Читать книгу "Пока не пропоет петух - Чезаре Павезе"

Мы все время возвращались к Джулии. Опасность, сказал Нандо, была в том, что она потеряет голову и наговорит дерзостей. Она слишком сильно ненавидела тех людей. «Если им удастся разозлить ее…»

Я ушел от них уже ночью. Мы должны были увидеться с Кате в Турине. Я вышел в темноту двора с чувством облегчения; там меня поджидал Бельбо. Увидев его, я вздрогнул. «Собака и заяц», — подумал я.

Наступило время карнавала, и, странно, площадь, по которой я проходил каждый день, направляясь в школу, заполнилась балаганами, праздношатающейся толпой, каруселями и открытыми прилавками. Я видел замерзших гимнастов, повозки; весь этот беспорядок и шум не вызвал у меня привычного огорчения. Казалось чудом, что еще встречаются люди, у которых осталась страсть к путешествиям, которые сильно напудривают себе лица и выходят на площадь в таком виде. Половина площади была разворочена бомбами, здесь с любопытством бродило несколько немцев не у дел. Нежное февральское небо успокаивало изболевшееся сердце. На холме под сгнившими листьями должны были проклюнуться первые цветы. Я дал себе обещание поискать их.

Теперь, идя по улицам, я все время оглядывался, не следят ли за мной. Я подождал, пока Кате сойдет с трамвая, потом догнал ее на середине склона; вечером уже было светло. Она сообщила мне новости о Джулии и других. Было известно только, что Джулия жива, всюду шептались о покушениях и репрессиях немцев, всегда ждали, что в один прекрасный день в заложники возьмут какую-нибудь женщину и поставят ее к стенке. Фонсо больше не приходил в Турин, он занимался в горах подготовкой к весенним операциям. В одну из этих ночей его люди должны были прийти в «Фонтаны», чтобы забрать все припасы, об этом мне сказала Кате. «Слава Богу, — проговорил я, — поторопитесь. Это просто безумие». Она улыбнулась и сказала мне: «Я знаю».

XVI

Следующей ночью прошел теплый дождь, который открыл дорогу весне. Назавтра в напоенном влагой спокойном воздухе пахло землей. Половину утра я провел в низине на тропинке, ведущей в Пино, я вновь нашел там мхи и старые стволы деревьев. Вчера мне показалось, что я поднялся туда с Дино, и я спросил себя, сколько времени он еще будет единственным светом в моем окошке, и посмотрел на промытое небо, как на витраж в церкви. Бельбо бежал рядом.

Возвращаясь, я прошел по гребню, с которого открывался вид на склон, где располагалась остерия «Фонтаны». Не один раз отсюда мы с Дино отыскивали дорогу и дом. В тот день среди голых стволов я сразу же увидел двор и разглядел в нем две машины зелено-голубого цвета, а рядом человеческие фигурки такого же цвета. К горлу у меня подступила тошнота, меня охватил холод, я попытался уверить себя, что это люди Фонсо, мне показалось, что солнце затянула дымка. Я пригляделся получше — сомнений не было, я увидел ружья в руках солдат.

Несколько мгновений я не шевелился, разглядывал котловину, чистое небо, группку людей внизу, о себе я не думал, мне не было страшно. Меня ошеломило то, как неожиданно все это происходит, я столько раз видел этот дом сверху, я представлял себе разные опасности, но подобной сцены, увиденной с высоты утреннего неба, я не мог предвидеть.

Но время поджимало. Что делать? Что я мог сделать, кроме того, что ждать? Мне хотелось, чтобы все уже закончилось, хотя бы вчера, и двор был бы пустым, и машины бы уехали. Я думал о Кате, спустилась ли она в Турин, не арестуют ли ее в Турине. Я подумал, что нужно подойти туда, послушать, о чем говорят. Но опять подкатила тошнота. Было ясно, что мне нужно немедленно бежать в Турин, рискуя всем, предупредить ее. У меня оставалась неясная надежда, что она осталась там.

