Читать книгу "Побег из `Школы искусств` - Даниэль Клугер"

– Еще какими! И сюда он приезжает, между прочим, перед поездкой в Москву, там наша делегация встречается с российской. А он консультант… – Черноусов вдруг замолчал. Синицын удивленно взглянул на него.

– Слушай, – сказал Виктор, глядя в потолок, – а ведь Смирнов начал на меня давить только после того, как я упомянул Галлера. Вот как я сказал, что дескать, собираюсь интервьюировать мистера Галлера, так он сразу же вспомнил, что Крым – опасное место. А я, дурак, еще и поддразнил его.

– Каким образом?

– Болтанул насчет каких-то тайн, скелетов в шкафу, дескать, попробую выяснить у мистера Галлера, с чего вдруг он такой щедрый по отношению к компании «Юг-Финансы-2000», коей вице-президентом является господин Смирнов… Может, президентом у них сам Реймонд Галлер?

Синицын фыркнул:

– Чушь… Ты уверен?

– В чем?

– Ну, насчет угроз Смирнова, которые последовали после упоминания тобой имени Галлера.

– Кажется, да, – ответил Черноусов растерянно.

– Кажется или уверен?

– Уверен.

– И что же это означает, по-твоему?

– Понятия не имею. Вроде бы он не хочет, чтобы я брал интервью у Галлера, – ответил Черноусов немного растерянно. – Ч-черт, может, я ошибаюсь… Но сейчас мне кажется, что все дело в этом. Странно, верно? Ему-то что до того?

– А какие у него дела с Галлером? – спросил Синицын.

– Ну, Галлер инвестирует его компанию. Может, он боится, что я наябедничаю американцу, каким нехорошим человеком был когда-то господин Смирнов?

– Чушь собачья, – фыркнул Синицын. – Плевать он на это хотел.

– Кто плевать хотел? – спросил Черноусов. – Галлер или Смирнов?

– Думаю, оба. Если этот Галлер имел дело с советскими деятелями, он явно не из брезгливых. А Смирнову в принципе на твои разоблачения наплевать.

– Кто его знает, – сказал Черноусов. – Может, он как тот ребе из анекдота. Знаешь, приходят к раввину два еврея, спрашивают: «Ребе, а если курица упала в выгребную яму, она кошерна?» – «Кошерна, – отвечает ребе. – Но она воняет.» Может, и тут так? На разоблачения, в принципе, наплевать. И Галлеру, и Смирнову. Но все-таки, не хочется лишний раз выглядеть преступниками.

– Ерунда, это мы уже проходили… – Синицын замолчал. – Сигареты кончились, – сказал он, похлопав себя по карманам. – У тебя есть?

Черноусов выложил на стол пачку. Глядя, как Синицын полез в карман – видимо, за зажигалкой, – вспомнил о пистолете в его кармане. Спросил:

– А зачем тебе пушка?

– Ворон отпугивать, – буркнул Синицын. – Дал бы огоньку, что ли…

Виктор протянул ему зажигалку.

– Ладно, – сказал вдруг Синицын. – Слушай самое интересное. Я знаю, за кем числился пистолет. Тот, из которого были совершены убийства в Лазурном. Вернее, за кем он должен был числиться, – говорил он тихо, Черноусову приходилось напрягаться, чтобы слышать его, а не громыхание «Металлики», несшееся из всех звуковых колонок. – Ну это в том случае, если эксперты не ошиблись. А вероятность существует и такая тоже.

– Ладно тебе, – сказал Черноусов. – Мы не в суде, как-нибудь обойдемся без прикидок вероятности.

– Пушка, как я уже сказал, иностранного производства. «Беретта», нештатное оружие. Очень солидное. Пятнадцать патронов в обойме, калибр девять миллиметров. Короче, оружие для серьезных людей…

Черноусов кивнул.

– Слышал, – сказал он. – Любимое оружие Джеймса Бонда.

– Помнишь, в Пригородном была хитрая такая воинская часть? – спросил Синицын. – На самом деле – училище. Для представителей народов, борющихся за независимость.

Странно, что он напомнил об этом, подумал Черноусов. Не далее, как несколько дней назад, услышав удивленные разглагольствования израильских русскоязычных журналистов о прекрасном владении русским языком некоторыми ребятами из палестинской службы безопасности полковника Джибриля Раджуба, Черноусов вспомнил об этом училище. Похоже, его существование не было тайной ни для кого, кроме, разумеется, ЦРУ. А может быть, и для них не было тайной.

– Я не только помню, – сказал Виктор и засмеялся. – Я ведь однажды там был. С агитбригадой горкома комсомола. А потом – кстати, после того самого приключения – сидел там в столовке, пил пиво. И чуть с ума не сошел: прямо напротив сидит плакат «Дружба народов»: белый, китаец (или вьетнамец) и негр. И тоже пьют пиво.

– Пьющий плакат – это да. Это сильно… – протянул Синицын. – И что: буквы тоже пили?

– Да нет, ты слушай, – Виктор снова засмеялся. – Я потом сообразил: курсанты. Из того самого училища. Одежда у ребят одинаковая, а цвет кожи – разный. Ну как?

– Да, – сказал Володя. – Смешно. Так вот, пистолет, найденный в разбившейся машине, должен был находиться на учебно-тренировочном складе этого училища. У детей разных народов. Сечешь?

– Не секу, – признался Черноусов. – Ну, должен был находиться. Но не находился. И что же?

Синицын вздохнул.

– А ты подумай, подумай, – посоветовал он. – Сообрази, что тела идентифицированы не были. И никто никого подобного не разыскивал. Какие-то фантомы. Откуда-то появились, вооруженные, прокатились в тачке, сверзились в пропасть. И ни одна собака не гавкнула. Будто никогда таких не существовало. И никого их гибель не волнует.

Черноусов нахмурился.

– Погоди-ка… – пробормотал он. – Погоди-ка… Я вот сейчас вспомнил тех двух ребят… Я тебе говорил, что за нами следили из самого аэропорта… Я их принял за каких-то кавказцев. А сейчас думаю: скорее латиноамериканцы. Или даже… Даже средиземноморский тип, знаешь. Алжирцы, египтяне, ливанцы. Сейчас вспоминаю: за все время они не произнесли ни слова. Только их старший разговаривал с нами.

– Который Смирнов, – уточнил Синицын.

– Точно, Смирнов… Все равно, не понимаю, – сказал Виктор растерянно. – Ничего не понимаю. Кто же он такой, черт побери? Если предположить, что он имел отношение к этому училищу, то…

– КГБ, – подсказал Синицын. – Во всяком случае, какие-то спецслужбы. В то же самое время он выступает как преследователь бывшего товарища Василенко. За команду которого, по твоим словам, выступал некий Леонид…

– Яцкевич, – сказал Черноусов. – И тоже офицер КГБ. Чехарда получается.

– Почему чехарда? – задумчиво протянул Синицын. – Может быть, и нет. Может быть, ты был прав.

– Я? – удивился Виктор. – А что я такого сказал?

– Насчет того, что в деле том старом не было государственных интересов. Зато были личные. А ведь личные дела – они живучие. Куда более живучие, чем государственные. Государства приходят и уходят. А люди продолжают жить.

10

Они возвращались к гостинице под тем же эскортом. На этот раз Черноусов разглядел, что стриженые парни ехали на «тойоте» с правым рулем. Синицынские «жигули» явно уступали «японке», тем не менее «тойота» держалась на почтительном расстоянии.