Читать книгу "Потерянная Япония. Как исчезает культура великой империи - Александр Керр"

После этого я совсем потерял веру в загадки горы Коя. В тот вечер мы остановились в Конго Санмай-ин – одном из меньших храмов, в котором могли переночевать путешественники и паломники. Мы добрались до наших комнат в половину пятого вечера. Один из монахов спросил, не хотели бы мы увидеть Будду, расположенного в главной зале, но мы были слишком уставшими. После раннего ужина я отправился в мою комнату, чтобы основательно отдохнуть и почитать книгу. Тем же вечером на пути в ванную комнату я повстречал монаха. «Добрый вечер, – сказал он, приятно улыбаясь. – «Как удачно вы заехали к нам сегодня. Вам посчастливилось увидеть нашего великого Будду божественной силы».

«Вообще-то, мы планировали посмотреть на него завтра», – сказал я. Монах покачал головой. «Боюсь, что вы не сможете это сделать. Будда Санмай-ин является хибуцу. Другие статуи горы Коя иногда выставляют напоказ или даже одалживают другим храмам и музеям. Но эта статуя никогда не покидала гору. Сегодня её впервые выставили напоказ публике. Она зовется “пятисотлетним хибуцу”. Двери закрылись в пять часов вечера, и теперь, чтобы ее увидеть, вам придется подождать еще пятьсот лет».

Это был мой величайший провал как туристического гида. Я был в таком смятении, что не смог признаться во всем моим друзьям, и я думаю, что они и по сей день не осознали, что потеряли шанс увидеть пятисотлетнюю статую хибуцу из-за какого-то получаса.

Фабиан Бауэрс, мой друг и учитель Кабуки, как-то поведал мне историю о Грете Гарбо. Однажды, когда он прогуливался с ней по улицам Нью-Йорка, к ней подошла фанатка и попросила автограф. Молодая девушка умоляла актрису со слезами на глазах, но Гарбо холодно отклонила её просьбу. Когда женщина удалилась, Фабиан повернулся к Гарбо и сказал: «Ты так жестоко относишься к своим почитателям! Тебе же ничего не стоило дать ей автограф! Она бы сохранила его на всю жизнь». Гарбо ответила: «Если бы я дала ей мой автограф, она бы быстро охладела к нему и забыла бы в каком-нибудь ящике через две-три недели. Но так как я отказала ей, она будет ценить мой автограф до конца своих дней».

Когда женщина удалилась, Фабиан повернулся к Гарбо и сказал: «Ты так жестоко относишься к своим почитателям! Тебе же ничего не стоило дать ей автограф! Она бы сохранила его на всю жизнь». Гарбо ответила: «Если бы я дала ей мой автограф, она бы быстро охладела к нему и забыла бы в каком-нибудь ящике через две-три недели. Но так как я отказала ей, она будет ценить мой автограф до конца своих дней».

Вспоминая об этой истории сейчас, я понимаю, что на самом если бы я увидел пятисотлетнего хибуцу, то он, возможно, не произвел бы на меня никакого впечатления. Увидеть его было бы так же тривиально, как «использовать клей». Но благодаря тому, что я так и не увидел хибуцу, гора Коя превратилась для меня в мистическое место, и среди бесчисленных Будд Японии таинственный Будда храма Санмай-ин не имеет себе равных. Мне радостно осознавать, что за безлюдным Компон-дайто и жесткой сталью зала фонариков гора Коя таит загадочные и темные уголки. В каком-то смысле гора Коя является уменьшенной версией Японии здесь все еще существуют нераскрытые тайны.

Если вы не посвятили достаточное количество времени основательному изучению истории региона, то, попав в Нара, вы не сможете понять ни имен богов, ни причин существования местных храмов. Имя бога святилища Омива-дзиндзя – Ямато но Омононуси-Кусимикатама-но-Микото, кажется мудреным каскадом слогов, которые не имеют никакого смысла для современного японца. В древнем синтоизме и эзотерическом буддизме существует множество невидимых богов и духов, понимание которых недоступно простому смертному. В этом лежит основное различие между Киото и Нара: если Киото с его философией дзэн-буддизма, которая пронизывает все ваби и суки, является городом искусства, то Нара – это мир религии.

