Читать книгу "Предшественница - Дж. П. Делейни"

Не волнуйтесь, это не заразно. Я понижаю голос. Просто курс химиотерапии. Выматывает, вот и все.

Ее глаза немедленно наполняются участием. Ах ты господи, я вам так сочувствую.

Не стоит. Ничего страшного, правда. Все путем, храбро говорю я.

Когда я ухожу, держа в руках кипу самодельных объявлений «ЭТО ВАШ КОТЕНОК?» и собственно котенка, мы с Мэгги Эванс уже подруги навек.

Котенок все увереннее исследует дом, маленькими тигриными прыжками поднимается по лестнице в спальню. Отправившись на поиски, я нахожу его у себя на кровати – он растянулся на спине и крепко спит, вытянув вверх одну лапу.

Я приняла решение насчет работы. Беру телефон и набираю номер фирмы.

«Флоу». Чем могу помочь? произносит голос.

Соедините меня, пожалуйста, с Хелен из отдела кадров.

Пауза, затем трубку берет заведующая отделом кадров. Слушаю?

Хелен, это Эмма, говорю я. Эмма Мэтьюз. Я хочу подать жалобу на Сола Аксоя.

Сейчас: Джейн

Выследить инспектора Кларка было нетрудно, а раздобыть адрес электронной почты Сола Аксоя оказалось еще проще. Написав в «Гугле» его имя и «Флоу», я узнаю, что он ушел из этой компании три года назад. Теперь он – основатель и генеральный директор «Волкейно», нового бренда минеральной воды, добываемой, как сообщается на лощеном сайте, из-под спящего вулкана на Фиджи. На фотографии – привлекательный смуглый мужчина с обритой головой, очень белыми зубами и алмазной сережкой-гвоздиком в ухе. Я посылаю ему письмо уже ставшего мне привычным содержания: Дорогой Сол, надеюсь, Вы не против, что я вдруг Вам пишу. Я пытаюсь кое-что узнать о предыдущем жильце дома, в котором сейчас живу – Дома один по Фолгейт-стрит…

Мы все теперь связаны, думаю я, отправляя письмо в киберпространство. Все и всё. Но впервые с тех пор, как я все это затеяла, происходит сбой. Ответ приходит быстро, но это «нет».

Спасибо за письмо. Но об Эмме Мэтьюз я не говорю. Ни с кем. Сол.

Я пробую еще раз. Завтра вечером я буду неподалеку от Вашего офиса. Может, встретимся и выпьем?

На этот раз я прикрепляю к письму свои данные из «Мессенджера». То немногое, что я знаю о Соле Аксое, внушает мне некоторую уверенность в том, что он найдет меня на «Фейсбуке». И я полагаю, хотя, наверное, это и нескромно, что он будет не прочь со мной выпить.

На этот раз ответ скорее положительный: Хорошо. Я смогу уделить вам полчаса. Встретимся в восемь в баре «Зебра» на Даттон-стрит.

Я прихожу пораньше и заказываю содовую с лаймовым соком. Грудь у меня немного увеличилась, и мне чаще нужно в туалет. А так и не скажешь, что я беременна, хотя Миа утверждает, что я необычайно похорошела. Свечусь, говорит. Я этого как-то не чувствую, когда меня рвет по утрам.

Мое первое впечатление от Сола Аксоя – украшения. Вдобавок к гвоздику в ухе на нем тонкая золотая цепочка, заправленная в V-образный вырез рубашки апаш. Из-под рукавов пиджака выглядывают запонки, на правой руке – перстень-печатка, а на левой – дорогие на вид часы. Он, похоже, расстроен тем, что я уже заказала себе напиток, а главное – что безалкогольный, и всячески пытается навязать мне бокал шампанского; сдавшись, заказывает его себе.

Я ловлю себя на мысли, что Сол не имеет ничего общего с Саймоном Уэйкфилдом. А Эдвард Монкфорд во всем отличен от них обоих. Кажется невероятным, что у Эммы могли быть отношения со всеми тремя. Если Саймон предупредителен, но также обидчив и уязвим, а Эдвард спокоен и несокрушимо уверен в себе, то Сол напорист, порывист и шумен. Еще у него привычка заканчивать фразу агрессивным «да?», как будто он пытается заставить меня с ним соглашаться.

