Читать книгу "Приют мертвых - Дэвид Ливайн"

Утро выдалось серым и промозглым, но прохлада обещала быть недолгой. Фрэнк Бэр мчался в своем «торнадо»[1]по Ист-авеню, упиваясь отсутствием в раннее утро автомашин и пешеходов. Шею еще покалывало после того, как накануне он едва избежал асфиксии после удушающего захвата, голову до сих пор было трудно поворачивать, но в этот час город был в его распоряжении. Он совершил наскок на мир, и это доставило ему удовольствие. Ведя машину, Бэр старался ни о чем не думать — мысли гнать прочь: не хотелось вспоминать о недавно оставленной теплой постели и о том физическом испытании, которое ему предстоит. Через двадцать минут он утонет в поту, сердце будет неистово колотиться, руки и ноги нальются свинцом, а сам он попытается занять выгодную позицию, чтобы взять на излом конечности своего, в сущности, непобедимого противника.

Удары, клинчи, гудящие ноги и бесконечные повторы упражнений: рычаги, захваты, освобождения и отработка приемов. А затем — пробежки по кругу, приседания и прыжки со стофунтовым мешком на плече. Вполне достаточно, чтобы стад проситься на волю вчерашний обед, но это еще цветочки — для новичков, не успевших отведать «связки» — так в бразильской Академии джиу-джитсу, руководимой Аурелио Сантосом, называют спарринг.

Бэр повернул на Шерман-стрит. Машины, появившиеся в городе, предпочитали Семьдесят четвертую, поэтому он съехал с этой улицы. Бэру предстояли индивидуальные тренировки с самим Аурелио, и он делал все, чтобы не опоздать к шести часам, когда должны начаться занятия. Опоздание равносильно проявлению неуважения. Он пробовал ограничиться обычно практикуемыми в академии групповыми тренировками по вечерам, но оставлять напоследок самое трудное испытание дня ему не нравилось — утренние занятия действовали на него особенно. Раньше неотвратимость вечерних физических перегрузок портила настроение весь день, и, не выдержав такого напряжения, он отказался от групповых тренировок. Уступка возрасту, решил Бэр, — ему уже перевалило за сорок, и, начиная день, он хотел расправиться с тем, что требовало физических усилий, и лишь потом заниматься остальными делами.

Аурелио брал с него обычные сто пятьдесят долларов в месяц, хотя так стоил час индивидуальных занятий. Бэр понимал: наставник делает ему одолжение, но догадывался, что у того имелись веские причины. Дело в том, что Бэру была свойственна дурная привычка ненароком калечить людей. Рост шесть футов и солидная масса — хорошие показатели для того, кто занимается боевыми искусствами, и Бэр за полтора десятилетия, пока ходил на тренировки по карате, боксу, кикбоксингу, а затем увлекся джиу-джитсу, неумышленно нанес травмы многим. Его коллеги, кто не мог похвастаться таким телосложением, люди зачастую из белых воротничков, сталкиваясь с кем-то вроде Бэра, обычно теряли веру в освоенную ими систему приемов, внезапно обнаружив, что они не срабатывают. Не застрахованы были даже обладатели поясов более высоких степеней. Были такие, кто после встречи с ним больше на занятиях не появлялся. Просто и ясно: Фрэнк Бэр распугивал клиентов — в общем, в меру сил вредил бизнесу. И Аурелио, видимо, это учитывал.

На Кэмпбелл-стрит Бэр попал в «зеленую волну» и, маневрируя в своем «пожирателе пространства» среди рытвин, уверенно продвигался к расположенной на Кумберленд-плейс академии. Какое-то неприятное чувство возникло у него, когда он включил правый указатель поворота и повернул за угол: на стоянке царило оживление, которое Бэр никак не ждал там увидеть. Взгляд его в недоумении остановился на паре патрульных машин графитно-черного цвета — это была раскраска полицейского управления большого Индианаполиса, объединившегося с управлением шерифа, что еще не успело отложиться в его сознании, за столько лет привыкшем к темно-серому и коричневому. Тут же стояла «скорая помощь». Проблесковые огни были включены, но сирена молчала. Патрульные автомобили расположились клином — один перед входом в академию, другой напротив местного банкомата.

«Какая-то бессмыслица», — подумал Бэр, заглушив мотор и отметив, что железная решетка у входа в банкомат надежно закрыта и свет внутри не горит. И тут его взгляд упал на широко распахнутую дверь их студии.

«Кому понадобилось грабить школу боевых искусств? — удивился он. — Вот уж где нет шансов хоть чем-нибудь поживиться». Всякий, кто заходил внутрь, прекрасно знал, что там нет ничего, кроме кип бумаг, просроченных платежных документов, каких-то бесконечных списков адресов, то есть никакого сейфа, который хотелось бы вскрыть ради того, чтобы стать обладателем в лучшем случае конверта с дневной выручкой: не более пятидесяти долларов наличными. Не стоит труда.

«Наверное, туда забрались, рассчитывая через стену проникнуть в пункт, где установлен банкомат обналички», — заключил Бэр.

Если так и Аурелио застукал замешкавшегося злоумышленника, тому явно не повезло. Это объясняет присутствие «скорой помощи». Бэр вышел из машины. На нем были шорты, камуфляжная куртка и выглядывавшая из-под нее спортивная водолазка. Машинально прихватив сумку с капой, полотенцем и одеждой, в которую можно облачиться после тренировки, он вошел в студию. Тренировка не состоится. Бэр знал, сколько потребуется времени, чтобы полицейские завершили все формальности и начали собираться те, кто занимается в группах. Опыт подсказывал, что ограбления не так уж часто происходят в шесть утра. И он ускорил шаг.

Воздух в академии был спертым — Бэр сразу почувствовал характерный запах. Перед глазами возникла менее всего ожидаемая им сцена. Врач и санитар «скорой помощи» сидели на корточках, бесцельно уставившись в стену. Полицейские стояли тут же, сложив на груди руки и опустив головы. Между ними на полулежал Аурелио — лицо и череп сорваны с шеи, словно серная головка со спички. Голубой мат забрызган почерневшей кровью. Тело, некогда воплощавшее красоту силы, превращенное теперь в груду костей и окоченевших мышц, обтянутых уже помертвевшей кожей, безжизненно застыло в неестественной позе.

Бэр подошел ближе. То, что открылось его взгляду, заставило похолодеть: это была смерть — окончательная и необратимая. Возникло неприятное ощущение в желудке — содержимое его грозило вырваться наружу. Сделав усилие, он подавил тошноту. И это было единственное, на что Бэр оказался способен.

Но хотя он стоял, пораженный, не произнося ни звука, расследование на уровне зрительного восприятия помимо его воли уже началось. Бросались в глаза руки Аурелио, стиснутые в кулаки, и костяшки пальцев — крупные и багровые, что, собственно, и следовало ожидать после четырнадцати лет занятий боевыми искусствами. На мате влажные пятна. Что это: вода или пот? Мебель в комнате — стулья и стол — перевернута. На сухой штукатурке стены вмятина. На противоположной стене — несколько маленьких круглых отверстий, внутри дробинки крупной картечи. Ручеек крови на мате густел и по мере того как приближался к телу и терялся рядом с ним, в нем появлялось все больше твердых частиц.