Читать книгу "Москва 2077. Медиум - Андрей Лестер"

– Видишь флаг? – спросил меня Мураховский, показывая на синее полотнище, перечеркнутое красной полосой по диагонали.

– Вижу, – ответил я.

– Вот иди туда. И жди.

Мураховский ушел, а я двинулся к большому деревянному дому, над которым развевался флаг. К этому времени я уже сообразил, что это скорее всего штаб охраны, а может быть, и что-то вроде офицерского общежития. На порог этого дома вышел Ратмир и взглядом стервятника обвел погрузившийся в тень двор инкубатора.

Вокруг не было никого. Я сунул руку в карман, в котором несколько минут назад шевелился «жук», и достал клочок бумаги. Разгладив его на ладони, я увидел, что это записка.

«Вам понравилось ощущение? Привет от Гриши и Миши. Не волнуйтесь. Вас уже ищут».

Я вспомнил небывалое переживание, пронизавшее меня в Кругляше, но не задержался на этом воспоминании.

«Вас уже ищут. Вас уже ищут. Вас уже ищут», – повторил я три раза. Потом еще раз поднес записку к глазам. Нет, никакой ошибки. «Вас уже ищут». Вот что там было написано.

Тогда я скомкал записку и хотел съесть ее, но почувствовал на ладони как будто легкий ветерок, разжал руку – никакого клочка бумаги там больше не было.

16

Когда все взрослое население собралось у дома с флагом, на крыльцо поднялся полковник.

– Вы знаете, я не люблю предисловий. Сегодня один из нас, человек, которому мы доверяли, более того, мать одного из наших ДЕТЕЙ, совершила проступок. – В этот момент Бур покачнулся, и мне снова показалось, что у него кружится голова. – Проступок, который мы не можем оставить безнаказанным. Все знают, что на территории инкубатора строжайше, раз и навсегда, без каких бы то ни было исключений, запрещено держать при себе и свободно перемещать модули мобильных телефонов. В любом состоянии. С аккумуляторами и без. В разобранном и собранном состоянии. Эта женщина – сейчас она находится в каземате, но вы знаете, о ком я говорю, – однажды уже нарушила это правило. И мы простили ее, учитывая ее честный труд, преданность ее мужа и талант сына.

Странно, думал я, слушая полковника. Очень странно. В Тихом мире никто из тихих не хранит мобильников и абсолютно не интересуется ими. В Секторе – все хранят мобильники, лелеют их, перекупают, обмениваются, носят с собой, поклоняются их изображениям. Да и здесь никто не отменил официального приветствия – когда ладонь, сложенную лодочкой, подносят к левому уху. Что, конечно же, является имитацией начала разговора по мобильному телефону. Отчего же тогда в инкубаторе сложился такой запрет? И какой в нем смысл, если ил и в действительности является непроницаемым щитом?

– Поэтому сегодня… – продолжал полковник.

– А детей-то всех попрятали, – произнес тихий голос слева от меня.

Я покосился, – рядом в толпе стоял Смирнов.

– Знают, что детям нельзя это слушать. А то никаких чудес не будет.

Я замер. Смирнов не смотрел на меня, но обращался явно ко мне.

– Никаких локальных воздействий. То есть Антивоздействий, – продолжал, как будто себе под нос, говорить он. – А если мы все сейчас выйдем и по очереди плюнем ему в лицо, кого он оставит в живых? Кого-то должен оставить. А то опять же без нас не будет никаких Антивоздействий.

Я незаметно, не поворачиваясь в его сторону, протянул к нему руку, схватил его за предплечье в грубой брезентовой штормовке и стиснул, пытаясь заставить его замолчать.

– Иван, вы тоже будете терпеть?

– Молчите! – прошептал я. – Поговорим позже.

– Утром она будет вывезена за пределы инкубатора специальной командой, – продолжал полковник. – Все вы хорошо знаете, что это значит. Надеюсь, это послужит уроком всем, и гражданскому населению, и военным. И повторяю еще раз. Никто из детей не должен знать, что случится завтра утром. Каждый, кто осмелится рассказать об этом ребенку, будет казнен в тот же день, когда об этом станет известно. А это СТАНЕТ известно. Об этом вы тоже все знаете. – Бур поправил лацкан пиджака и сиплым басом прорычал: – Р-р-разойтись!

17

Почти сразу же после объявления приговора жене Дивайса начался шмон. Всех гражданских загнали по избам и стали переворачивать постели, вытряхивать одежду, заглядывать в посуду и ковырять паклю в стыках бревен. Я, конечно, не видел, что происходило в других избах, но в нашей обыск прошел именно по такой схеме. Под конец один из охранников даже вскрыл заднюю крышку монитора, на котором была наклеена синяя блестящая надпись «FUTURE».

– Все равно он хрен когда заработает, – пробормотал в раздражении боец.

«Вот оно как! Политическая неблагонадежность?» – позлорадствовал я.

Откуда-то от соседей послышался треск раздираемого на куски дерева – то ли отрывали половицы, то ли отбивали ножки от стола.

В общем, шмон прошел серьезный.

Я во время обыска сидел в избе один. Анфиса готовила ужин на кухне. Поделиться тем, что сообщили мне в записке Миша и Гриша, было не с кем. Но зато я мог позволить себе спокойно и даже с чувством внутреннего превосходства наблюдать за потными взъерошенными бойцами, выполняющими приказ полковника. «Вот придут наши, не так забегаете! – думал я. – А они уже идут. Тихие дети не умеют врать. Сказали «ищут» – значит, ищут».

Конечно, я задавал себе вопрос, каким образом мальчишки могли об этом узнать, ведь мы ограждены Суперщитом, за который не проникает никакое Воздействие и Антивоздействие, а следовательно, и телепатия всех видов и подвидов, но решил не ломать голову, а довериться фактам.

Во время ужина я намеревался дать знак Смирнову и поговорить с ним где-нибудь на улице, вдали от внимательных ушей. Но на этот раз в столовой дежурил не один, а сразу три охранника, которые ни на секунду не спускали глаз с гражданских. Так что ничего из моей затеи не вышло.

А после ужина нас снова разогнали по камерам.

18

Анфиса пришла поздно и принесла с собой алюминиевую ложку и кусок красного кирпича.

– Это что? – спросил я.

– Ножи на кухне пересчитывают и запирают на замок, а из этого, – она подбросила кусок кирпича на руке с таким веселым выражением, будто хотела засветить кому-то в висок, – из этого мы сделаем прекрасную заточку.

– Анфиса, ты видела, что они делают с теми, кто хранит запрещенные вещи? А оружие запрещено.

– Волков бояться… – сгнить в инкубаторе, – сказала девчонка, пристраивая кирпич на столе и начиная с увлечением тереть об него черенок ложки.

– Анфиса, посмотри на меня!

– Что такое?

– Посмотри, говорю!

– Ну что?

– Анфиса, нас уже ищут.

– Свежо предание, но Интернета нет как нет, – поделилась она поговоркой новейшего времени.