Читать книгу "Публичное разоблачение - Лаура Ван Вормер"

Интересно, вспоминала ли мать об этом, водя нас с Робом в школу после ее восстановления? Все следы разрушения были давно устранены, но каждый раз она подразумевала, что мы с Робом можем смотреть на стену, под которой наш отец испустил последний вздох. Именно поэтому первое время она водила нас в классы, взяв за руки.

Бедная мама. В ее глазах я видела боль.

— Думаю, ты права. — Я подошла к ней. — Спасибо за то, что берешь к себе Скотти. И за то, что заказала мне номер.

— Я люблю тебя. — Она крепко обняла меня.

— Я тоже люблю тебя.

Отстранившись, она заглянула мне в глаза. Затем, покачав головой, засмеялась и отпустила меня.

— Поезжай. Отправляйся на свидание со своим кавалером.

Я хотела возразить, но она опередила меня:

— Даже не пытайся, детка. Я слишком хорошо тебя знаю. Развлекайся. Делу время — потехе час.

Когда я села в машину, мать распахнула дверцу:

— И не забывай о работе!

Мой новый гостиничный номер располагался в одной из гостиниц на Коламбус-Серкл. Распаковав вещи, я позвонила в офис Спенсера. Секретарша сказала, что он на месте, но у него совещание.

— Пожалуйста, оставьте свой номер, и он перезвонит вам. Он ждал вашего звонка.

Я оставила свой номер и стала готовить материалы к завтрашнему интервью. Спенсер позвонил час спустя, и мы условились, где встретиться, чтобы вместе пообедать. Я засуетилась, довольная собой. В половине седьмого, подкрасившись и причесав волосы, уже спешила на свидание к итальянскому ресторанчику. Я стояла у входа, просматривая газету, когда подъехал Спенсер.

— Я купил тебе подарок, — сказал он, протягивая странно гибкий продолговатый пакет в подарочной обертке. — Очень романтично, — добавил он, когда мы сели. — Открой.

— Не могу даже вообразить. — Я развернула бумагу и увидела туго сплетенную в косу веревку для игры со Скотти в перетягивание каната. Я посмотрела на него и подумала: «Буду я с ним счастлива или нет?»

— Спасибо, — смущенно поблагодарила я, наклонясь, чтобы поцеловать его. — Он ему понравится.

За вкусным обедом Спенсер рассказывал о проведенном дне, полном разочарований.

— Мы заполучили писателя, который не любит и не умеет писать, и редактора, который не знает, как править, поэтому оказались с книгой ценой в пятьдесят тысяч долларов, которая хуже — клянусь — черновика школьного сочинения.

— И что же делать?

— Единственное, что я смог, это послать рукопись моему приятелю, профессору Колумбийского университета, чтобы он проверил все факты. Затем сел за стол и прочитал всю рукопись, потом составил письмо автору, подробно указав, что надо переделать.

— Если редактор уже получил деньги, обязан ли автор дорабатывать свое произведение? — спросила я.

— В правовом смысле — нет. В том-то и проблема. Он считает свое произведение шедевром. — Спенсер тяжело вздохнул, но затем внезапно просветлел. — Отец звонил сегодня. Я рассказал ему о тебе.

Я улыбнулась.

— Он хочет познакомиться с тобой. Я рассказывал тебе о матери? Вернее, о мачехе.

— Нет.

— А я думал, что рассказывал. Видишь ли, моя мать умерла от рака, когда мне было двенадцать лет.

— Мне очень жаль.

— Спасибо за сочувствие. Это очень печально. Но мой отец на следующий год после ее смерти снова женился. Полагаю, из-за нас с сестренкой. Так вот, он женился на Труди, и я сразу стал звать ее мамой. Она изумительная. А младший брат Сэм, о котором я тебе говорил, на самом деле мой сводный брат.

Пока Спенсер продолжал рассказывать о своей семье, наша тяга друг к другу начала приобретать для меня смысл. Все это трудно объяснить людям, которые не теряли ни одного из родителей, будучи детьми. Проще говоря, осознание потери становится определяющим в характере. Я рано узнала, что сказки врут, что мир не дает никакой защиты: у меня был большой и сильный папа, и вдруг его не стало. Навсегда. Может, это и не так драматично для кого-то, но мне стало совершенно ясно — конечно, в более поздние годы, — как отсутствие отца отразилось на всей моей жизни.

— Знаешь, что сказал отец? — спросил Спенсер. — Он сказал, что по описанию ты похожа на мою родную мать. В самом хорошем смысле.

А я могла бы сказать ему, что он чем-то походил на моего отца.

Мы шли к моей гостинице, взявшись за руки и болтая. Мы решили, что он ненадолго поднимется ко мне в номер, а затем пойдет домой. У нас обоих много работы. Завтра мы проведем вместе ночь.

Сегодня замечательный день.

Я полюбила.

Глава 27

Вторник начался с интервью со старым боссом Касси Кохран на «ВСТ». Кроме забавных россказней, как они умоляли ее выйти в эфир в качестве первой соведущей их станции, от чего она упорно отказывалась, все интервью не несло новизны. Оно дало мне, однако, несколько эпитетов, характеризующих Касси: «прекрасный организатор», «инициативная и трудолюбивая», «требовательная, но не придирчивая». Весьма показательно, если принять во внимание, что босс говорил все это уже после того, как Касси перешла на работу в «ДБС». С другой стороны, когда Касси пришла работать на «ВСТ», та была независимой, но с малой аудиторией станцией в Нью-Йорке, а к тому времени, когда Касси покинула ее, она превратила «ВСТ» в суперстанцию, одну из самых обширных телевещательных сетей страны.

Бывший босс Касси предоставил мне на время ее фотографию. На ней Касси — продюсер отдела новостей двадцать семь лет назад. Бывший босс на этой фотографии стоял рядом с Касси.

— Тогда я был по уши влюблен в нее, хотя, конечно, все, буквально все были в нее влюблены. — Прежде чем отдать мне фотографию, он снова полюбовался на нее и добавил: — И до сих пор влюбляются.

Я спросила, знал ли он Майкла Кохрана и он ответил «да», его знали все. Он к этому больше ничего не прибавил, и я спросила, что он о нем думает.

— Как о продюсере новостей? — уточнил бывший босс, откидываясь на стуле. — Ас. Абсолютно первоклассный.

— А как муж?

— Без комментариев. — Он нахмурился и энергично покачал головой. Затем спустя минуту добавил: — Но я рад, что она уже не замужем за ним.

Пока ехала в такси за самым большим в этот день интервью с Джессикой Райт, я делала в блокноте пометки. Мне стало совершенно ясно, что Касси могла сбиться с пути, ведь ее красота вызывала разного рода предложения. Меня чрезвычайно заинтересовало ее упорство, когда она настояла на том, чтобы оставаться за камерой, предпочитая продюсерскую сторону бизнеса.

В этом, конечно, виновата ее мать. С такой женщиной, как она, для Касси, вне всякого сомнения, ее красота стала символом зла.

Такси остановилось у главных ворот, где меня зарегистрировали. Сегодня меня встречала женщина, больше походившая на игрока Лиги юниоров. Из ее бейджа я узнала, что зовут ее Венди Митчелл. На вид ей лет тридцать, и взгляд у нее спокойный и отстраненный.