Читать книгу "Приют мертвых - Дэвид Ливайн"

Каждая конструкция имела по пять дисков. Два с каждой стороны были окрашены в белый цвет, а тот, что в середине, — в красный. С их помощью выполнялось упражнение на точность и скорость. Противники находились рядом друг с другом, и соревнование продолжалось до тех пор, пока не выявлялся победитель.

— Здесь я пас, — заметил Бэр.

— Можешь остаться и позабавиться, — ответил Гастас. — Большинство ребят пользуются автоматическими пистолетами, но упражнение рассчитано на пять выстрелов, поэтому подойдет и револьвер. Разрешается, если промахнешься, перезаряжать, но в таком случае победы, как правило, не видать.

Бэр покосился на полицейских — те надевали очки и наушники. Некоторые разделись до маек и поменяли форменные портупеи на удобные мягкие кобуры и чехлы для обойм. Он не знал пи одного из них, но тут его внимание привлек новый, только что появившийся в тире полицейский. Когда тот сиял узкие солнечные очки, Бэр в нем узнал Доминика — того самого типа, с которым он столкнулся в академии Аурелио. Доминик его тоже заметил, и они пристально посмотрели друг на друга. Бэр повернулся к Гастасу:

— Я попробую.

— Внимание! — начал начальник тира, когда стрелки разбились на группы. — Стреляйте сколько угодно и как угодно быстро. Но последним вы должны поразить красный диск в середине и опередить соседа, иначе будете считаться убитыми и выбывшими. Победителю приз — пятьдесят баксов.

В предвкушении награды послышались радостные возгласы.

Рядом с Бэром на огневой рубеж встал здоровенный малый с бледным лицом. На его нагрудной табличке значилась фамилия Велц.

— Зарядить магазины, оружие к бою! — приказал Гастас, и Бэр ощутил внезапный выброс адреналина.

Велц передернул затвор служебного пистолета-автомата и направил дуло в сторону мишени. Бэр тоже подготовил револьвер к стрельбе и в наступившей паузе почувствовал, как гулко бьется сердце и потеют ладони. Именно гак и происходит, когда тактическая ситуация требует применения оружия. Меняются психика и физическое состояние. Притупляется слух, время замедляет бег. Остается одно желание — стрелять и молиться. Исчезает плавность движений — их подавляет древний инстинкт боя. Может внезапно деградировать ближнее и периферическое зрение, и, что еще хуже, псе внимание сосредотачивается на цели. Это составляет проблему, поскольку человеческий глаз способен одновременно фокусироваться только на одном плане, и если цель имеет резкий контур, стрелок перестает видеть мушку, и у него мало шансов поразить противника. Единственное утешение в том, что и противник испытывает такие же ощущения, а его выучка хуже вашей.

— Давай, Велц, сделай его, — раздался за плечом голос. — Нечего ему тут выставляться. — Это был Доминик. И от его слов Бэру стало легко и свободно.

— Огонь! — выкрикнул Гастас.

Бэр поднял «бульдог» и нажал на курок. Первая тарелочка опрокинулась. В оперативной стрельбе на скорость самое главное — ритм. Бэр ставил ритм выше скорости. В результате и вторая тарелочка упала. Рядом раздавалось стаккато выстрелов — Велц мазал. Если бы все пули попали в цель, он бы уже выиграл, поэтому Бэр заключил, что противник допускал промахи. Ритм был слегка нарушен, когда Бэр перенес линию прицела мимо красной на левые тарелочки и, восстановив ритм, сбил и их. Затем нарочито петлеобразным движением, которое на самом деле было едва заметным, направил револьвер в центр и последним патроном поразил красную тарелочку и опустил оружие. Оба противника закончили упражнение. Наступила тишина. Бэр покосился в сторону мишени Велца и увидел, что тот тоже разделался со всеми тарелочками.

— Бэр! — провозгласил из-за спины Гастас, и полицейские недовольно заворчали. Бэр выкинул гильзы и отступил на шаг с линии огня.