Во дворе все суетились. Я видел юбки, штатскую одежду, неразличимые лица. Все садились в машины. Из дома вышли солдаты, и они сели в машины. Я узнал старуху. «Подожгут дом?» — подумал я. Потом издалека до меня долетел шум удаляющихся двигателей.

Прошло время. Я не двигался. Снова все было прозрачным и спокойным. «Если схватили старуху, — подумал я, — схватили всех». Я вспомнил о Бельбо, который, свернувшись у моих ног, тяжело дышал. Я ему сказал: «Туда», — и подтолкнул ногой. Он, залаяв, подпрыгнул. Испугавшись, я спрятался за ствол дерева. Но Бельбо уже мчался, как заяц.

Я смотрел, как он трусит по дороге. Я смотрел, как он вбежал во двор. Я припомнил ту летнюю ночь, когда в «Фонтанах» пели и все еще только должно было произойти. С замиранием сердца я насторожил уши и высматривал, не осталось ли кого-нибудь там. Бельбо, замерев во дворе, начал возбужденно лаять на дверь. Вдали раздался нахальный крик петуха, с дороги, ведущей в Пино, послышался скрип обоза.

Во дворе все время было пусто. Потом я увидел, что Бельбо запрыгал и перестал лаять, он прыгал около кого-то, около мальчика, около Дино, вылезшего из-под ограды. Я видел, как они спустились на дорогу и вместе пошли по тропинке, по которой я столько раз ходил, возвращаясь домой. Несомненно, это был Дино. Я узнал красный шарф, который он носил поверх пальто, его порывистые шаги. Я бросился бежать по прелой листве и кустарникам, я то отодвигал мокрые ветки, то они стегали меня, я несся как сумасшедший: страх, восторг, тревога превратились в лихорадочный бег. В один из прогалов я еще раз увидел «Фонтаны», спокойный двор. Там никого не было.

Я встретился с Дино на середине склона. Он карабкался, засунув руки в карманы. Он остановился, раскрасневшись и задыхаясь. Но не показался мне испуганным. «Немцы, — сказал он мне. — Сегодня утром приехали на машине. Избили Нандо. Чуть не убили его…»

— Где мама?

Схватили и Кате. И даже старого Грегорио. Всех. Он и мама вышли, чтобы идти в Турин, они видели, как ехали немцы. Но не успели даже повернуться, как немцы, спрыгивая с машин, уже вбегали во двор. Выставив короткие ружья, они кричали. Мама задрожала. Нандо завтракал и не успел доесть. На столе до сих пор стоит миска.

— Они были в подвале?

Один немец схватил корзину с бутылками. Да, они избивали Нандо в подвале, слышны были крики. Они нашли ящики и ружья. Они кричали по-немецки. Ими командовал человечек в штатском, который говорил по-итальянски. Жена Нандо упала на землю. Ему мама приказала постараться спрятаться, потом прийти ко мне и обо всем рассказать. Но он хотел бы остаться с другими и тоже сесть в машину, он вышел, но немцы не разрешили ему забраться в кузов. Тогда мама так на него посмотрела, что он убежал в поле, и бабушка звала его, кричала. Все равно нужно было спрятаться.

— Тебя просили мне что-нибудь передать?

Дино ответил «нет» и вновь стал описывать то, что видел. Человек в штатском спросил, кто находился в комнатах наверху. Сколько людей по вечерам приходило в остерию. Потом он говорил с другими по-немецки.

Мы подошли к калитке. Дино сказал, что он уже поел и набил карманы яблоками. Всю дорогу я думал об усадьбах, скрытых в парках, и что ни в одной из них нельзя надежно спрятаться.

У дверей нас поджидала Эльвира. Она накинула пальто и ждала нас. Она была нахмуренная, нервная. Раскрасневшись, она бросилась мне навстречу и еле слышно пробормотала: