Читать книгу "Чёрный плащ немецкого господина - Галина Грановская"

«На проект „Титан — Всевидящее Око“ была выделена просто фантастическая сумма — там было, где развернуться, показать свои способности и при этом хорошо заработать. Новый проект был несомненным вызовом его таланту. Прежде, чем приняться за него, Пауль Барбье потратил достаточно много времени на осмотр европейских обсерваторий, начав с ближайшего Эффельсбергского радиотелескопа, находящегося в сорока километрах от Бонна. Затем он отправился в Мексику. Оттуда вылетел в Рио-де-Жанейро, где осмотрел Бразильскую национальную обсерваторию, а через день был уже в горах Чили, где, на высоте более двух тысяч метров, приблизительно в восьмидесяти километрах от Ла Серена, установлен уникальный комплекс астрономических телескопов. Он всегда и все делал основательно. Он мечтал принять участие в строительстве чего-то еще более грандиозное, чем Интерамериканская обсерватория Cerro Tololo…»

Павел без конца листал словарь. В статье было много специальных терминов, которых он не понимал. Но хотел понять.

После нескольких месяцев подготовительной работы Пауль Барбье с рабочей группой отправляется в Бразилию, чтобы принять участие в конференции, посвященной строительству и на месте ознакомиться с рельефом предполагаемой стройплощадки. «Британскими Авиалиниями» они летят до Сан-Паулу, где и состоялась конференция, и откуда ее участники благополучно добираются до Кампина-Гранди. Далее их должны были везти машинами. Но ранним утром тринадцатого октября, до того, как рабочая группа архитекторов, инженеров-строителей и конструкторов отправляется к месту строительства, Барбье и его помощник нанимают небольшой частный самолет и поднимаются в воздух, чтобы осмотреть окрестности строительства с высоты птичьего полета.

После чего их больше никто не видел.

Поиски начались практически в тот же день, но не дали никаких результатов.

Впрочем, в другом журнале была представлена совсем иная версия гибели Барбье и его помощника. Они действительно тринадцатого числа наняли частный самолет, — и это подтверждала авиакомпания, — но не для того, чтобы сверху взглянуть на гигантскую стройплощадку, а совершенно с иной целью. Один из его близких друзей, тоже архитектор, Фидель Чаррера, в интервью журналу утверждал, что Барбье позвонил ему за день до рокового полета, и в разговоре сказал между прочим, что просто глупо быть в Южной Америке и не посетить знаменитую и таинственную цитадель инков Мачу-Пикчу, «старый пик», что находится недалеко от чилийского города Куско. «Он не говорил, что летит туда завтра, — уточнил Чаррера, — но намерения его были ясны. И если он решил-таки осуществить свою затею, то становится понятным, почему поиски обломков самолета в районе строительства космического комплекса оказались безрезультатными. Просто-напросто, самолета там не было. Скорее всего, авария произошла в Андах».

Пересечь границу Бразилии и Чили в районе Восточной Кордильеры задача не из легких даже для опытных пилотов, говорилось в статье. А пересечь ее в районе Куско, неподалеку от которого находится последнее, как считают многие ученые, прибежище инков Мачу-Пикчу, и вовсе невозможно для самолета такого класса. Судя по карте, которой была снабжена статья, это было сущей правдой. Горы там были очень высокими. Куско и Мачу-Пикчу располагались в непосредственной близости от одной из самых высоких вершин мира — шеститысячного пика Салькантай. «Хотя Пауль и не был альпинистом, его всегда влекли к себе горы. А здесь были не только фантастические горы, но и фантастическая архитектура. Это святилище не просто каменные развалины древнего поселения. Мачу-Пикчу — это, если хотите знать, симфония в камне, не говоря уж о том, что это фантастическое инженерно-техническое сооружение», — такими словами заканчивалось интервью с Фиделем Чаррера.

Тема гибели молодого талантливого архитектора кормила не только немецких журналистов. Кроме немецких статей, в журналах приводились перепечатки из газет других стран. Его жизнь, даже если судить только по многочисленным фотографиям, была достойна ленты Голливуда. Пауль Алан Барбье на вершине горы. В роскошном «Феррари». В группе молодых людей — выпускников-архитекторов. В казино Лас-Вегаса. В каске на строительстве дома. Около построенного здания, автором проекта которого он был. А вот еще одно прекрасное здание. Он был действительно талантливым архитектором, поскольку к своему сорокалетнему юбилею успел столько натворить и настроить — другому хватило бы на долгую творческую жизнь.

