Читать книгу "Почему ты меня не хочешь? - Индия Найт"

Мы возвращаемся к лестничной площадке.

– Иди туда, там бар с роялем. Думаю, это как раз по тебе, – говорит Регина. – У меня выступление минут через десять, так что увидимся. Кевину, бармену, скажешь, что ты со мной.

Я раздвигаю грязный занавес... О! То, что надо! Небольшая квадратная комната, с маленькой сценой, пятью-шестью столиками перед ней и баром в дальнем конце, залита красным светом. Возле сцены стоит рояль, за ним сидит лысеющий мужчина средних лет. Трансвестит в блестящем зеленом платье, с высоким черным шиньоном, облокотившись о рояль, поет какую-то старую душераздирающую песню о неразделенной любви. От этой музыки у меня даже мурашки по коже побежали. Я в раю. Если бы все ночные клубы были такие, я бы из них не вылезала.

На моем лице блаженная, глупая улыбка. Публика – мужчины всех мастей и калибров: молодые и не очень, толстые и худые, милые и невзрачные, есть и парочка женщин (очевидно, представительниц женского пола сюда тоже пускают). И все улыбаются. В воздухе висит гул непринужденной болтовни, все словно чего-то ждут. Я подхожу к бару и представляюсь Кевину – чрезвычайно толстому человеку с бритой головой; он наливает мне джин с тоником и великодушно отказывается взять с меня деньги.

На сцене появляется мужчина, он объявляет, что сейчас для нас будут петь “местные богини”. После этого публика может попробовать свои силы на сцене. Я свой бокал с джином и тоником опустошаю в два глотка. Мельком вспоминаю об Адриане, Фрэнке и Луизе, но тут же выкидываю их из головы. Один работает, другие жуют друг другу языки. Не очень-то с ними весело. А туттак хорошо и приятственно.

Приходит Регина. Она знакомит меня с мисс Частити Батт и другими почетными членами клуба. Вот Фелиция Липпс, ее соратница по сцене (у всех трансвеститов, как я заметила, обалденные ноги), а вот милашка Барри, она бывает здесь каждый день. Они мне так понравились, что я их угостила кокаином, немножко нюхнув и сама. Порошка еще много, и после часа прослушивания старых любимых хитов у меня так поднимается настроение, что я начинаю предлагать кокс всем своим собеседникам, а их не меньше шести. Они в благодарность покупают мне еще порцию джина с тоником. К началу большого шоу я уже просто лопаюсь от счастья и, наверное, от наркотиков и алкоголя тоже.

Я почти уверена, что Регина – моя ровесница, потому что все шоу проходит под девизом “ностальжи по восьмидесятым”. Представление в общем-то трудно назвать шоу – просто несколько девушек по очереди выходят к микрофону и поют старые песенки под аккомпанемент рояля, а после к ним присоединяются добровольцы из публики.

Надо сказать, что к этому моменту я уже просто в нирване, поэтому, когда Регина толкает меня в бок и предлагает спеть с ней дуэтом на сцене, я готова ее расцеловать. Я обожаю Регину, обожаю этот бар, обожаю эту песню Адама Анта, которую только что исполнила восхитительная Фелиция, я счастлива, счастлива безмерно.

Выпад вперед – Фрэнк посылает воздушный поцелуй.

– Ты знаешь, что уже влюбил меня в себя-а-а-а!

Я загибаюсь от хохота.

Вся толпа подпевала мне, и теперь они просто безумствуют. Мы с Региной утопаем в аплодисментах и криках “браво”. Нас просят спеть еще. Боже мой, во мне пропал такой талант.

– Если хотите, после дискотеки мы вам еще споем, – обещает Регина. – А ты на сегодняшний вечер будешь моей девушкой. Дай пять. – Она хлопает меня по ладони и уходит к своим.

