Читать книгу "Имперский маг. Оружие возмездия - Оксана Ветловская"

— Вот вы себя и выдали, — спокойно продолжал Штернберг, по-прежнему не оборачиваясь. — Невозможно убить человека, не подумав перед этим хотя бы мгновение, верно? Вот в чём ваш главный просчёт.

Эдельман с руганью рванул пистолет, но в тот миг, когда он вскидывал отяжелённую оружием руку, Штернберг успел обернуться, и нечто невидимое, но очень плотное с невероятной силой ударило Эдельмана снизу по запястью — грянул бесполезный уже выстрел — и только офицер успел осознать, что дуло «парабеллума» смотрит ему в глаза своим бездонным тёмным зрачком, как тишину навылет пробил второй выстрел, и «вальтер» с окровавленной рукояткой упал на пол, а Эдельман, сдавленно взвыв, склонился, прижимая к груди раненую руку. Эхо выстрелов панически заметалось между колоннами и разбилось о рёбра сводов. За спиною Штернберга, где-то в алтарной апсиде, стеклянной капелью осыпались обломки витража.

— Да чтоб вам, чёрт… Да будьте вы пр-рокляты… — сквозь зубы выдавил Эдельман. Полы его светло-серой шинели запятнали яркие капли крови.

Штернберг, держа Эдельмана под прицелом, поднялся с колен, нахлобучил фуражку и подобрал с пола «вальтер», после чего, отойдя подальше, неспешно разрядил его и бросил к ногам раненого.

— Забирайте.

Эдельман ответил невнятным проклятием.

— Не вам со мной тягаться, сударь, — ровно добавил Штернберг. Чуть погодя подошёл ближе и, глядя, как Эдельман неловко пытается намотать платок на запястье, с усмешкой сказал: — Дайте-ка посмотреть, что с рукой.

Эдельман отшатнулся:

— Убирайтесь к дьяволу.

— Давайте же, — повторил Штернберг и коснулся окровавленного запястья офицера. Эдельман, с искажённым лицом, занёс левую руку для удара — но Штернберг перехватил её, и Эдельман поразился, сколько силы было в унизанных перстнями жёстких пальцах, горячим прикосновением обжёгших кожу.

— Не дёргайтесь. Сами виноваты.

— Отпустите, чёрт вас возьми! — с ненавистью прошипел Эдельман.

Штернберг невозмутимо осмотрел его правую руку:

— Ерунда, едва кость зацепило. Откровенно говоря, я намеревался раздробить вам запястье. Тем не менее, пускай это будет уроком. На кого работаете?

— Раз вы всё равно читаете мои мысли, то какого же чёрта вам ещё от меня надо? Прочтите! Попробуйте!..

Эдельман был обморочно бледен, на горбинке тонкого носа блестели бисерины пота, в затенённых глазах посверкивали истеричные искры.

— На кого — вы — работаете? — размеренно повторил Штернберг.

Эдельман склонил голову и сделал отчаянную попытку изгнать прочь из сознания все мысли до последней, но ничего не вышло: после того как он один раз сорвался, самообладание покинуло его.

— Всё-таки на Шелленберга, — задумчиво произнёс Штернберг. — Но Шелленберг не отдавал такого приказа — убить меня. Тогда почему вы решились на убийство?

Эдельман почти физически ощущал, как ледяная броня равнодушия, которой он столько времени успешно защищал свою суть от телепатов Гиммлера, дала трещину, и в эту всё ширящуюся щель сейчас проникают тонкие холодные щупальца — всё глубже и глубже. Внезапно на него напала необоримая дрожь. Он лихорадочно трясся и задыхался под пристальным взглядом оккультиста и уже совершенно не мог совладать с собой.

— Вы сами поставили перед собой цель убить меня, — сказал Штернберг.

Холодные щупальца скользнули в самую глубину; одно лишь ощущение присутствия чего-то чужеродного в собственном сознании, казалось, способно было свести с ума.

— Прекратите! — в панике задёргался Эдельман. — Перестаньте, хватит!..

— Почему вы хотели меня убить?

— Прекратите, ради бога, я всё скажу и так!.. — сипло взмолился Эдельман. Тут же холодные жгуты отпустили его сознание.

— Говорите, я слушаю.

— Рейх не должен… получить…

— Новое оружие, — закончил Штернберг.

Стоявший перед ним человек внезапно оказался настолько обессиленным, что все его намерения, страхи и надежды предстали во всей наготе, словно с них сдёрнули тяжёлое тёмное покрывало. И с тенью мимолётного изумления, зябкого узнавания Штернберг понял, что этому незадачливому убийце знакомы и тяжесть раздвоения, и сомнения в том, что он возомнил своим безусловным долгом. Однако, несмотря на всё это, он — как и Штернберг — был готов идти до конца.

— Моя миссия, по-вашему, должна быть пресечена любым способом. Поэтому вы решили при любом удобном случае пристрелить меня, невзирая на последствия. До чего благородно, герр Эдельман…

Офицер отшатнулся, глянул со злостью.

— Послушайте, вы. Я знаю, вы заработали целое состояние вашими преступными фокусами, но сейчас…

— Почему же преступными? — издевательски ухмыльнулся Штернберг. — Согласитесь, это довольно необычно — слышать из ваших, партайгеноссе, уст, такое, х-хе… конкретное определение.

— Потому что я кое-что знаю о целях вашей так называемой миссии. Немного, надо признать, но вполне достаточно… То, что мне счёл нужным сообщить Шелленберг. Он настроен очень скептически по отношению к вашей операции, тем не менее…

— Он поручил вам следить за моими действиями. И, разумеется, доложить о результатах.

— Да. Но дело не в этом. Я знаю, — Эдельман открыто и твёрдо посмотрел Штернбергу в глаза, — знаю, у вас есть некое устройство, которое вполне заслуживает названия «машина времени». И вы собираетесь запустить это устройство, чтобы рейх получил достаточно времени на доработку и производство оружия совершенно нового типа… оружия, которое произведёт невиданный переворот в методах ведения войны… Я имею в виду вовсе не те пороховые бочонки, которые валятся на Лондон, вы знаете…

— Знаю. И вы считаете…

— Рейх не должен получить это оружие. Никогда.

— Вот оно что. Впрочем, следовало ожидать. — Штернберг, задумчиво склонив голову, странно, медленно улыбнулся. Густая сеть взъерошенных волос скрыла его безобразные глаза. Чёлка казалась седой. Падавший сверху, из проёмов звездообразного купола, сумеречный свет словно выпивал все цвета, оставляя лишь чёрное и белое. Эдельман с содроганием заметил, что его собственные руки были белее мрамора.

— Не знаю, что вы за человек, — сказал он, — но я ожидал встретить здесь нечто вроде Мёльдерса. Мои опасения не сбылись — понятия не имею, что вы за человек, но вы не производите впечатления зашоренного наци. Так послушайте, что я вам скажу. Вернее, сначала ответьте на один вопрос. Ради чего вы взялись за всё это? Ради денег? Почестей? Карьеры? Или по убеждению?

— Последнее, — ответил Штернберг.

— Но почему?

— По меньшей мере странно слышать от офицера такой вопрос.

— Ради так называемой победы?

— Так называемой… — неопределённо-задумчиво повторил Штернберг.