Читать книгу "Тайна, не скрытая никем - Элис Манро"

Вернувшись домой из больницы, Гейл находит давно ожидаемое письмо:

=Гейл, я знаю, что это ты.

Скорей. Скорей. За квартиру уплачено. Нужно оставить записку управдому. Снять деньги со счета в банке, добраться до аэропорта, найти рейс. Одежду можно бросить тут – скромные блеклые ситцевые платья, шляпу с мягкими полями. Последнюю библиотечную книгу – на стол, под пейзаж с полынью. Пусть лежит, накапливает штрафы.

А помимо этого – ну что может случиться?

То, чего она, несомненно, хотела. Но теперь она с такой же несомненностью пытается этого избежать.

Гейл, я знаю, что ты здесь! Я знаю, ты за этой дверью.

Гейл! Галя!

Поговори со мной. Ответь мне. Я знаю, что ты там.

Я тебя слышу. Я слышу через замочную скважину, как бьется твое сердце, как урчит у тебя в животе, как пульсирует мозг.

Я чую через замочную скважину твой запах. Чую тебя. Гейл.=

Слова, которых ждешь больше всего на свете, могут меняться. С ними может что-нибудь случиться, пока ждешь. «Люблю – нужна – прости. Люблю – нужна – навеки». Их звуки могут превратиться в невнятный шум, грохот, отбойные молотки на улице. И тогда остается только бежать. Чтобы не повиноваться этим словам просто по привычке.

В аэропорту продаются коробочки – изделия аборигенов. Круглые и легкие, как монетка в один цент. Гейл покупает одну – с узором из неравномерно разбросанных желтых точек на темно-красном фоне. Поверх изображена какая-то бесформенная фигура – может быть, черепаха с растопыренными лапами. Беспомощная, на спине.

Гейл думает: «Это для Клеаты». Как будто все, что случилось тут, – лишь сон и его можно отбросить, вернуться к выбранной точке, к началу.

Не для Клеаты. Для Уилла?

Хорошо, подарок для Уилла. Отослать его сейчас? Нет, увезти в Канаду, домой, и послать оттуда.

Желтые точки напоминают Гейл кое-что виденное прошлой осенью. Они были вместе, она и Уилл. Выдался ясный день, и они решили прогуляться. Пошли от своего дома, стоящего у реки, вверх по лесистому берегу и наткнулись на зрелище, о котором читали, но которого никогда в жизни не видели.

Сотни – а может, и тысячи – бабочек висели на деревьях, отдыхая перед долгим перелетом: вдоль берега озера Гурон, потом поперек озера Эри, а потом на юг, в Мексику. Они висели, как металлические листья, как сусальное золото – как золотые чешуйки, подброшенные и застрявшие в ветвях.

– Как золотой дождь из Библии, – сказала тогда Гейл.

Уилл сообщил, что она перепутала Юпитера с Иеговой.

Тогда Клеата уже начала умирать, а Уилл уже встретил Сэнди. И этот сон уже начался – путешествие Гейл, ее обманы, потом слова за дверью, которые она придумала – или точно услышала.

Люблю – прости

Люблю – забудь

Люблю – навеки

Отбойные молотки на улице.

Что положить в коробочку, прежде чем завернуть ее и отправить в дальние края? Бусину, перышко, сильнодействующую таблетку? Или записку, сложенную во много раз, так что она стала похожа на шарик из жеваной бумаги.

Теперь ты меня догоняй.

В глуши

I

Мисс Маргарет Крессуэлл, заведующая Дома трудолюбия в Торонто, – мистеру Саймону Херрону, Северный Гурон

15 января 1852 года

Поскольку к Вашему письму присовокуплена рекомендация священника, я с радостью отвечаю. Мы часто получаем запросы подобного рода, но без соответствующих рекомендаций не можем быть уверены в добрых намерениях лица, пославшего запрос.

У нас в Доме нет девушек, достигших брачного возраста, поскольку наши воспитанницы, как правило, покидают нас в четырнадцать или пятнадцать лет и начинают работать. Однако мы поддерживаем с ними связь в течение нескольких лет, обычно до их замужества. В случаях, подобных вашим, мы иногда рекомендуем одну из этих девушек просителю и устраиваем их встречу, после чего, конечно, две заинтересованные стороны сами решают, подходят ли они друг другу.

Среди девушек, с которыми мы по-прежнему поддерживаем связь, есть две восемнадцатилетние. Обе устроены в ученицы к модистке, но, вероятно, брак с подходящим кандидатом покажется им предпочтительней долгих лет подобного труда. Это все, что я могу сказать, – остальное зависит от самой девушки и от того, насколько она Вам понравится (или не понравится).

Девушки, о которых я упомянула, – мисс Сэди Джонстон и мисс Энни Маккиллоп. Обе – законнорожденные дочери родителей-христиан и попали к нам в Дом вследствие смерти родителей. Ни пьянство, ни безнравственное поведение не было причиной этих смертей. В семье мисс Джонстон, однако, фактором послужила чахотка, и хотя из них двоих эта девушка более хорошенькая, пухленькая и розовощекая, я считаю своим долгом предупредить Вас, что ей, возможно, не по силам окажется жизнь поселенца и тяжелая работа в глуши. Другая девушка, мисс Маккиллоп, крепче сложением, хотя и более худощава, и цвет лица у нее похуже. Она косит на один глаз, но ее зрение от этого не страдает – она прекрасно шьет. Темный цвет ее волос и глаз и смуглость кожи отнюдь не указывают на примесь туземной крови – и отец ее, и мать происходят из Файфа. Она вынослива и, думаю, свыкнется с жизнью, которую сулит ей брак с Вами. Я поговорю с ней, ознакомлю с Вашим замыслом и буду ждать Вашего сообщения о том, когда Вы сможете прибыть, чтобы познакомиться с ней.

II

Карстэрская газета «Зоркий страж», юбилейное издание к 50-летию газеты

3 февраля 1907 года

Воспоминания мистера Джорджа Херрона

В первый день сентября 1851 года мы с моим братом Саймоном уложили в сундук постели и домашнюю утварь, погрузили сундук в фургон, запряженный лошадью, и отправились из округа Холтон искать счастья в диких лесах округов Гурон и Брюс, ибо тогда те места считались дикими лесами. Пожитки, которые у нас были, дал нам Арчи Фрейм, хозяин, на которого работал Саймон, в счет заработков Саймона. Дом мы тоже арендовали у Фрейма, и его сын, парень примерно моих лет, пришел, чтобы принять у нас дом и забрать обратно телегу.

Здесь надо сказать, что мы с братом рано остались сиротами – сначала умер наш отец, а потом и мать, не прошло и пяти недель, как мы сошли с корабля на берег в этой стране. Мне было три года, а Саймону восемь. Саймона определили на работу к Арчи Фрейму, двоюродному брату нашей матери, а меня взяли на воспитание школьный учитель и его жена, у которых не было своих детей. То было в Холтоне, и я бы охотно остался там, но Саймон, живя лишь в нескольких милях оттуда, продолжал меня навещать и все время повторял, что как только мы вырастем, то пойдем возьмем себе земли и будем там хозяйничать сами, как и намеревался сделать наш отец. Все время, покуда Саймон жил у Арчи Фрейма, его никогда не посылали в школу, в отличие от меня, и поэтому Саймон всегда хотел уехать. Когда я достиг возраста четырнадцати лет и стал таким же крепким парнем, как старший брат, он сказал, что мы должны пойти и взять надел королевской земли к северу от Гуронского тракта.