в Кристин, знали все. И конечно же, Кристин это нравилось. Но при чем же здесь я? Меня эта не слишком воспитанная юная девица мало интересовала.

— Леди Моник удивительно хороша, — честно сказал я. — Не понимаю, зачем такой человек, как Дюпон, решил везти ее за океан. Лучше бы ему было жить на континенте, где-нибудь в Париже или другом большом красивом городе.

— Вот как? — фыркнула Кристин и Роберт одарил меня недобрым взглядом. — Эта Моник, выходит, красавица? Да у нее глаза разноцветные!

— Неправда! — я нечасто видел Моник, но уж когда видел, смотрел как следует. — У нее одинаковые синие глаза. А вот у ее мужа — разноцветные!

— Что есть, то есть… — необычно легко согласилась Кристин и почему-то посмотрела на Мерфи. — А ты заметил, старина Джек? У Клода разноцветные глаза, и у нее тоже. Я бы подумала, что они родственники, да мне говорили, что прежде у Клода таких глаз не было.

— Кто говорил? — я все еще был настроен на спор. — И у Моник не разноцветные глаза! Просто очень красивые. Не как у всех.

Кристин, ничего не ответив, ушла с бака, а кок Мерфи неодобрительно покачал головой.

— Джон, ты славный малый, но не стоит при одной женщине восхищаться красотой другой. И, предупрежу на всякий случай, не вздумай при мне обидеть эту девочку. Она мне… Ну, будем считать, что она мне как внучка. А что до глаз Моник, то я видел их разными. Просто у ее мужа такие глаза постоянно, а у нее, вроде как, не всегда… Это странно.

Мерфи замолчал, покуривая свою трубку. Я не понимал смысла этого обычая, но многие матросы занимались выпусканием дыма изо рта — это стало модой. Некоторые даже начали курить уже во время нашего плавания и, хотя это давалось им нелегко, терпеливо переживали приступы кашля.

— Мерфи, а ты не знал Кристин прежде? — спросил Роберт. — Вы как-то с ней так быстро подружились…

— Нет! Что ты! Я всю жизнь по кораблям, откуда мне ее знать. Но мне интересно, кто мог сказать Кристин, что у Клода таких глаз прежде не было… — старик потряс хмельной головой и встал. — Хватит валяться на солнышке, обезьяны! Вы тут не пассажиры! Праздник кончился, марш на камбуз — пора делить сухари для команды!

Сухари и солонина, да немного медленно гниющей в бочках воды — вот и весь наш рацион. Мне, выросшему на ферме, поначалу приходилось несладко. Обнадеживали только рассказы о южных островах — там, по словам бывалых, всего было в изобилии, особенно тропических фруктов. Капитан, его помощник и пассажиры жили получше нашего. Мерфи каждое утро подавал им к столу яйца от четырех наших корабельных кур, а для мадам Моник — козьего молока, как распорядился капитан Бриджис. Само собой, Дюпона такое отношение к его жене злило, но капитан лишь потешался, продолжая оказывать Моник знаки внимания. На корабле француз был бессилен, хотя порой мне казалось, что до взрыва недалеко. Вообще наш буканьер отличался ревнивостью — он не отпускал Моник от себя ни на шаг. Впрочем, когда ей хотелось поболтать со мной, Дюпон запросто мог оставить нас. Меня это и радовало, и немного злило.

Между тем француженке нравилось проводить со мной время. У юнги много забот, но в свободные минуты мы много говорили. Я не знал, как к этому относиться… Порой мне казалось, что я понравился Моник. Порой — что ее забавляет моя фермерская глупость. Как-то раз, примерно через неделю после нашего «крещения», она даже угостила меня апельсином. Я никогда прежде не пробовал этого фрукта, и Моник рассказала мне о нем.

— «Китайские яблоки» привезли с востока португальцы, когда Васко да Гама нашел туда морской путь. Теперь их много за Пиренеями… Ах, Джонни, как там много солнца, как там много фруктов… Я хотела бы жить только там, в Испании!

— Говорят, в Вест-Индии тоже много всякого! — я старался есть не спеша, но как быть, если сок так и течет по губам? — А уж солнца там наверняка хватает!

— Верно, — кивнула Моник. — И все же я надеюсь вернуться в Мадрид. Он мне нравится больше Парижа и Вены. И уж конечно, больше туманного, грязного Лондона! Настанет день, когда я вернусь.

— Все зависит от вашего мужа…

— Мужа? Ах, ты о Дюпоне! Да, мой мальчик, конечно. Конечно, все зависит от мсье Клода! — Моник говорила с легким акцентом, совершенно не похожим на французский, но я стеснялся расспросить ее. — Но мсье Клод мало понимает меня, и не интересуется моими желаниями. Ты — совсем другое дело! Лучше бы я вышла замуж за тебя, Джон!

Я проглотил язык, и немного подбродивший апельсин тут был ни при чем. Впрочем, Моник смотрела на меня лишь секунду, а потом расхохоталась.

— Не делай такое лицо, Джонни! Я, конечно же, просто шучу.

И все же за каждым словом хоть что-нибудь, да стоит, как учил меня дед. Мы говорили с Моник все чаще, благо ветер нам благоприятствовал, и работы у команды было немного. Ревность Дюпона на меня, похоже, не распространялась. Лишь иногда он подходил к нам, брался за шляпу или за сережку жены пальцами, и на минуту прикрывал глаза — как тогда, с моим ножом. Эту странную манеру француза давно подметили все и многие в команде считали его колдуном. Потом Дюпон уходил, а я снова слушал рассказы Моник. О Париже, о далекой Германии, о полноводной реке Дунай… Как-то я набрался смелости и спросил, каким образом ей довелось так много путешествовать, но Моник лишь печально рассмеялась и ничего мне не ответила.

Впрочем, иногда Дюпону становилось совсем скучно, и тогда он возвращался к нам. В шутку француз даже фехтовал со мной, играясь, как кот с мышонком, а иногда устраивал поединки между мной и Робертом. Мне было немного стыдно перед Моник, но она так искренне хохотала… Постепенно Клод увлекся и стал давать мне и Робу настоящие уроки. Шпага на бриге имелась лишь одна, но француз брал у боцмана Стивса абордажные сабли — тяжелые, страшные даже на вид орудия убийства. Не обошлось и без урока стрельбы, хотя порох, по словам Дюпона делавшийся все в том же городе Шербур специально для буканьеров, француз очень берег. Конечно, хорошо стрелять мы не научились, но по крайней мере я знал теперь, что в бою не растеряюсь.

— На месте капитана я бы устроил учения для всей команды! — сказал как-то раз Мерфи, когда мы с Робом прибирались на его камбузе. — Но Бриджис из Королевского Флота, привык иметь на борту солдат… И никогда не ходил в Вест-Индию.