Даже в заполоненном туристами парке Нара можно найти места религиозной значимости. В тихом зале Сангацу-до, расположенном по соседству с залом Великого Будды, можно укрыться от шумной толпы гуляющих по парку. В этой темной комнате возвышается великолепная позолоченная статуя Будды Фукукэнсаку Каннон, окруженная мандалой из статуй хранителей – Солнца и Луны, и других бодхисаттв. Нимб вокруг головы Будды испускает позолоченные лучи, горящие в темноте. Туристы заходят в Сангацу-до, громко разговаривая и смеясь, но почти сразу умолкают в присутствии устрашающего света Фукукэнсаку Каннон. Никто из них, включая меня, не имеет понятия, что обозначает словосочетание Фукукэнсаку Каннон. Это и не важно – лучи его света производят достаточное впечатление.

Но для меня настоящая Нара начинается за пределами парка, так что, когда я показываю Нара друзьям, сразу после короткого тура по парку мы отправляемся за город. Нашей целью являются южная и восточная горы, и на пути к ним мы останавливаемся у различных храмов и достопримечательностей, разбросанных по окружающей равнине.

Наша первая остановка – храм Акисино. Его статуя Гигэйтен (бога искусства) является одним из самых прекрасных произведений японской скульптуры. Утонченность её лица, слегка повернутая шея, волнообразный силуэт её тела и грациозно согнутые пальцы создают ощущение, что статуя Гигэйтен вобрала в себя всю красоту танца Тамасабуро. Кажется, что статуя легко покачивается, когда смотришь на нее. При виде этого по-настоящему эзотерического произведения легко поверить, что душа бога искусства действительно живет в статуе. В Нара часто может показаться, что вы не просто увидели статую, а повстречали ее.

Его статуя Гигэйтен (бога искусства) является одним из самых прекрасных произведений японской скульптуры. Утонченность её лица, слегка повернутая шея, волнообразный силуэт её тела и грациозно согнутые пальцы создают ощущение, что статуя Гигэйтен вобрала в себя всю красоту танца Тамасабуро.

После храма Акисино мы отправляемся на юг. По левую сторону от нас идет Яманобэ-но-Мити (тропинки у основания горы) – историческая дорога, которая пересекает основания холмов. Я часто выезжаю на нее, чтобы посетить одну из многочисленных деревень на холмах. Справа от нас простирается долина Ямато. Это месторождение японской культуры и религии теперь опутано паутиной проводов, подсвечено вездесущими стеклянными и неоновыми дворцами залов патинко.

Патинко – это допустимая в Японии форма азартных игр. Игрок садится перед вертикальным автоматом для пинбола, в котором множество мелких шариков падают сквозь круги игл. Когда шарик попадает в правильный отсек, игрок получает джек-пот, состоящий из сотен таких шариков. Если по истечении игры у игрока остаются шарики, то он может отнести их на кассу и взамен получит сигареты или сладости. Затем он несет свои призы в каморку за пределами здания, где обменивает их на деньги.

Так как никто не следит за увеселительными заведениями в большинстве японских кварталов, залы патинко приобрели особенно безвкусный вид. Они привлекают посетителей кричащей неоновой подсветкой всех цветов радуги и крышами, заканчивающимися огромными подсвеченными башнями в виде Статуи Свободы, космического корабля или динозавра. Недавно я гулял по Сикоку и Наре с европейским архитектором. Я хотел показать ему храмы, дома и природный ландшафт, но залы патинко были единственным, что привлекло его внимание. Он объяснил мне: «Древние храмы и святыни просто мертвые руины. Глядя на то, что происходит в Киото, я понял, что все эти места не имеют никакого отношения к современной Японии. С другой стороны, мне кажется, что японцам все еще не удалось приручить модернизм. С точки зрения современной архитектуры планы новых офисных и жилых зданий слишком старомодны. И только залы патинко поражают своеобразным богатством, творческими и фантастическими архитектурными решениями. Конечно, они безвкусны, но разве дурновкусие не отличает всю современную Японию? Доведя безвкусицу до совершенства, залы патинко стали наиболее последовательными и интересными экземплярами современного японского дизайна».