Читать книгу "Адский поезд для Красного Ангела - Франк Тилье"

— Давайте поднимемся, — дрожащим голосом едва выдохнул мой лейтенант. — Что за гнусное логово…

Обернувшись, мы при свете фонарика разглядели сложенные у несущей стены клетки разных размеров. Узилища, предназначенные для живых зверей… А прямо над ними — вторая веб-камера… Какое жуткое существо таилось в Жасмине Мариваль? Какое удовлетворение испытывала она, вверяя себя взглядам камер? Кто хуже? Те, кто наслаждались этими картинами пыток и таксидермии, или она, Мариваль, которая предлагала им смотреть свой гнусный спектакль?

Подобно Приёр, она упивалась пороком. Подобно Приёр, ей доставляли удовольствие ужас, причиняемые страдания… И, подобно Приёр, она была наказана…

Теперь наверх. Плечом к плечу мы преодолели лестничные пролеты под гулко разносящийся в пустоте тишины перестук собственных шагов по каменным ступеням. Завеса тьмы скрывала нас непроницаемым плащом. Мы на ощупь двигались по коридору от одной тяжелой деревянной двери до другой. Готовые к худшему…

— Не могу поверить, что она здесь жила, — содрогнулся Кромбе. — Будто поезд-призрак, дом с привидениями. Вы верите в существование дьявола?

— Займись этим этажом. А я посмотрю наверху… Если что, ори…

— Можете на меня положиться… Заору… Я весь трясусь, как овечий хвост…

У меня было впечатление, будто я блуждаю в кишках спящего монстра, готового проснуться от малейшего неловкого движения. Я смутно различал рамки на стенах, застывшие навечно на живописных портретах лица; я ощущал, как эти взгляды проникают в меня, разглядывают; мне казалось даже, что я слышу, как вращаются в своих орбитах эти восковые глаза.

Еще один лестничный пролет. Такой же коридор. Веб-камер нет. Наверное, сюда она никогда не ходила.

Я открыл опутанную паутиной дверь, и мощный поток света залил комнату через сводчатое окно. Мебель, покрытая белыми простынями, ветхая, разваливающаяся от старости кровать — все источало тяжелый запах прошлого, того, что было и чего больше не будет. Я подошел к окну, с любовью посмотрел на кроны вытянувшихся передо мной снаружи деревьев.

Сквозь листву я разглядел зеленоватое полотно прудов и, окинув глазом пейзаж, заметил яркую точку, затерянную в плотной гуще леса, к востоку. Соединение металла и полированного стекла ошеломило меня; это был автомобиль, цвет которого я не мог различить.

Выброс адреналина, ощущение горечи во рту. В доме, в этой каменной ловушке, кто-то прятался, загнанный нашим присутствием в какой-то неизведанный закоулок этого проклятого жилища…

Я выскочил из комнаты, прокрался по коридору вдоль дверей; я бесшумно двигался в оцепенелой душе здания. Добравшись до лестницы, я, перескакивая через ступеньки, бросился в почти бесконечный коридор второго этажа.

Раздался резкий щелчок, дверь заскрипела, боковая комната извергла вырванную из тьмы приземистую тень. В последнюю секунду, уже готовый нажать на гашетку, я узнал кряжистый остов Кромбе.

— Комиссар, я…

— Молчи! — Я подбежал, склонился к его уху. — Здесь кто-то есть! Там, снаружи, автомобиль!

По лицу моего лейтенанта пробежала нервная судорога.

— Боже… Я… я на этом этаже ничего не обнаружил… Все комнаты пустые, в некоторых из них мебель накрыта простынями, похоже на призраков…

— На третьем тоже…

В один голос мы выдохнули:

— Он на четвертом!

Крепкие тиски страха сжали мне горло. По мере нашего мрачного продвижения на меня нахлынули страшные воспоминания о бойне, и я ощутил, как в мой желудок впиваются острые кинжалы. В воздухе чувствовалось давящее присутствие, заброшенные стены коридора словно излучали какую-то поразительную мощь. Я заподозрил силу, притаившуюся за одной из дверей, готовую нанести удар, и приказал Кромбе действовать с удвоенной осторожностью…

С каждой дверью, после каждого пролета напряжение нарастало — и затухало перед очевидной неподвижностью комнат. Наши нервы были оголены. От самого незначительного треска старого дерева пальцы крепче стискивали оружие.

В эти моменты предельного внимания мое тело соединялось с тем, что его окружает, как если бы каждый предмет, каждый звук, проанализированный моим слухом или зрением, прежде чем достигнуть мозга, распадался на атомы.

Нас насторожил идущий от последней двери едкий смрад. Отвратительная смесь дизельного топлива, крови и горелого мяса вызвала у меня приступ тошноты и заставила Кромбе спрятать нос в воротник куртки. Мы заняли позицию по обе стороны двери; губы плотно сжаты, холодный пот заливает глаза. Кромбе толкнул дверь, я вошел, он за мной, я покачнулся, он прикрыл меня. Лейтенант с открытым ртом рухнул на колени, пистолет его безвольно повис на указательном пальце. Я догадался, что он молится…

В полумраке комнаты вырисовывалась какая-то темная масса. Закрытые ставни пропускали лишь узкие полоски света, приглушенного обильной листвой деревьев за окнами. И все же лужи щедро разлитой по мозаичному полу крови, обведенные по краям черным, отбрасывали нежный красный отблеск.

Обнаженное тело, перетянутое теряющимися между круглыми валиками на бедрах и груди веревками, раскинулось на крепком деревянном стуле. На просторном животе и конечностях частично обгоревшая кожа лопнула, раздалась и скрутилась, обнажив розоватую мякоть мышц и серую массу жира.

Кровавая пелена покрывала широкий лоб Дуду Камелиа, словно сочилась прямо из черепа.

В охристом отсвете я разглядел на столе как будто бы излучающий божественную ауру мягкий шар мозга девственной белизны с алыми прожилками. Череп был распилен, мозг вынут и препарирован; затем костная крышка, лишенная своего мыслящего вещества, того, что делает человека человеком, была аккуратно поставлена на место.

Сзади, на стене с набухшими от сырости обоями, виднелась сделанная кровью надпись: «Коротких путей к Богу не существует».

От отчаяния я уже готов был впасть в пошлое самобичевание, но суровый голос мести наполнил меня ненавистью, ответным желанием убить. Перескочив через коленопреклоненного Кромбе, я ринулся к лестнице в надежде опередить убийцу у замаскированного в зарослях автомобиля. Меня обдало мощной волной запаха дизельного топлива, я шагнул в радужную лужу между третьим и вторым этажом. Я едва успел повернуть назад, как неистовый пожар уничтожил подножие лестницы и с глухим гулом взялся за коридор второго этажа. Хищные языки пламени лизали столбы и потолочные балки, яростно и радостно потрескивая, плясали на полу. Пробежать через нижние этажи невозможно.

Охваченный паникой, я взлетел наверх и ворвался в комнату ужаса. Казалось, дух Кромбе парит в ней, хотя скрючившийся в углу остов лейтенанта раскачивался взад-вперед, словно неисправный маятник. Мой молодой коллега только что через широко распахнутые двери попал в мир Человека без лица. Я прорычал:

— Надо уходить! Он поджег второй этаж. Спуститься невозможно!

Кромбе бросился в коридор, где по потолку, словно мириады крошечных насекомых, ползли клубы дыма.