Читать книгу "Новая Зона. Критерий страха - Сергей Слюсаренко"

– Какие три световых года? Ты, видимо, болен! Я понимаю, тренировка происходит в условиях, приближенных к реальным, насколько это вообще можно, но… Наша тренировочная база находится на самом секретном объекте нашей родины, и мы – первые, кому доверили имитировать полет в дальний космос! Зоны остались в далеком прошлом, когда человечество, заключенное под гнетом капиталистического общества, было вынуждено рабски трудиться в отдалённых от народа местах! О чем ты вообще говоришь? На гауптвахту и тройную дозу успокоительного. – У Протасавицкого, видимо, уже совсем кончилось терпение.

Немедленно вбежали Степанов с Переверзевым и опять Малахова повели в камеру.

Последнее, что он запомнил, – это блеснувшую в тусклом потолочном свете иглу шприца, который над ним занесла Катя.

Глава 25

– Прежде чем вы начнете задавать вопросы и готовить отчет, посмотрите вот этот ролик, – без всякого вступления начал Лазненко. Он открыл свой ноутбук, стоявший перед ним на низком столике, и повернул его экраном к Клаве и Тимуру.

Разбитые ступени, сумрак первого этажа. Малахов приблизился к громадному зеркалу справа от него. Он стоял почти вплотную к зеркалу и смотрел на свое отражение. Потом раздался голос:

– Я эту Зону кровью умою! – Голос был отрывистый и злой. Но это был голос Малахова. Вадим, подняв автомат на уровень груди, длинной очередью разнес зеркало на тысячи осколков.

Быстро взбежав по лестнице на второй этаж, Малахов развернулся налево и, обойдя концертный зал, вышел в холл с чередой дверей. Немедленно ударом ноги была выбита первая дверь. Внутри комнаты у дальней стенки сидел старик в инвалидном кресле. От удара он вздрогнул и, повернув голову к Малахову, спокойно спросил:

– Что случилось, молодой человек?

Но Малахов медленно поднял свой автомат и, ничего не говоря, выстрелом разнес старику голову. Тот дернулся и, заливая одежду кровью, обмяк в кресле.

– Что это? – спросила побледневшая Клава. – Это же…

– Вот это было показано в прямом эфире всеми телеканалами мира. Причем комментарии были везде одинаковые – так российский спецназ празднует кровавую тризну на территории Украины. – Лазненко захлопнул ноутбук, рискуя разнести его вдребезги. – Говорилось, что далее невозможно терпеть произвол в Зоне отчуждения.

– Ни у кого не возникло вопроса, откуда эти люди в Зоне? – Гера был тоже ошарашен. – Ведь бред же!

– Это никого не интересует, сказали, что мирная группа туристов отдыхала после экскурсии по местам давней катастрофы. И что вся эта бойня – результат борьбы за ресурсы Зоны.

– Но ведь это же фейк явный, есть же запись настоящая! – Гера осмотрелся, ища рядом оборудование из «Патриота».

«Кубатура сферы»

– И что, Катя, как мои объективные показатели? – спросил Малахов.

Катя никак не отреагировала. Она сидела не шелохнувшись, с остановившимся взглядом, как каменная статуя.

– Катя, – протянул к ней руку Малахов.

Как только он коснулся девушки, мир кругом рассыпался, как рассыпается высохший замок из песка, когда налетает ветер.

Малахов опять был где-то вне времени и пространства, а его собеседник незримо присутствовал рядом.

– Ну что, тебе нравится? – ироничный голос прозвучал в голове Андрея.

– Что мне может нравиться? – с горечью спросил Андрей.

– Ведь ты говорил о возможных вариантах мультиверсума. – Голос был вкрадчивый, даже ласковый. – Но не расстраивайся, это не твои реальности.

– Что это было? Реальность или просто наведенное на сознание несуществующих мест и событий? – спросил Андрей, начиная успокаиваться.

– А какая разница? В мультиверсуме может быть какая угодно реальность. А навел ли я на тебя иллюзию или ты действительно там побывал… Этого даже я сам не знаю.

– А как я, если это ты навел на меня галлюцинации, мог рассуждать о Библии? Я не могу ни рассуждать, ни судить о том, что я плохо знаю! Я же в библейских текстах практически ничего не понимаю. А там такие рассуждения у Бориса, это что – мое проецирование?

– А может, знание вашего Святого Писания тоже есть у тебя в подсознании? Читал, не запомнил, но где-то глубоко в памяти отложилось. Мозг – штука сложная.

– Ну ладно, проехали, хотя, конечно, урок впечатляющий. Мне уже нет смысла жаловаться на то, что нам плохо. Никаких монстров на станции, никаких зомби, но вот остальное… Это будет пострашнее всякой нежити.

– Ага, ты правильно все понял. Теперь тебе надо вернуться на свою, именно свою станцию. Катя скоро начнет беспокоиться.

– Но скажи мне, скажи правду, если активировать гамма-лазер, куда мы вернемся? В какой мир?

– Как в какой? В тот, в который вас отправит, как ты ее называешь, пирамидка. Определенности нет. Ты же видел кадры с ЦУПа. Пойдем прогуляемся.

Не было станции, не было космоса. Была уходящая за горизонт морская коса. Ни одно дуновение ветерка не нарушало покоя, только еле слышное шуршание коротких волн на песчаном берегу делало окружающее реальностью, а не красивой фотографией. Прелые водоросли, выброшенные волной на кромку прибоя, пахли йодом.

– Наконец можно поговорить. – В голове Малахова зазвучал голос, так хорошо знакомый своими интонациями. – А ты хорошо придумал. Теперь мы можем с тобой общаться, не опасаясь, что нам помешают. Ты понял, что я могу с тобой говорить только тогда, когда ты полностью изолирован от других людей. И показать тебе то, что я хочу, тоже можно в таких условиях. Я хочу повторить, всё, что ты сейчас пережил, – это крайние, очень отдаленные друг от друга варианты вселенных. Но ты должен понимать, что жизнь разнообразна.

– Я бы хотел понять, есть ли у того, что вокруг нас происходит, какой-то смысл. Это же ты создаешь. Какая у тебя цель? И почему ты выбрал такое море? – Андрей постучал ботинком о ботинок, стряхивая моментально налипший песок.

– О, как ты сразу быка за рога! А может, мне просто интересно экспериментировать? А море – это твоё, не моё. Разве тебе не нравится?

– Нравится. Но каждый эксперимент ставит перед собой цель. И цель эта – знания. Если ты просто так что-то делаешь, для удовольствия, то это уже что-то иное, а не исследования. Так что ты делаешь? Исследуешь или развлекаешься?

– Развлекаюсь исследуя. Я же нахожусь в гораздо менее выгодном положении, чем ты. Многое могу, многое знаю. Но я не могу покинуть место своего существования. Я думаю, ты понимаешь, почему?

– Да, догадываюсь. По большому счету – ты просто пылевое облако.

– Не груби. – Голос стал недовольным. – Я же не называю тебя структурированным студнем. Я переходное состояние между полем и веществом. Я простираюсь на миллионы километров, но не бесконечен. По крайней мере в пространственном смысле. И мне просто интересно познавать то, что находится за пределами моей локализации.