Читать книгу "Выйти замуж за дурака - Надежда Первухина"

Посвящается всем героиням русских народных сказок. Они действительно героини. Их можно понять.

…Характерно, что мудрость олицетворяется не мужским, а по преимуществу женственным образом. Именно женскому началу принадлежит здесь центральная руководящая роль. Поэтому необходимо внимательнее присмотреться к женским спутницам сказочных героев.[1]

Е. Н. Трубецкой

* * *

…Утро было как в песне – туманным и седым.

Ладья под пересвист просыпающихся малиновок и зябликов величаво вышла из заросшей осокой заводи Махлы-реки и двинулась, рассекая крутой грудью медленные воды, в сторону города. На корабле было тихо, но это вовсе не означало, что упомянутая ладья пустовала. Скорее те, кто в данный момент находился на ее борту, умели быть бесшумными. До поры до времени.

Туман по мере продвижения ладьи рассеивался, и в момент, когда от Махлы ответвился рукав славной речки Калинки, засияло солнышко и борта грозного и прекрасного корабля засверкали, поскольку были обвешаны большими бронзовыми щитами.

На ладье шли последние приготовления.

– Куда, куда, сущеглупые?! Нешто ведено вам было в пищали зелье сапожной щеткой наталкивать?! Ох уж и покажет вам после битвы Марья Моревна, прекрасная королевна!

– Эй, ты, тетеря деревенская!.. Да, к тебе, черту сивобрысому, я обращаюсь! Рази ж ты не знаешь, что ружья кирпичом чистить есть первое непотребство?! Левша, поди, скажи-ка ему!..

– Нишкните, мужики! Орем так, что ужо на площади слыхать нашу перебрань, прости господи!

– Сам молчи. Енерал выискалсси.

– Мужики, а колечко-то у кого на сей час обретается? Вань, у тебя ?Дай поглядеть! Тьфу ты, паскудство, и смотреть-то не на что!..

– Что, Егорка, не для тебя закорка?! Молод ты еще такими колечками пробавляться! Твое дело не по бабам сопли распускать, а палубу драить! Что зазря шмыжишь, людям работать мешаешь.

– Пер-рвая р-рота, слушай мою команду!

– Вто-р-рая р-рота, слушай мою команду!..

– Салус публика – супрэма лэкс!

– …А толмачу баранок дайте – пущай заткнется да грызет с устатку, ему воевать не положено! Он нам еще во дворце пригодится, как энтого интервента клятого допрашивать примемси.

– Аста ла виста, бэби!

– Точно. Готовьсь, ребята-а-а!

– Колечко-то на ствол взденьте, вон уж и царски хоромы показалися, Ох и жахнет сейчас пушечка родимая да по вражьему оплоту!

Рассвистевшиеся утренние пташки примолкли и с почти благоговейным ужасом созерцали удивительное зрелище: над бортом ставшей в камышовых зарослях ладьи появился, поминутно вытягиваясь и удлиняясь в сторону дворцовой площади, мрачный черненый ствол самой большой пушки.

– Полезное, однако же, в хозяйстве энто колечко, мужики!..

– Энто смотря об каком хозяйстве речь. Моему, к примеру, хозяйству оно вовсе без надобности. Что я, убогий какой?! Вась, а тебе что, потребно колечко?

– Гы-гы-гы!

– Га-га-га!

– Подите вы к раковой бабушке, скалозубы! Уж и спросить ничего нельзя!

– За спрос не бьют в нос! Василий, не кручинь головы, как завершим баталию – даст тебе Ванька колечко поносить, бабу твою порадовать…

– Тьфу на тебя, похабник!

– Р-разговорчики на палубе! Приготовиться к атаке! …И потемнело в тот миг небо синее, и закрылось тучею солнце ясное, и от греха подальше улетели коростели-птицы, да и сороки-трещотки, любительницы скандалить и сплетничать захлопнули свои клювики потому как грозно и сурово смотрел пушечный ствол в окружающее мирное пространство.

– Огонь!!!

Исторический, вошедший позднее во все летописи залп был такой, что у всех находящихся на ладье на мгновение уши позакладывало. Но борцы с тиранией быстро оклемались, и уже гудело-перекатывалось от кормы до носа грозно-веселое «Ур-раа!!!»

И тут же, не давая улечься поднятой залпом пыли, со стороны дворцовой площади послышался усиленный тысячей глоток призыв: «На штурм!»

С ладьи спустили легкие маневренные плоты и, споро погрузившись на них, вооруженные до зубов бойцы революции, матерясь и перебрасываясь солдатскими остротами, ринулись по речке Калинке к ближайшей пристани, чтоб влиться в ряды победоносного народного восстания. И над всем этим разлитием благородного гнева несся клич на языке далекого Тибра:

– Авэ, Цезар, моритури тэ салутант!..

* * *

Все счастливые женщины счастливы, как известно, примерно одинаково. Все несчастные – несчастны по-своему. То бишь со своими тараканами на кухне и бесполезными истериками по поводу разбившегося подаренного когда-то мамой сервиза и неудавшейся личной жизни. Можно считать это вводной фразой. Итак…

Моя первая сказка про персональное женское счастье, как и положено подобной сказке, заканчивалась свадьбой, где «мед-пиво по усам текли, а в рот попадала исключительно водка». Зато вторая сказочка, вопреки всем традициям отечественного и мирового фольклора, началась с развода. В самом деле, возьмите любую хрестоматию народных сказок, пролистайте все фолианты, и вы не отыщете подобного начала: «В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицею, и порешили они развестись»… Сто процентов, что такого вам нигде не вычитать! Ладно. Это все – только присказка. Итак…

В бывшем царстве, а ныне капитал-демократическом государстве жила-была некая Василиса Премудрова (то есть я). И был у нее супруг, высококвалифицированный донжуан шестого разряда именем Константин, что означает «постоянный»… Он и был постоянен в своем пристрастии к пикантному и утешающему обществу зеленого змия и разнообразных подружек. Впрочем, имя моего незадачливого супруга, равно как и его пристрастия, для этой сказки не важны. Тем более что я ведь все равно с ним развожусь. На веки вечные.

* * *

Я, Василиса Никитична Премудрова, стояла у неприступных дверей загса и ждала положенного часа, в который эти двери отверзнутся, и начнется наконец обещанный на тусклой дверной табличке «Прием граждан». Помимо меня открытия дверей важного административного учреждения ожидали три кошки: чернильно-черная (она уже успела несколько раз перебежать мне дорогу и теперь вылизывала у себя под хвостом с чувством выполненного долга), серенькая невзрачная «а-ля сиамка» с палевыми пятнышками и пушистая задумчивая красотка цвета немытого апельсина. Потом на крыльцо вспрыгнула четвертая, гладко причесанная, худая, нервная какая-то кошка, ткнулась носом в запертую дверь, раздраженно посмотрела на меня, и тут мне в голову пришла абсолютно идиотская мысль: может, все эти кошки тоже вроде меня явились к дверям загса по вопросу незамедлительного расторжения брака?! Я шепотом поинтересовалась об этом у немыто-апельсиновой, но кошка молчала и лишь с унылым упорством смотрела на вожделенную дверь.