Я стою у сцены, вся в поту, и чувствую странное, но приятное головокружение. Как жаль, что Регина не моя мать, думаю я. Как жаль, что она – мужчина. Ну да ладно, еще ведь есть папа.

– Стелла! – зовет Луиза. – Мы тебя обыскались.

– Да? А я тут, вуаля!

– Мы думали, ты ушла домой, – с укором говорит она. – Волновались за тебя.

– С чего бы это я ушла домой? Мне просто стало скучно, – я игриво тычу пальцем им в животы, – смотреть, как вы целуетесь. Чмок, чмок, чмок. Ф-фу.

– Адриан тоже тебя искал, – продолжает Лу, – в перерыве между сетами.

– А я тут. Вот она я. Передай ему, только не давайся. Ой. О чем это я?

– Моя бабушка была бы от тебя в восторге, – говорит Фрэнк. – В пабе ты бы имела огромный успех. Я и не знал, что ты шансонье.

– Шансонетка, – поправляю я. – Мало ли чего ты не знал. Я вот пою, еще как. Споешь со мной, Фрэнк? – обхватываю я его за талию. – Пойдем. Ты же сам хочешь. Пошли, Фрэнки, – шепчу я ему на ухо. – Ты же так этого хочешь, не сопротивляйся.

Фрэнк опять улыбается мне загадочно. Мы стоим так близко друг к другу.

– Мы стоим очень близко, – с намеком говорю я Фрэнку.

– Горячая штучка, – отзывается он, и мы оба заливаемся смехом.

– А теперь мы можем вернуться вниз? – спрашивает Луиза. – Там лучше. Стелла, ты что, любишь голубых?

– Хуже того, Лу, я сама голубая, – ору я. – Мне так тесно, тесно в этом теле, но в глубине души я на сто процентов гомик. Папина дочка. Я – гомосексуалистка.

– Ты нюхала кокс, – ухмыляется Фрэнк.

– Ой, умник. Да, представь себе, нюхала. И я пересмотрела свои взгляды на наркотики. Не хочешь?

– Пошли, котик, – тянет его за руку Луиза. – Ты одна тут справишься, Стелла?

Нет, “котик” мне определенно не нравится. Не нравится мне “котик”.

– Фрэнки, останься, – прошу я, глядя ему в глаза. – Спой со мной.

– Думаю, нам лучше ненадолго задержаться, – говорит он Луизе. – Она не соображает, что делает.

– Соображаю. Мне просто весело, но ты должен порадоваться за меня. Немножко. Une petite bite. Когда-нибудь я расскажу тебе, что это значит на французском. Ну же, Фрэнки, не стой, как будто ты мой дедушка. Пошли потанцуем.

Фрэнк пожимает плечами, глядя на Луизу; она гневно уходит к бару, а Фрэнк позволяет мне увести его на площадку перед сценой.

Мы танцуем под “Бананараму”, под “АББУ”, под “ABC” и под все остальное. Танцуем что есть мочи, иногда вспоминая забытые движения, от души. Но тут ставят медляк, и внезапно всплывает Луиза и начинает обвиваться вокруг Фрэнка, а я ухожу к бару.

Но только один медленный танец. А потом – вот радость-то, уж простите меня за такой кич – включают зажигательную, великолепную Агаду. Естественно, большая часть публики сочла это уж слишком нелепой песней, но я кидаюсь через весь зал, хватая по дороге Барри, который-приходит-сюда-каждый-день. Барри хватает Фелицию, и мы втроем вываливаемся на площадку.

И вот в таком виде находит меня Янгста: я извиваюсь в самых нелепых движениях, вся взмокшая, визжу от восторга, в обществе пожилого мужика и престарелого трансвестита.

– Стелла? – ошеломленно говорит он.

– Йо, – отзываюсь я. – Тусуюсь с братьями! – И завываю от хохота над собственной шуткой. Мое пребывание на первом этаже не прошло даром – все эти фразочки проникают прямо в мозг и застревают там.