Читать книгу "Поющие в коровнике - Наталья Александрова"

Я вспомнила фразу, которую продиктовал мне Леонид Борисович: «Каждый охотник мечтает знать, где сидит чайка».

Так, может быть, все дело в этом пульте?

Руки сами потянулись к тумблерам.

Я нажала букву «К» – что-то громко щелкнуло, и за стеной будки ярко вспыхнул красный прожектор. Следом я нажала «О» – и загорелся оранжевый, затем вместо «Ж» я включила тумблер, обозначенный буквой «М»… пространство передо мной засияло густым малиновым светом.

Я сама не знала, чего ждала от своего эксперимента, не представляла, что должно произойти, когда я нажму на все клавиши.

– Эй, осветители! – донесся снизу чей-то недовольный голос. – Что вы там делаете? Вы нам мешаете декорации монтировать! Всю цветопередачу к чертовой матери сбиваете!

– У нас тоже плановая работа! – отозвалась я и торопливо щелкнула следующими тумблерами, по очереди включив зеленый, голубой и синий прожекторы.

Осталось последнее слово ключевой фразы – «чайка».

Мне нужен был тумблер с буквой «Ч», но такого на этом пульте не было. Да и какой цвет начинается на букву «Ч»? Черепаховый, что ли? Нет такого цвета…

И тут меня осенило.

Есть цвет на букву «Ч» – черный! Так же, как на букву «Б» – белый. Но если белый свет в палитре осветителя, конечно, есть, и используется он чаще других, то черного нет и быть не может. Трудно представить себе прожектор, заливающий сцену… темнотой!

Так что же тогда мне делать с последним словом ключевой фразы, с этой злополучной чайкой?

Я еще раз, без всякой надежды на успех, оглядела пульт осветителя.

Конечно, нигде не встретилось нужной мне буквы. Чудес на свете не бывает.

И тут мне на глаза попалась крупная красная клавиша, которая была подписана четырьмя буквами – «Выкл».

Понятно, это тумблер общего выключения, который гасит всю стойку осветителя… после чего сцена погружается в темноту. В темноту? Так, значит, это и есть тот самый «черный» прожектор!

Я секунду помедлила и наконец нажала на красную клавишу.

И тут же на меня обрушился непроглядный мрак. Тьма поглотила и будку осветителя, и сцену внизу. Я не видела своих собственных рук.

– Эй, вы что там – с ума посходили?! – донесся снизу, оттуда, где монтировали декорации, возмущенный голос. – Включите свет сию секунду!

– Сейчас, – отозвалась я. – У нас КЗ…

– Поувольнять вас всех к чертовой матери!.. – невидимый человек продолжал ругаться, но я его не слушала: я прислушивалась к странному звуку, который раздавался в темноте совсем рядом со мной. Это был негромкий скрип, словно кто-то выдвигал ящик из старого скрипучего комода.

Я зашарила перед собой руками и случайно нажала на какую-то кнопку. Передо мной зажглась настольная лампа, осветившая пульт и рассеявшая тьму в будке осветителей. Я взволнованно уставилась в ту сторону, откуда слышала скрип.

Из стены справа от пульта действительно выдвинулся потайной ящик.

Вот оно! Я ничего не перепутала, все сделала правильно и нашла тайник братьев Варшавских!

Я вскочила со своего места и заглянула в тайник.

Там лежала потемневшая от времени деревяшка, прозрачный полиэтиленовый пакетик с двумя какими-то тяжелыми кругляшами и листок фотобумаги.

Я выложила свои находки на пульт, под яркий свет лампы, и на всякий случай тщательно обшарила опустошенный ящик. Больше в нем ничего не было.

– Эй вы, осветители хреновы, вы наконец свет включите когда-нибудь? – донесся снизу разъяренный голос. – Или мы щас к вам поднимемся и наизнанку всех вас вывернем!

Я усовестилась и включила красную клавишу.

Театр осветился ровным ярким светом, а я приступила к изучению своих находок.

Первым делом я осмотрела темную деревяшку. Это был кусок старого, источенного червями дерева, к которому была привинчена пластинка из позеленевшего металла. Всмотревшись в пластинку, я разглядела три буквы, смутно проступающие на ее поверхности, – «Веп».

Все ясно, это тот самый кусок от штурвала корабля «Вепрь», найденный одним из водолазов с «Олеси»! Неопровержимое доказательство того, что затонувший корабль действительно существует и покоится он на дне Финского залива неподалеку от поселка Лебяжье…

Отложив деревяшку в сторону, я вытряхнула из пакетика два кругляша.

Они оказались неожиданно тяжелыми для своих небольших размеров. Поверхность их была покрыта каким-то неровным буроватым налетом, словно коростой. Но в одном месте эта короста была аккуратно отчищена, и я увидела проглядывающую под ней гладкую темно-желтую поверхность.

Неужели это монеты? Золотые монеты петровского времени, которые перевозил злополучный «Вепрь»?!

Я поднесла одну из монет к самому свету. Бурый налет на ней скрыл рисунок на аверсе монеты, но в ярком свете лампы можно было с трудом разглядеть проступающий сквозь патину мужской профиль. Должно быть, это профиль государя императора Петра Алексеевича…

Руки у меня слегка задрожали.

Похоже на то, что я нахожусь на пороге замечательной находки, больше того – держу в руках ключ к ней!

Нехотя отложив в сторону монеты, я приступила к последнему найденному в тайнике предмету.

Это, как я уже сказала, был листок фотобумаги. Точнее – фотокопия какого-то документа.

Документ был старинный, судя по непривычному написанию букв и словам, давно вышедшим из употребления.

Я попыталась разобрать текст, продираясь сквозь все эти яти и фиты, которыми он был густо оснащен.

Разобрала я примерно следующее:

Покорнейше доношу до сведения Вашего Высокопревосходительства о чрезвычайном событии во вверенном моему попечению участке. Как именно септембря четвертого дня мещанин Иванов сын Мазеев, занимаясь на берегу рыбною ловлей, нашед на камнях отрока, всяких чувств лишенного, из моря выброшенного по причине утопления. На что взомнил мещанин Мазеев, что тот отрок есть лазутчик от шведских людей, злейших врагов Государя Императора. Посему того отрока мещанин Мазеев в чувства привел, до поселения дотащил и передал на попечение дьяку Быстрову. Тот дьяк учинил отроку пристрастный допрос, на коем отрок показал, что есть он человек христианского исповедания, из немцев, фамилией Фогель, юнга с двухмачтовой шнявы «Вепрь», какая шнява шла из Кроншлота к Нарве, к ставке господина фельдмаршала Шереметева со специальным поручением, и накануне, в злейшую непогоду попав, обеих мачт лишившись, на камни попала и утопла. И что, кроме того юнги Фогеля, все, кто был на шняве, лишились жизни через жестокое утопление. Когда же дьяк Быстров приступил к тому юнге Фогелю со строгим вопросом, каково было то поручение, юнга отвечать отказался по причине, что то есть государев секрет. Однако, быв вздернут на дыбу, все же сказал, что шнява «Вепрь» везла к войску господина фельдмаршала Шереметева жалованье, а именно двести тысяч золотых ефимков. Узнав про то, дьяк Быстров донес о сем мне, грешному, почему аз с тем дьяком и прочими чинами отправился на место, где найден был юнга Фогель. Никаких следов разбитой шнявы мы не усмотрели, но оный юнга, быв мореходному делу обучен, указал того места, где шнява погибла, точное местоположение…