Читать книгу "Выйти замуж за дурака - Надежда Первухина"

Я молчала, сраженная этой тирадой и глубокой жалостью к несчастной кошке. Бедная Руфина! Она так на меня похожа: вечно выполняет чужие желания, а сама остается на бобах…

Однако кошка истолковала мое молчание по-своему. Она села у двери в коридор и холодно осведомилась:

– Что будешь заказывать? Давай уж быстрей, чего тянуть меня за хвост…

Я отвлеклась от своих мыслей и поняла, что кошка тоже считает меня такой; самолюбивой и жадной охотницей за исполнением желаний.

– Руфина, – грустно сказала я ей. Ничегошеньки мне от тебя не надо. Ни дачи, ни машины, ни даже кругосветного путешествия. Потому что я этого не хочу. А если захочу, то добьюсь этого сама. Вот. Так что успокойся, пожалуйста.

Кошачьи глаза полыхнули, как янтарь в солнечном луче.

– Правда?!

Она в три прыжка преодолела расстояние, разделявшее нас, и вспрыгнула мне на колени:

– Мр-ряу, ты молодец, Василиса! Я в тебе ср-разу р-родственную душу почуяла! Ты такая же самостоятельная, как и я, И не ждешь от жизни подарков…

– Да уж, – усмехнулась я грустно. Подарки я сама себе покупаю.

– Ничего! Повер-рь моему опыту, Василиса, как раз таким людям судьба подарки-то и подкидывает!..

– Прямо-таки подкидывает…

– Мряу, непременно! Нет, ты точно ничего не хочешь?

Я подумала.

– А вот этого не могу, – грустно: промурлыкала кошка.

– Ты что же, мысли мои читаешь?

– Нет, проследила за взглядом. Ты на фотографию мужа смотрела, что на книжной полке стоит. Не смогу я его характер изменить в лучшую сторону, Василисушка. Потому как это является незаконным вмешательством в этот… индивидуальный психологический портрет.

– У него уже никакого «портрета» не осталось…

– Это ты так думаешь. Наверняка он сам полагает по-другому. Суггестия, эмоционально-стрессовая терапия, психокоррекция – это не ко мне. Да и не поможет это, И о том, чтоб разрешить ему вернуться,, даже и думать не смей» Он человек других взглядов, сама понять должна.

– Полагаешь?

– Уверена. Ни к чему тебе заново раны растравлять. Над диссертацией работать надо.

– Ну и ладно. Нет так нет. Пойду я ужин приготовлю. Время-то уже к вечеру, а мне еще надо статью дописывать.

Я ушла на кухню и не слышала, как моя рыжая киска пробормотала, сворачиваясь клубочком на диване: «Все р-равно я для тебя что-нибудь придумяую…».

* * *

Кошка оказалась совершенно права. Мне действительно следовало думать о детальной проработке концепции моей докторской, а не о том, что предстоящий развод с Константином поставит большой жирный крест на всех моих дальнейших попытках создать семью. Не дано, так не дано. И просить об этом никого не стоит. А Адели за ее ненормальную идею с брачным объявлением я еще устрою дополнительный разнос. Благо– подруга работает со мной на одной кафедре.

Я села за компьютер (единственная ценная вещь в доме, которую муж не успел прогулять или вручить в качестве презента за бурную ночь какой-нибудь очередной пассии) и принялась просматривать тезисы статьи о роли женского начала в русских народных сказках. На примере двух типических героинь – Василисы Прекрасной и Василисы же, но Премудрой, – я пыталась доказать, что в мужском сознании (славянский тип) еще издревле, с былинно-летописных времен прочно укоренилась дифференциация женщин на:

а) красивых,

б) умных.

При этом оба типа сказочных героинь, независимо от доминанты красоты либо ума, обязаны быть трудолюбивыми, находчивыми и возлагающими лишь на себя все проблемы семейной жизни. Помните: «Ложись, муженек, утро вечера мудренее, а я все сделаю». Следовательно, герой русской сказки, а значит, и типический мужчина подсознательно желал не только обладать красивой (либо умной) женой, но еще и сгрузить на ее плечи все проблемы по добыванию молодильных яблок, постройке хрустальных дворцов и посадке садов с золотыми цветиками…

Статья летела к финалу, где я собиралась разгромить негативное мужское мышление, подавляющее в женщине творческое начало и запирающее ее в плотные рамки Домостроя; я чувствовала вдохновенный полет мысли, полемизировала с Бахтиным, всуе поминала теорию Жермунского и даже пеняла Афанасьеву за его неверную концептуализацию так называемых «Заветных сказок»… и вдруг все рухнуло. Компьютер завис.

Мертво завис.

– Негодяй! – сказала я компьютеру, начала перезапуск, втайне надеясь, что все отладится, но. компьютер как-то, странно захрюкал, пискнул пару раз и вместо того, чтобы продемонстрировать мне знакомые облачка Windows, залил экран каким-то потусторонним ядовито-зеленым цветом. По этой зелени поползла надпись: «Извините, ваш диск С отформатирован. У вас в гостях был вирус Анти-Касперского».

Я застонала.

Все-таки муж мне отомстил.

Я вспомнила, как он месяц назад приволок какой-то диск, обозвав крутой игрушкой, и возился, устанавливал его. После этой «игрушки» моя машина висла раз шесть, но благополучно реанимировалась.

Видимо, сегодняшний случай был последним.

– Черт с тобой! – обратилась я к машине, похоронившей полтора года моих трудов. У меня есть черновики, дискеты, распечатки. Выживу!

Хотя, если честно, выживать уже надоело.

Хотелось просто жить.

Я села на пол возле рабочего стола и заплакала – последний раз за этот полный бурными событиями день.

На мой плач пришла из кухни кошка Руфина, потерлась мордочкой о локоть и сказала:

– Да, Василиса, случай у тебя запущенный… Совсем ты духом пала.

– Руфина, если б ты знала… Мне вот даже по душам серьезно поговорить не с кем, кроме тебя!

– Понятненько. Ладно, Василисушка, не горюй, не печалуйся. Голос у кошки стал каким-то гипнотическим, обволакивающим все тело, как меховой палантин. Ложись-ка, милая, спать-почивать, утро вечера мудренее.

– А моя работа… – слабо всхлипнула я.

– Спи, Василисушка.

В мое сознание проник шелковистый голосок, и я действительно заснула.

* * *

– Господи! Я же на работу проспала!

С этим воплем я подскочила в постели, намереваясь бежать в университет прямо в ночной сорочке. Но тут здравый смысл подсказал мне глянуть на будильник.

Половина шестого утра.

Мне до первой лекции еще час можно спать.

Но спать не хотелось.

Потому что на одеяле вальяжно лежала моя вчерашняя знакомица кошка Руфина и с некоторым сожалением глядела на меня.

– Доброе утро, Руфиночка, – каким-то заискивающим тоном сказала я кошке.

– Доброе утро, Василисушка, – зевнула та. Не бережешь ты себя. Нервы свои попусту тратишь. Вот и вскакиваешь как оглашенная ни свет ни заря. Подремли еще часочек.