Теперь каждый вечер после работы Пашка читал немецкие журналы, даже заходил в интернет, выискивая материалы о Пауле Барбье. С удивлением он обнаружил вдруг, что завидует этому архитектору. Он тоже хотел бы быть таким — беспощадно преуспевающим. Его маленький прибор, которым он так гордился, казался ничтожной мелочью, рядом с масштабным творчеством Мастера. Он же погиб, угрюмо напоминал себе Павел. Погиб. Умер, а все, что он понастроил, стоит. А что останется после него, Пашки? Тезка оказался настоящей знаменитостью и в кругах далеких от архитектуры. Все успел сделать, везде отметиться. И везде — по-крупному. Вот и любили его так, как никогда не любили Пашку. Власть молодого архитектора над женским полом была велика. В одном издании туманно намекали, что десятилетней давности самоубийство юной дочери известного богача, тоже каким-то образом связано с Паулем Барбье. Шекспировские страсти! Что он, якобы, отверг избалованную дочь сталелитейного магната. Что она была с детства влюблена в него, они даже дружили, поскольку их дома были рядом, но позже он почему-то предпочел ей ее же подругу. Чего юная, взбалмошная и самолюбивая девушка перенести не смогла. Возможно, знай она наперед, что замужество ее счастливой соперницы будет далеким от идеального, она бы так не поступила.

Да, в последнее время и Пашке стало везти в отношениях с женщинами, но это было именно везение, и только везение, связанное с улучшением его статуса и материального положения. Посмотрим правде в глаза. Будь он по сей день охранником, кто бы на него посмотрел? То-то же, никто. Да и сейчас ни Элеоноре, ни Майе он по-настоящему не нужен. Обе его просто используют. Две стареющие стервы играют с ним, как две кошки с мышкой. Между ними какая-то застарелая вражда, или, может быть, какое-то соревнование идет, и ни одна не желает уступить другой. А он всего лишь очередная игрушка, из-за которой они дерутся. У одной недостаток ума, у другой избыток, но сущность обеих одинакова — хищные эгоистичные самки. Нет, конечно, какие-то там чувства, наверное, имеют место. Не совсем уж обе бездушные куклы. Но вряд ли это можно назвать высокой любовью. И все завязано в такой клубок, что без бутылки и не разобраться, как сказал бы Васька. Но кто, скажите, стал бы себя убивать из-за неразделенной любви к нему, Пашке? Такое невозможно даже представить.

Ему внезапно стало очень тоскливо. Ну не может же быть, чтобы за всю жизнь его никто не любил! Просто так, не за деньги, ни за его карьеру, а просто как человека и мужчину… такого, какой он есть, безо всех этих внешних наворотов. А он, он любил кого-нибудь по-настоящему, глупо и нерасчетливо? Ну, кроме родителей, конечно? То-то и оно — не случилось.

Что-то настоящее могло быть у него со Стешей. Но и Стеша его отвергла, сочла недостойной парой. Были еще какие-то девочки в студенческие годы, сейчас и имен не вспомнишь… Да, была еще Аня, немка, приехавшая на стажировку. Что-то такое, совершенно особенное проклюнулось у него в душе. Те несколько жарких, душных ночей в пустой комнате студенческого общежития, долго томили и тревожили его память. Но и там дальше нескольких встреч дело зайти не могло, не то было время. К тому же, он и тогда не мог отделаться от ощущения, что она была с ним не потому, что он так уж хорош, а совсем по какой-то другой причине. Это было похоже на какую-то месть — себе ли или кому-то другому. Занозой вонзилась в память странная фраза. «Ты так напоминаешь мне одного человека», — произнесла она в ту, первую ночь. Ванька деликатно слинял к другу в соседнюю комнату, дав им возможность побыть наедине. Они стояли у открытого окна и курили. В слабом свете уличного фонаря он видел ее бледное лицо, блестящие глаза и темные губы, и остро желал только одного — поцеловать их. И она позволила это сделать. А потом произнесла эту фразу. А через две недели уехала, исчезла из его жизни навсегда.