– Спасибо, что согласились встретиться, – говорю я после краткой вступительной беседы. – Понимаю, моя просьба кажется странной, ведь я даже не знала Эмму. Но мне кажется, что ее почти никто по-настоящему не знал. У всех, с кем я говорила, свое представление о том, какой она была.

Сол пожимает плечами: – Я ведь не ради этого с вами встретился, да? Мне все еще противно о ней говорить.

– Почему?

– Потому что она озабоченная была, – прямо говорит Сол. – И она стоила мне работы. Я по этой работе не скучаю, она была говно, но Эмма на меня наговорила, а я такого не прощаю.

– Что она сделала?

– Пожаловалась в отдел кадров, что я ее напоил и склонил к сексу. Среди прочего сказала, что я обещал перевести ее в отдел маркетинга, если она со мной переспит. Утверждала, что отказала мне, а я на этом не успокоился. Так вышло, что я действительно замолвил за нее словечко перед директором отдела маркетинга, хотел ей по-дружески помочь, только это было после того, как мы переспали, а не до. Но она выступила с этими обвинениями прежде, чем выяснилось, что она попалась на вранье про изнасилование, да? И так вышло, что несколько девиц в компании, которые подрасстроились, когда друг о друге узнали, и моя жена – теперь бывшая жена, решили меня подставить, вот я и попал. Потом выяснилось, что это было лучшее, что в моей жизни случилось, но она-то этого тогда знать не могла.

– То есть у вас с Эммой было… что? Интрижка? Роман? – На стойке бара стоит блюдце с солеными орешками, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не съесть их все, пока он говорит. Отодвигаю их подальше.

– Позанимались сексом пару раз, и все. Выездной тренинг, ночевка в отеле. Выпивка халявная была, ну и забылись. – Он морщится. – Послушайте, я этим не горжусь. Саймон – мой друг, точнее, был им до всего этого. Но я никогда не умел отказывать, и это она все ко мне подкатывала, уж поверьте. Она, кстати, хотела продолжения – уже когда я решил, что все, баста, наигрались. Ее, кажется, заводило, что в этом риск был. Ей точно нравилось, что мы крутим у Саймона за спиной. Да и у Аманды тоже. А на самом деле я Саймону услугу оказал, только он этого так и не понял.

– Вы с Саймоном общаетесь?

Он качает головой: – Уж несколько лет не разговаривали.

– Не могу не сказать… один человек, видевший запись с телефона Эммы, говорил, что там все было довольно грубо.

Он не смущается. – Ну да. Ей такое нравилось. Да и многим женщинам нравится, на самом-то деле. – Он смотрит мне прямо в глаза. – А мне нравятся женщины, которые знают, чего хотят.

По коже у меня пробегают мурашки, но виду я стараюсь не подавать.

– А зачем вообще было записывать?

– Да просто так. Все же это делают, да? Потом она мне говорила, что стерла, но, значит, оставила. Вот она, Эмма, – ей нравилось знать, что у нее есть что-то эдакое, что-то, что может расхерачить всю ее жизнь и мою заодно, если выйдет наружу. Чуток власти. Наверное, мне надо было удостовериться. Но тогда уже не до этого было.

– Вы ее еще на какой-нибудь лжи ловили? Я еще слышала, что она не всегда говорила правду.

– А кто ее всегда говорит, да? – Сол откидывается на стуле, немного расслабившись. – Хотя я обращал внимание, что она иногда говорит какие-то глупости. Саймон вот рассказывал, что она чуть не стала моделью – какое-то топовое агенство из кожи вон лезло, чтобы заключить с ней контракт, но она решила, что это не для нее. Да уж, конечно – берегла себя для секретарской карьеры в компании по доставке бутилированной воды. Ну так вот, мне она рассказывала, что к ней однажды на улице подъехал местный фотограф, но вид у него был слегка извращенский, поэтому она ничего делать не стала. Я и задумался: какая версия правдивая? То есть иногда она немного преувеличивала для эффекта, а иногда ни в чем себе не отказывала и создавала себе целый сказочный мир.