Онлайн-Книжки » Книги » 📔 Современная проза » Дочь - Джессика Дюрлахер

Читать книгу "Дочь - Джессика Дюрлахер"

158
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 48 49 50 ... 56
Перейти на страницу:

Я многое забыл, но многое осталось неизменным.

Например, шум: непривычный, выводящий из себя — перезвон колоколов, крики муэдзинов, наперебой объясняющие что-то гиды. И не забыть бы тишины у Стены Плача, сотканной из молитв и причитаний верующих евреев в кипах и с полосатыми талесами на плечах и болтовни туристов, невольно снижающих голоса до шепота. Такой шумной тишина может быть только у Стены Плача, и на этом фоне все остальные шумы слышатся по-другому; мягкий шорох подошв о тяжелые ноздреватые камни уже не воспринимается как нарушение тишины, вторжение в святая святых, ибо некогда здесь был возведен Храм.

На улицах, расположенных по другую сторону, где жила Лиза Мандельбаум-Штерн, тишина и шум были совсем другими — уютнее, прозрачнее. По ним идешь, как по музею. Но, несмотря на удивительное чувство защищенности в этом изумительном городе, тревога не покидает тебя. Из-за постоянной угрозы, исходящей от другого Бога, на каждой улице, на каждом углу.

Битва за истину.

73

Лиза Мандельбаум жила в первом ряду отреставрированных домов к югу от Стены Плача; каменные стены, толстые и обветренные, казались настоящими скалами, а не рукотворными сооружениями. В одной из стен я нашел дверь в ее дом, а рядом с нею, над янтарной мезузой, медную кнопочку звонка.

Она оказалась выше ростом, чем я ожидал, худой и стройной. И руки у нее были худыми и длинными. Свои темные с сединой курчавые волосы она убирала в пучок, заколотый длинной серебряной шпилькой. Темно-синий просторный комбинезон был испачкан чем-то белым — глиной или краской.

Вдоль стены выстроились в ряд картины. Я догадался, что это ее работы и что она работала до той самой минуты, когда я позвонил в дверь. Я и не знал, что Лиза — художница, что она все еще работает; и выглядела она гораздо моложе, чем я ожидал. Сэм рассказал мне слишком мало, да я его и не расспрашивал.

Я искренне похвалил ее работы. Картины были простыми, все одного размера, высотою чуть меньше метра, и без претенциозности, которой часто грешат вещи современных художников. Без ненужной, раздражающей абстрактности деталей. Мне нравится разглядывать на картинах подробности, а не пустое полотно, на котором самое интересное — неровная поверхность холста.

А здесь были живые существа, люди — тонкие, едва различимые фигурки с дружелюбными, не похожими друг на друга лицами, застывшие в разных позах. Странный, светлый, пугающий парад призраков.

Я попытался незаметно миновать их, словно то были ее друзья, которым меня не представили. Как трудно, должно быть, нарисовать столько людей, ни разу не повторившись, подумал я и вдруг понял, что это за призраки.

74

— Садитесь, — сказала она. Странный акцент: сразу ясно, что ей никогда не приходится говорить по-голландски.

Я представился и собирался было объяснить, зачем приехал. Но она меня перебила:

— Вы знакомы с Сэмом Зайденвебером?

Это был лишний вопрос, я ей уже все рассказал, когда договаривался о встрече. Но Лиза стала расспрашивать, как у Сэма дела, где он живет, что делает и как мы встретились.

Я рассказал о его карьере, фильмах, жене, о Лос-Анджелесе и перешел к книге, копию которой привез с собой. Я не решился сразу приступить к расспросам о ее прошлом, но спросил о письме, которое Сэм получил почти двадцать лет назад.

— Вы знаете, ведь мы были любовниками во время войны, — сказала она с вызовом. — Сэм был моей великой любовью, вы знаете об этом?

Она заметила мое смущение, но неверно его истолковала.

— Мой муж умер пять лет назад. Я была счастлива с ним. Он был мне мужем. Но Сэма я не смогла забыть. Сэм был… У нас была общая юность, будущее, невинность — хотя мы жили в убежище и на невинность времени не оставалось… После войны и лагерей Сэм не смог стать прежним. Так же, как и я. Слишком много страданий. Слишком много смертей. После того, что с нами случилось, мы не смогли снова стать теми, кем были. Мы это сразу поняли — в каком году это было? В сорок шестом? Когда он приехал в Хайфу.

Я молчал, события и без того развивались чересчур быстро.

Торопливо и громко (она, видимо, не очень хорошо слышала) Лиза рассказывала о роковых днях, которые они с Сэмом провели в Хайфе. Ни он, ни она не смогли найти верных слов. Прикосновения, которых она так долго ждала, ранили, вместо того чтобы смягчить боль и успокоить.

— Такого я больше никогда не переживала: его прикосновения, даже самые легкие ласки доставляли мне почти физические страдания, вызывали боль и сопротивление — такие сильные, что меня начинало тошнить, простите за подробность. А я все эти годы только о нем и мечтала, надеялась увидеть его снова.

Поймите меня правильно: я не разлюбила его, эта боль рождалась в сердце, боль от того, что он здесь, рядом со мной. Я думаю, он чувствовал то же, что и я. Это была беда, потому что я не могла переносить ничьих прикосновений, а тут он, собственной персоной, но на самом деле именно то, что я с ним увиделась, пробудило меня к жизни. В ту пору я хотела одного: забыть. Работать, забывать, жить — разные слова, обозначающие одно и то же. Пробуждение Лизы, которую он знал, принесло боль и пробило защиту, которой я себя окружила. Я словно заново родилась, понимаете? Просто немыслимо. Странно, да? — И вдруг она спросила: — Вы — еврей?

Она внимательно смотрела на меня. Свой? Или явился из враждебного мира?

— По отцу, — ответил я.

— Его книга — она о войне, о нас? — спросила она. — Книга Сэма?

Я кивнул.

— Хорошо написана?

Я снова кивнул:

— Очень хорошо. Но до чего же страшная история. Вы ведь знаете. Вы были там…

— Смотря когда, — сказала она. — Частично. В самое страшное время мы не были вместе.

Она замолчала.

— Сэм боится, не наделал ли он ошибок, — сказал я наконец. — Нет ли в его описаниях неточностей. Не согласитесь ли вы прочесть?..

Она подумала немного, потом сказала:

— Это будет нелегко… Не знаю, хочу ли я, вернее, смогу ли. Почему вы пришли ко мне? Ведь это история Сэма.

— Потому что слышал ваше имя раньше. — Я посмотрел ей в глаза. — Я слышал совсем другой рассказ, и содержание было другим, и выводы из него следовали другие. Мне хотелось узнать… — Я глубоко вздохнул. — Помните, вы когда-то посылали Сэму письмо про Ханса Феддерса ван Флиита?

Имя прозвучало, и лицо ее изменилось. Гримаса отвращения исказила его. Она спросила:

— Это Сэм вам рассказывал?

— Да.

Она поднялась и пошла в глубь комнаты, к верстаку, на котором лежал большой ком глины.

— Вам нетрудно будет пересесть сюда?

Она смочила руки, скатала из глины шар и вцепилась в него с неожиданной агрессией, оставляя вмятины на поверхности.

1 ... 48 49 50 ... 56
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дочь - Джессика Дюрлахер», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Дочь - Джессика Дюрлахер"