Читать книгу "Москва 2077. Медиум - Андрей Лестер"

– Это не предание. – И я рассказал ей все и про записку, и про ил, и про Петю, который оживляет мобильники, и под конец про Смирнова, который может оказаться нам полезным.

– Не знаю, я вижу только один способ покончить со всем этим. – Анфиса, прищурившись, посмотрела на ложку и снова начала точить ее об кирпич.

– Но мы не можем сидеть просто так! – воскликнул я. – Мы должны что-то делать.

– А я и делаю, – сказала Анфиса. – Точу ложку.

– Может быть, мне стоит поговорить с Петей и попросить его позвонить кому-то из тех людей, с которыми ты знакома? А?

– Во-первых, – ответила Анфиса, – где вы теперь, после такого шмона, найдете телефон? Во-вторых, ты сам говоришь, что через этот б…й ил никакой сигнал не пройдет. А в-третьих, если поймают, убьют всех. Может быть, даже и Петю. Ты готов рискнуть?

– Но что тогда делать? Как сообщить им, где мы?

– Ваня, дорогой, раз они взялись искать, то, поверь, найдут и без твоей помощи.

– Но когда? Вот в чем вопрос. Когда? И сколько дней мы продержимся?

– Веди себя хорошо, участвуй в экспериментах и все такое, и тебя не тронут.

– А тебя?

– За меня не беспокойся.

– Что значит не беспокойся? Я же из-за тебя здесь! А ты тут заточки изготавливаешь! Знаешь, что мне полковник сегодня сказал? Сказал, что проверит, как мы, ну это…

– Трахаемся или нет? – спросила Анфиса, подняв ложку против света и оценивая, как движется дело. – И проверит. Я ж тебе говорила.

– Он абсолютно сумасшедший, Анфиса. Если проверит, а мы не это… А мы ничего… То убьет и всё. Просто из каприза. Хоть я вроде ему и нужен. Ты, говорит, будешь медиумом, то есть посредником между мной и детьми. «Ответственная должность. Кадры решают всё»… Кадры кадрами, но если ему вздумается, завалит в три секунды. Поэтому нужно спешить. Нужно помочь людям из Тихой быстрее найти нас. Брось ты свою ложку! Давай лучше придумаем, как сообщить им, где мы!

– Вот ты, Ваня, вроде умный, а дурак, – сказала Анфиса, спокойно откладывая ложку в сторону. – Готов идти на смертельный риск из-за того, что боишься, что полковник проверит, трахались мы или нет. Зачем? Не проще ли совместить приятное с полезным? А? Кошкин? Давай сделаем, чего они от нас хотят, и пусть проверяют! А насчет процедуры проверки ты за меня не переживай. Я в Секторе выросла, я и не такое еще видела, сам знаешь.

Я промолчал.

– Ты мне скажи, почему не хочешь? Это что, любовь?

– Не знаю. Не только. Не могу тебе объяснить.

– Значит, любовь, – вздохнула Анфиса. – Хочу тебя обрадовать, – сказала она через минуту.

– Давай, – пробурчал я, укладываясь на кровать и внезапно чувствуя себя абсолютно изможденным.

– Вот этот вот Фликр, который побелел как снег, когда толстяка замочили, он неплохой парень… – Она почему-то сделала паузу. – Так вот, он сказал, что у Бура есть План Б.

– Как?

– План Б.

– И что это значит?

– А вот что. Ты на что надеешься? На то, что, когда наши сюда подойдут и напомнят Буру о Пакте, он сразу подчинится и нас выдаст.

– Ну да, – сказал я. – Иначе Сектору обрубят электричество и прекратят поставки продуктов. И через три дня их хваленое государство разлетится в пух и прах. Прощай прогресс и надежды на холодную войну с раем!

– Вот раньше они, наверное, этого и боялись. И Бур, и тем более Рыкова. Но то было раньше. Теперь Бур изменился. По Плану Б – наплевать ему на Сектор и на государство, на прогресс, чип-шопы и церкви ангелианцев. Пусть весь Сектор хоть с землей сровняют. Вместе с жителями. А сверху асфальтовыми катками пройдутся. Наплевать. А значит, полковник ни на какие соглашения ни с кем не пойдет.

Меня подбросило как на пружинах. Я сел.

– И в каком случае вступает в силу План Б?

– Ты только не нервничай, ладно, Кошкин? План Б вступил в силу три дня назд. Бур уже объявил об этом личному составу инкубатора. Когда сюда подойдут (если, конечно, подойдут), он на переговоры не пойдет, а будет биться до конца.

– Это что, война? – тихо спросил я, чувствуя, как холодеет в груди.

– Война.

– Но на что он надеется? Тихих больше.

– Тихих, может быть, и больше, да кто пойдет воевать? А тут, ты сам видишь, отъявленные головорезы. Плюс дети-Омега.

– Ну, насчет них ты можешь не беспокоиться. Дети – тихие. Они по определению в войне Буру не помощники.

– А это как сказать. Фликр говорит, что если оживить любой прибор или механизм (при помощи детей, конечно) и установить его после этого на платформу из ила, то дальше он будет сам работать. До тех пор, пока его не стронешь с места. Чудесный ребенок при этом больше не нужен. Например, пушка. Ребенок запустит шутки ради, а через несколько дней из нее по людям начнут стрелять.

– Не может быть! – воскликнул я, вскакивая с кровати. – Этого не может быть!

– Ты еще скажи, что это «невероятно», – поддела меня Анфиса. – Твое любимое словечко. А еще Фликр говорит, что видел на складе два танковых пулемета ПТК.

– ПКТ, – машинально поправил ее я. – ПКТ. Серьезная штука. Кирпичную стену крошит, как трехмиллиметровую фанеру. А что это этот Фликр тебе такие вещи рассказывает? Ты ему, случайно, коленку между ног не вставляла? В шею не целовала?

– А что тут такого? Молодой парень. Приятный.

– Боже мой! – воскликнул я, забыв, что зарекался упоминать Бога всуе. – Боже мой! За что мне это?.. Когда мы вернемся в Москву, это будет самый счастливый день в моей жизни. Знаешь почему?

– Свою любимую встретишь?

– Нет! С тобой распрощаюсь! Навсегда. Буду ходить по улицам, а тебя рядом нет. Пить чай, тебя тоже нет. Зайду в душ, и там тебя нет. К друзьям – и там никакой Анфисы!

– Кошкин, ты бы прекратил истерику, ладно? – сказала Анфиса, пробуя остроту заточенной ложки пальцем. – У меня вот какая идея есть. Я так поняла, с детьми у тебя уже неплохие отношения, и один из них, по-моему, Левин сын, умеет предметы перемещать. Так пусть он из оружейной комнаты, которую ты видел рядом с кабинетом Мураховского, все оружие повытаскивает. Охранники кинутся – нет оружия. А мы его себе возьмем. Если вооружимся, ты, я, Смирнов, вот и получится, может быть, что-нибудь.

– Да нет же, Анфиса, нельзя, не сможет он. Миша и карандаш-то еле от стола оторвал, а тут арбалеты, мечи разные, дротики… Тяжелое это всё, не получится. Понимаешь, карандаш лежал прямо рядом с цилиндром, в котором ил, а отошел на полтора метра – все, только спичку может приподнять. А на три метра отойдет – и ничего не сможет.

Вскоре, чтобы не возбуждать подозрений, мы погасили свечи, но еще долго после этого спорили и составляли планы, из которых ни один не годился, так что я в отчаянии даже начинал подумывать, а не послушать ли Анфису и просто пойти и замочить Бура, а если не получится, то какая разница, как помирать, все равно вариантов нет.