— Ах ты, чертов пистолет, плохо стреляешь! — выругался Велц на свое оружие.

Гастас потянул за привязанные к мишени веревочки, и тарелочки встали на место. На огневой рубеж вышла вторая пара стрелков.

Так продолжалось с полчаса. Выходили и выбывали новые претенденты. С Бэром никто не разговаривал, а он неизменно побеждал. Второго противника он обыграл по времени. У третьего произошла осечка, ему пришлось досылать новый патрон в патронник, и это решило дело. Доминик тоже выигрывал — он неплохо владел пистолетом. Дробь его выстрелов была похожа на японский барабан. Он немного горбился, чтобы собственным весом стабилизировать ствол, и точно попадал в цель. Бэр чувствовал, к чему все идет, и оказался прав — они встретились с Домиником в финале.

— Может, хочешь одолжить настоящий пистолет? — спросил Доминик, заряжая обойму своего «уилсона» сорок пятого калибра. Такое оружие стоило тысячи три зеленых — раз в десять дороже револьвера Бэра.

— Дело не в оружии, а в стрелке, — заметил Бэр, вызвав насмешки копов, а сам невольно подумал, как было бы славно победить.

Гастас подал команду, и соперники изготовилась. К этому времени адреналин Бэра пришел в норму, и он действовал обдуманно и расчетливо. Это было его лучшее выступление за весь день. Он не сомневался, что вышел вперед, когда осталась всего одна красная тарелочка. Наверное, он слишком хотел выиграть и вложил в это стремление чрезмерно много сил, в результате нажал на курок, когда створ только совмещался с линией прицела. Пуля ударила в основание тарелочки — дюйма на два ниже, чем следовало, и не смогла ее перевернуть. Бэр выбрасывал гильзы, когда Доминик закончил упражнение и победно вскинул кулак.

— Недурно, недурно, Бэр, — ухмыльнулся он. — Где тут стреляют старики? Ему бы там было проще. Составил бы парус Помроем.

Копы расхохотались. Бэр проглотил обиду, собрал вещи и обменялся с Гастасом рукопожатием.

— До скорого, — ответил тог. — Не забудь почистить оружие.

В раздевалке Бэр смыл с рук пороховую гарь и посмотрел в зеркало. Неужели у него глаза неудачника оттого, что он проиграл соревнование? Или дело в другом? Затем ему стало интересно, почему Доминик упомянул Помроя.

Глава тридцать вторая

— Пора приступать к делу. Хватит подготовки, — вот что сказал отец. Их последние усилия принесли именно такие результаты, на которые они рассчитывали. Лотерейные дома по всему городу либо уже были ликвидированы, либо закрывались, и настало время начать зарабатывать тем способом, который, как показал их пробный опыт, подтвердил свою состоятельность. Дин должен был встретиться с Кнутом у одного из бывших латиноамериканских лотерейных домов. Этот дом они отняли одним из первых, и теперь в нем устраивал лотерею испанец. Но Дин опаздывал. Если честно, он вел себя глупо и жалко. Глупо, потому что сидел в машине и пил. Жаль, если учесть, что он этим занимался рядом с ее домом. По крайней мере домом, где она раньше жила и где он видел ее в последний раз. Затем она исчезла, словно ветром унесло. Дин понятия не имел, зачем сюда приехал: то ли посмотреть на дверь ее прежнего жилища, то ли в надежде, что она что-то забыла и вернется за своей вещью. Черт, он сам не знал, что творит! Не сомневался лишь в одном: он по ней скучает и хочет с ней поговорить. Нестерпимо. Чтобы она все поняла. Дин снова приложился к виски. Давал себе слово, что не прикончит к вечеру пинту, которую откупорил за обедом — вторую за день, — но теперь сознавал, что осушит бутылку до дна. Оставалось минут пятнадцать — двадцать до того, как Кнут рассвирепеет и все начнут названивать ему по мобильнику. Дин сделал глоток виски. Может, все-таки повезет?