Читать книгу "Бэстолочь - Юрий Вяземский"

На встречу к кинотеатру «Прогресс» Том явился точно в назначенное время. Левая бровь у него была аккуратно заклеена пластырем. На Томе, несмотря на жару, был темно-синий костюм – тот же, что накануне, но тщательно выутюженный, без единого пятнышка – и белая рубашка с галстуком.

Дима радостно к нему устремился, но Том встретил его неожиданно холодно: смерил строгим, недовольным взглядом, чуть заметно кивнул в ответ на приветствие и тут же повернулся спиной.

Дима еще больше растерялся, когда к ним вдруг подошли два незнакомых молодых человека: верзила с лицом удивленной толстухи, на редкость нескладный и неуклюжий, в тренировочном костюме с провисшими коленками, и стройный, подчеркнуто осанистый щеголь с наглым, красивым лицом, одетый по последней моде молодых стиляг – в узеньких брючках и заграничной майке, пронзительно желтой и с рычащим львом на груди. Они подошли с разных сторон, но почти одновременно и оба поздоровались с Томом. Тот задумчиво кивнул им и, ничего не сказав, пошел по улице. Пришедшие удивленно переглянулись и нерешительно тронулись следом.

Они обогнули кинотеатр, вышли на другую улицу, нырнули в подворотню и уперлись в кирпичную стену.

– А, собственно, куда нас ведут? – спросил стиляжно одетый.

Но никто ему не ответил, а Том в это время исчез между кирпичной стеной и углом дома. Проследовав к месту исчезновения своего поводыря, ребята обнаружили узенький проход, замусоренный и загаженный. Вновь переглянувшись, они проникли в него и пошли гуськом, всматриваясь под ноги. Поглощенные этим небесполезным занятием, они едва заметили, как проход повернул сначала вправо, потом влево, и они оказались в небольшом, сильно заросшем парке, среди высоких ветвистых деревьев, росших вокруг пруда. В дальнем углу парка виднелась небольшая эстрадка: несколько рядов полуразвалившихся скамеек и невысокая сцена, над которой, судя по двум почерневшим столбам, когда-то был навес. К этой эстрадке, огибая пруд, и направился Том.

Пока шли следом, Дима с любопытством осматривался. Он жил в этой части города, как ему казалось, знал здесь каждый закоулок, но о существовании заброшенного парка не подозревал. Впрочем, со всех четырех сторон парк был окружен домами, выходившими на него тыльной, безоконной своей частью, а глухие ворота между двумя домами были заперты.

Том поджидал своих спутников, стоя на эстрадке.

– Товарищи, располагайтесь, так сказать! Сейчас начнем, – объявил он подошедшим, указывая на скамейки.

Дима с неуклюжим верзилой послушно сели, а стиляга с рычащим львом на груди удивленно поднял брови:

– Послушай, Том, что это за…

– Не будем у самих себя отнимать время, товарищи! – оборвал его с эстрадки Том.

Стиляга со львом пожал плечами и, обернувшись к сидевшим, представился:

– Олег Зиленский, – после чего тут же уселся на скамейку, рядом раньше своих спутников и спиной к ним.

– Стас, – буркнул верзила с лицом удивленной толстухи и втянул голову в плечи.

– А я – Дима, – сказал Дима.

Не оборачиваясь, Олег Зиленский кивнул и, достав из кармана маникюрную пилочку, принялся шлифовать ею ногти.

– Товарищи! – крикнул со сцены Том. – Мы больше не можем бездействовать! Не можем проходить мимо! Мы права не имеем, так сказать!

Том замолчал, точно ему не хватило дыхания.

– Нельзя ли все-таки сперва уточнить, о чем речь? – воспользовался паузой Зиленский, не отрывая взгляда от ногтей и пилочки.

– Речь идет о явлении, товарищи, – снова закричал Том, – которое мешает всем нам жить и работать! Ежедневно, значит, отравляет людям существование, оскорбляет их идеалы!

Зиленский пристально глянул на Тома, а пилочку убрал в карман. Том между тем продолжал, заложив руки за спину и слегка покачиваясь на каблуках:

– Я о чем хочу сказать, товарищи, я хочу сказать о хамстве. Об этой, если можно так выразиться, раковой опухоли нашей с вами жизни, которая каждый день разрастается, поражая все новые и новые личности, подминая под себя, так сказать, все, что встречает на пути. Она заползает в души маленьких детей, она калечит взрослых и убивает стариков. Ни суд, ни милиция, ни дружинники не могут ее остановить, не могут призвать к порядку хамов и пьяниц. Те же в обстановке, можно сказать, почти полной безнаказанности ведут себя еще более нагло.

– Вот оно что! А я-то думал! – с досадой громко произнес Зиленский, но Том не обратил внимания на его реплику.

– Да с какой стати мы должны все это терпеть, товарищи! – патетически воскликнул он. – Разве не пришла пора, так сказать, положить конец безобразию! Поймите, пока все мы не поднимемся на борьбу с этим явлением, мы ничего не добьемся! Хамы и скоты раздавят нас. И опять-таки все, к чему мы стремимся, все наши благородные цели…

Зиленский вдруг поднялся со скамейки.

– Послушай, Том, кончай ты этот балаган! – сказал он грубо. – Я-то думал, ты хочешь предложить нам кое-что действительно стоящее нашего внимания. А вместо этого ты агитируешь нас записываться в народную дружину. Но, видите ли, сударь, мы в нее и так все записаны. И регулярно…

– И, отметившись в отделении милиции, идем в кино! Или в гости к знакомой девчонке! Так, что ли? – гневно продолжил за Олега Том.

Зиленский покосился на него с опаской и неприязнью.

– Я, видимо, не туда попал, господа. Уж простите великодушно, – заявил Олег и, кивнув Диме и Стасу, собирался удалиться, но Том вдруг спрыгнул с эстрадки.

– Предлагаю начать сегодня же вечером, – произнес он негромко и без прежнего пафоса, подходя к слушателям. – Есть у меня на примете одна кандидатура. Скот, так сказать, классический. Он живет на том берегу, в новостройках с универмагом. Зовут его Вася. Может, знаете? Ходит всегда в тельняшке. Имеет обыкновение подходить к незнакомым людям и предлагать: «Ну чего стоишь? Пойдем хрюкнем». Таким образом «хрюкает» за чужой счет, а тех, кто отказывается «хрюкать» с ним, бьет… С него, думаю, и качнем.

– И что ты с ним собираешься сделать? – с неожиданной заинтересованностью спросил Зиленский.

– Детали обговорим позже. Техническую, так сказать, сторону я беру на себя. А ты, Олег, пожалуйста, во что-нибудь попроще переоденься, чтобы в глаза не бросаться… Значит, в десять часов жду у моста, с этой стороны. Прошу не опаздывать, – сказал Том и, не дожидаясь ничьего согласия, пошел к прудику.

Ребята в полном недоумении смотрели ему вслед.

Дойдя до пруда, Том обернулся и крикнул:

– Ведь это же нам самим надо, товарищи! Нам самим прежде всего!

– Типаж, конечно, любопытнейший, – усмехнулся Зиленский, когда Том скрылся за деревьями. – Но на меня, господа, не рассчитывайте. Смешно, ей-богу! Ведь взрослые уже люди…

– А я приду, – задумчиво произнес Стас.

– И я тоже, – сказал Дима.